«Дорогая семья Игуро, хотелось бы передать вам важную информацию. Глава демонов был убит год назад, но мелкие обращённые демоны все ещё могут быть в округах некоторых городов, мы предупреждали других, но по неизвестным причинам, первое письмо так и не дошло к вам. Пишет для вас Ничика Убуяшики, дочь вашего господина, надеюсь на вашу внимательность и бдительность. Хотелось бы увидеть господина Обаная в поместье, мы собираем выживших хаширо, чтобы распределить патруль. Сбор состоится 15 июня к обеду, с нетерпением будем ждать вашего визита. Надеюсь, что мы не помешали вашим возможным планам, передаём свои наилучшие пожелания вашей семье.
С уважением, Ничика Убуяшики.»
Довольно смешанные чувства появились при прочтении, что-то забытое, но такое родное. Сколько же сил и стараний они вложили в эту организацию, и вот сейчас снова есть возможность помочь семье господина Убуяшики, хотя эта помощь даже не столько для них, сколько для самих себя. Такие демоны особо вреда не принесут, но лучше убить всех и каждого кто остался, ради общей безопасности.
Чтож, ей вряд-ли удастся пойти, а вот Игуро точно согласится — думала Мицури, радостно шагая обратно к дому. Солнце уже поднялось, и было гораздо теплее, чем час назад, когда она проснулась, и оставляя сёдзи на веранду открытыми, Канроджи направилась в комнату, где её муж спал так крепко, что не слышал, как плачет Мио. Что поделать, он видимо очень устал за ночь, пусть отдыхает.
Оставив письмо у изголовья футона, чтобы он точно его заметил, Мицури взяла дочь на руки, и та сразу успокоилась. До чего же дети всё понимают, а ведь если бы это была не Мицури, вряд-ли бы плакать перестала.
— Солнышко мое, папа не просыпается, да? Спит и не хочет тебя успокоить… Моя маленькая…
Нежно поглаживая мягкую голову младенца, Мицури с улыбкой успокаивала её. Теперь, конечно, у Игуро добавится работы на неопределенный срок, но это будет не сложно по сравнению с тем, что было год назад, поэтому Мицури особо не волновалась, хотя увидеться с другими бывшими хаширо ей очень хотелось. Хотя кто там выжил: Гию, Санеми и Узуй, из них она только Томиоку не видела давно.
***
— Не ожидал, что они к нам обратятся, ты же не против, чтобы я пошел? Справишься одна?
— Не переживай, Игуро, я справлюсь.
Мицури была уверена в своих силах на этот период, а ведь он уйдет не на один день, и всё ляжет на её плечи: ребенок и работа по дому, хотя это можно и упустить, главное еды приготовить.
— Ну… Хорошо… Я волнуюсь, ты вчера только родила, а я оставлю тебя на неделю, если не больше.
— Всё в порядке, я буду тебе писать, и ты пиши мне!
Покачивая Мио, что была в полудрёме, Мицури выглядела просто безупречно в глазах Обаная, а она ведь первая девушка, которую он в принципе уважал, любил и оберегал.
— Хорошо… Будь осторожна, я буду скучать.
Бережно целуя всё ещё такую любимую девушку, как и в первую их встречу, Игуро замечает, что Мио за этим внимательно смотрит, отчего вдруг смутился, а Мицури засмеялась:
— Ей интересно…
— Только что ведь спала, проказница! Такая крошечная… — смеялась Канроджи смотря на заинтересованное лицо дочери — Она обязательно будет любить тебя таким, какой ты есть, да Мио? Правда ведь?
Малышка лишь непонимающе смотрела на них, не смыкая глаз, и улыбнулась. Слова может она и вовсе не различает на слух, но интонация уж точно понятна!
— Ну что, Мио, отпускаем папу на время? Он обязательно вернётся, а мы будем ждать.
Мио сладко зевнула и закрыла глаза. Кто знает, поняла она или нет, но Игуро она уж точно дождется вместе с Мицури, ей главное, чтобы мама рядом была, остальное пока не так важно.
— Будь осторожен… — укладывая Мио в кровать, Мицури бережно накрыла её тёплым одеялом, пусть даже и лето, но младенцы могут замерзать — Я знаю, что это обычные демоны, но…
— Не волнуйся, — перебив её на последних словах, Игуро крепко обнял супругу. Он и сам понимал, что уходить, когда ей так нужна поддержка, не очень правильно. Может, он и вернётся через пару дней, неизвестно — Всё будет хорошо, обещаю.
— Ничика такая умница… Не представляю, как им тяжело без родителей…
Посильнее прижимаясь к нему, Мицури прятала весь страх и все сомнения в этих объятиях, давно они так не обнимались…
— Не знаю… Но они молодцы что держатся вместе. Я постараюсь не брать на себя много и вернуться пораньше.
— Спасибо, Игуро. Мы будем ждать тебя…
***
Путь в поместье Убуяшики, давно забытая тропа, но такая знакомая. Игуро не слишком спешил, до сбора ещё пару дней, но добираться туда довольно долго. Уже позабыв, какого это — ночевать в лесу под открытым небом, Игуро чувствовал себя словно охотник ранга мидзуното*, даже непривычно стало снова держать в ладони рукоять катаны, да и форму он давно не надевал. Жаль, конечно, что из всех столпов на этом сборе их будет только трое, но что поделать, прошлого не изменить, да и будущего тоже, всё что предначертанное случится, хочешь ты того, или нет.
Теплое солнце начинало припекать, а это лишь первые дни июня, страшно представить, что будет в середине лета, и как придется спасаться от жары. Единственный, пожалуй, плюс в походах — это то, что тебя никто не отвлекает от мыслей и дороги, можно обдумать всё, что важно или имеет значение. Хотя кому-то такая тишина и вовсе не нравится, Игуро не боялся оставаться один на один с мыслями, но эта лесная тишина, что прерывается порывами ветра, со временем всё-таки довольно нагнетает, особенно это чувствовалось раньше, когда было много демонов.
Минуя такие знакомые пейзажи, в голову пробирались самые разные воспоминания, первые встречи и прогулки, сражения, слезы… Всё это Обанай никогда не забывал, но редко вспоминал, хотя давнее прошлое он кажется и вовсе забыл, но до сих пор не понимал, почему его собственная мать поступила с ним так. Да, они все боялись демона в своем доме, но ещё хуже было то, что они приносили жертвы ради денег, этого Игуро и вовсе никогда не хотел бы понять. Зачем было запирать ребенка в клетку, делать этот ужасный шрам, который обрёк его на вечные страдания, да и не только шрам, он отца своего не знал, и мать так с ним поступила… Все ещё перед глазами этот ужаснейший демон с разными глазами и широкой, кривой змеиной улыбкой, говорит о том, что Игуро слишком красив…
***
— Выходи, Обанай, и молчи.
Услышав довольно строгий женский голос сквозь сон, Игуро проснулся сразу, липкий страх закрался под самую кожу, и он чувствовал, что произойдет что-то плохое, но ничего не понимал, и послушно вышел из клетки.
В своей семье Обанай был первым мальчиком за последние четыре столетия, возможно именно поэтому его не убили сразу, а растили до определенного возраста. Ему сейчас двенадцать и неизвестность немного пугала. Он ведь даже не знал, что находится за стенами этой комнаты, в которой жил. Впервые за долгие годы его выведут в другую комнату.
Осторожно шагая следом за девушкой, Обанай осматривался по сторонам, пытаясь понять, что как устроено. Такая жизнь казалась ему ненормальной, но он не знал, правильно ли думает. Его воспитанием мало кто занимался, но иногда ему приносили книги, и он изредка рисовал.
Жуткая тишина заполняла всё вокруг, казалось, что стены давят и вот-вот дом развалится от напряжения, но этого никак не случалось. Одна и та же стена перед глазами двенадцать лет жизни стала настолько знакомой, что он по памяти мог сказать, сколько в ней щелей, тоже самое можно сказать про клетку — он выучил её вдоль и поперек, ничего необычного.
Через недолгие пару минут Обаная завели в комнату, украшенную золотом. Она была просторной но до жути темной, и подсвечивалась лишь несколькими свечами на стенах. В этой комнате ощущение страха прибывало с каждой секундой, и вот, меж занавесами он заметил огромное существо, похожее на человека, но тело как у змеи. Этот вид вызвал у Обаная жуткий страх, отчего он застыл на месте, не в силах даже моргнуть или пошевелиться. Ужас в его глазах читался слишком ясно, а руки дрожали так, словно он и не может ими совладать. Что тут происходит, почему в доме такое ужасное существо? Почему остальные так спокойно себя ведут? Игуро не понимал, всё, что он видел, казалось ему странным, но он ничего не мог поделать. Если сейчас попытаться сбежать, то его снова побьют, как в прошлый раз… В глубине души он надеялся, что сможет уйти отсюда, но все попытки побега увенчались провалом и лишением еды, поэтому он завязал с этим на деле, но не в голове. Продумывая планы и возможные варианты побега, Обанай надеялся найти что-нибудь, что поможет ему реализовать свои надежды, ведь жить в таких условиях это точно не норма, даже если ему об этом никто не говорил.
