— И не нужно, — тихо шепчет ей Могами. — Никогда не становись такой, как я.
— Что?
— Стань Одзавой Эри. И однажды сама не заметишь, как станешь для кого-то совершенством.
— Могами… сэмпай… — расплакавшись, словно дитя, Эри утыкается в плечо Кьеко.
***
— Простите, что вот так пришла к вам сегодня… и вывалила все это, — произносит наконец Одзава, успокоившись.
— Ничего страшного, Эри-чан. Я была рада тебя увидеть.
«К тому же, ты помогла мне осознать кое-что».
— Вы ведь еще не здоровы? Кстати, я ведь все еще не знаю, что с вами случилось. Вы сильно поранились при падении, поэтому лежите здесь так долго?
Могами внимательно смотрит на Эри и понимает, что она не в курсе, с каким именно диагнозом ее сюда положили. К тому же, она ведь лежит в травматологии, кому придет в голову, что она… У Кьеко проносятся перед глазами разноцветные картинки. Она помнит все, что делала и говорила, но как все это выглядело со стороны? Скольких людей она напугала своим поведением?..
Лица, искривленные испугом и потрясением, мгновенно вспыхивают в сознании Кьеко. Моко-сан, Амамия-сан, хозяева ресторана, президент, актеры, режиссер… и Тсуруга-сан. Все они в ужасе от того, какое чудовище видят перед собой. Сколько боли она причинила близким ей людям за все это время… И кто тогда здесь настоящий монстр? Юная девочка, поддавшаяся эмоциям, или она сама, Могами Кьеко? Без сомнения, ответ очевиден.
— Могами-сэмпай… после всего, что случилось… что я могу сделать для вас?
Могами нежно касается щеки Одзавы.
— Полюбить себя и пойти собственным путем. — Эри улыбается этим словам и кивает.
— Но сейчас? Что я могу сделать для вас прямо сейчас?
Могами грустно улыбается, а ее глаза потухают. Но затем ей приходит в голову одна мысль.
— А знаешь… есть кое-что, с чем ты можешь помочь.
Глаза у Эри тут же загораются.
— Все, что угодно, Могами-сэмпай!
— Ты же хорошо знаешь эту больницу?
— Да.
— И расположение камер тоже?
— Угу.
— А ключи от черного хода найдутся?
Одзава задумывается и медленно кивает.
— Через него и вошла, но… что вы задумали, сэмпай? Вы же не…
— Скажем так, твоя сэмпай собирается совершить очередной безрассудный поступок.
— Но Могами-сан! Там же целая толпа ваших фанатов! Они дежурят день и ночь. Я сама еле вошла в больницу. Они же набрасываются на каждую девушку, даже на медсестер, им везде чудится Могами Кьеко.
— Есть у меня одна мысль.
***
— Как она могла исчезнуть? Я вас спрашиваю, как это могло произойти?! Это же больница, в конце концов! Чем занимается ваша охрана?!
— Вот именно, Такарада-сан. Это больница, а не тюрьма! И, вы уж извините, но то, во что вы превратили наше отделение…
Тсуруга садится рядом с охранником и снова перематывает записи с камер, он почти не слышит разговоров за спиной. Дотошно всматриваясь в черно-белые картинки на экранах, Рен пытается уловить малейшие детали: край одежды, локоны волос или угол плеча, едва попавший в кадр, — всё, что может дать подсказку. Но кадр за кадром обеим девушкам слишком ловко удается избегать механических глаз камер.
Вот, Одзава наконец показывается на экране. Она уже стоит у выхода и на ней больничная рубашка Кьеко. А это значит, что Могами-сан переодета в одежду Эри.
— Простите… простите меня… Но я всего лишь сделала так, как она попросила меня… я должна была…
— Ты в своем уме?! Куда она пойдет ночью одна и без денег?..
Не важно, что Одзава совсем не похожа внешне на Могами Кьеко. Не важно, какой у нее возраст, рост и цвет волос. В конце концов, сколько раз Кьеко до неузнаваемости меняла свой внешний облик? Только очень ограниченный круг людей знает ее настоящую. Вот и толпе достаточно увидеть девушку в больничной пижаме, выходящую на улицу через черный ход, чтобы сойти с ума от восторга.
— Я не могла… я же… я же так виновата перед ней! Я не могла проигнорировать единственную ее просьбу!
— Виновата? В чем ты виновата, Эри-чан?..
— Я… я…
Толпа фанаток сбегается на черный вход, словно годами голодающие коршуны, завидевшие добычу. Всей охране, дежурящей у главного хода, приходится покинуть пост и утихомирить разбушевавшуюся толпу людей. Во всей этой суматохе никому нет дела до настоящей пациентки, покинувшей палату.
Прямо сейчас… В этот самый момент она должна быть здесь. Должна появиться. Тсуруга всматривается в экраны так, что начинают слезиться глаза.
Едва ему удалось приблизиться к ней, как она снова ускользнула. Если бы он тогда не ушел, если бы настоял и остался, если бы они не разминулись…
Стоп! Тсуруга резко останавливает картинку. Увеличивает изображение на зеркале в главном вестибюле. Женский силуэт становится все четче, а родные черты все узнаваемей. Пусть изображение и распадается на пиксели, настоящая картина, наоборот, собирается воедино. Ее взгляд. Рен очень долго рассматривает его. Ни одна из субличностей не обладает таким взглядом. Она будто бы специально посмотрела и оставила это послание, словно уже тогда знала, что он отыщет этот взгляд даже в ворохе бесконечных помех. В этих глазах нежная грусть, благодарность и чувство вины.
— Ну что, Рен, нашел что-нибудь?
Однако она все еще актриса, все еще та, у которой так ловко получалось примерять на себя совершенно не похожие друг на друга маски. А это значит…
— Она может быть где угодно… и кем угодно.
Несколько дней спустя…
Вечерний Токио по-особенному красив. Есть что-то особенное в этих разноцветных огнях, тускло отражающихся в мутном асфальте. И даже в это время по улицам снуют сотни прохожих, и все спешат, суетятся, о чем-то говорят, смеются, перебивают друг друга. Каждый из этих людей личность, у каждого свой характер и своя неповторимая история. Их так много, и так легко среди них затеряться.
Могами вдыхает терпкий ночной воздух и поднимает голову вверх. На ней чужая одежда, волосы снова выкрашены в черный цвет, а в кармане — билет в город, выбранный наугад.
На фасаде одного из небоскребов транслируются новости, мелькают кадры из фильмов и картин, в которых снималась Кьеко. Ее лицо крупным планом появляется на экране, а затем следует сообщение: «Многоликая актриса нашлась и снова исчезла! Просьба всем, кто владеет какой-либо информацией звонить по телефону…»
«Многоликая?» — Уж скорее она безликая.
Могами усмехается уголком губ, а ее взгляд мрачнеет. Выйти незамеченной через главный вход? Было в этом даже что-то ироничное.
Кьеко смотрит на экран, и ей кажется, будто видит она не себя, а совершенно чужого человека. Словно и не было ничего. Она всего лишь очередной прохожий, затерявшийся среди многолюдной улицы Токио, всего лишь очередная девчонка, приехавшая в большой город в надежде что-то изменить в своей жизни. И все-таки кто же она теперь?
Бегущая строка мчится вперед все быстрее, а Кьеко думает о том, что скоро вся эта шумиха утихнет. В конце концов, именно так устроен этот мир, и на смену одному неизбежно приходит что-то другое. Гаснет один огонек, а где-то на другом конце света загорается новый.
Нет, она не убегает. Лишь меняет курс. Если подумать, необязательно иметь на руках сценарий, чтобы играть. Ведь вокруг столько разных людей, столько масок, которые можно примерить… Теперь реальная жизнь станет ее сценой. Она сможет стать кем угодно, уехать куда угодно и сделать все, что только пожелает. Теперь она хамелеон, за которым не угнаться. Вот, что она поняла, когда все субличности, стали неотъемлемой частью ее «я»: она способна выражать свои мысли и желания через призму чужого восприятия мира, способна прожить множество жизней, перепрыгивая из одного мира в другой. И пусть никому не удастся узнать настоящую Могами Кьеко, пусть никто не встретится с ней взглядом, когда она будет тенью скользить меж людей, — главное, что она больше никому не причинит вред.
