С каждой строчкой все яснее становилось, что идеи враждующих общин не противоречат друг другу, а, напротив, лишь дополняют друг друга. Но стоит Марфе только попытаться заикнуться о том, что их вера взаимосвязана с верой самого заклятого врага, как в тот же день ее заклеймят за предательство.
Марфа захлопнула книгу и еще с минуту сидела неподвижно. В мыслях у нее мелькали лица детей, которых Марфа повидала в деревне. Какое будущее всех их ожидает впереди? И, что важнее, может ли она изменить это будущее? Слухарка опустилась на пол и, отодвинув одну из половиц, надежно спрятала книгу в открывшейся нише, а затем так же аккуратно затворила деревянной дощечкой отверстие. В полу не оставалось и малейшей щели, что могла бы выдать тайник.
Как вдруг воздух отяжелел и изменился. Марфа, привыкшая к постоянному присутствию Тумана, не сразу заметила, как в келью просочился едкий дым. Кашлянув и обернувшись, она на мгновение замерла, изумленно оглядывая чернеющее пространство вокруг себя, а затем наконец пришла в себя и бросилась к двери. Марфа потянула за ручку, но та не поддавалась, только по ту сторону послышался быстро удаляющийся звук шагов. Слухарка стучала, билась изо всех сил, вгоняя в ладони занозы, но дверь не поддавалась. Что-то подпирало ее изнутри, и слышалось, как по ту сторону трещал огонь. Слухарка кричала и звала на помощь охрипшим голосом, но никто не мог ее услышать, ведь крыло, в котором жила Марфа, было безлюдным. В соседних кельях располагались склады с дополнительной провизией и всякий хлам. С тех пор, как Марфа стала старшей слухаркой, наставница Дора поселила ее сюда, так как в крыле, где жили старшие слухарки, не было свободных келий, а здесь и библиотека была совсем рядом, и никто не мог потревожить во время работы. Как же удачно все сложилось…
Невыносимо горячей становилась поверхность двери, все сильнее мутнело в глазах и все туже стягивался пепельный шарф вокруг шеи. Отшатнувшись от едкого дыма, слухарка огляделась в надежде придумать что-нибудь, но бежать ей было некуда. Ведь в ее келье больше не было других дверей и лишь одно крохотное окошко над кроватью. Придвинув стол ближе к окну, Марфа забралась на него и попыталась закричать, но у нее не удалось прохрипеть и звука.
Спазмом сводило горло, голова закружилась и, оступившись, Марфа повалилась обратно на пол, едва не сломав себе конечности. Она кашляла снова и снова, готовая выплюнуть на пол собственное сердце. Лишь бы это прекратилось. Из последних сил она поднялась на колени и слабо стучала о стены кельи, хоть и знала, что некому ее сейчас услышать. Кто мог сотворить с ней такое? Марфа не была настолько наивна, чтобы поверить, что в случившемся виновен несчастный случай. Кому она могла помешать? О, много кому… Судорожно хватая ртом остатки воздуха, Марфа чувствовала, как жжется ее горло и плавятся легкие. Ее тошнило и почти рвало, когда слухарка вспомнила глаза сегодняшнего посетителя и шрам от ожога у него на шее, посланника Дедрика. Быть может, этот Дедрик не терпит отказов? Марфа выкашливала содержимое желудка и перед глазами у нее проносились лица младших слухарок, что с таким испугом смотрели на нее. Марфа хрипела и пред глазами у нее была Берта, всегда с таким пренебрежением наблюдающая за ней; сестра Гретта, презирающая само ее существование и наставница Дора, пославшая ее в это проклятое место… Ведь на самом деле она сделала это, потому что знала, что другим старшим слухаркам будет неприятно ее присутствие. Милая добрая справедливая наставница отослала ее туда, где она не сможет никому докучать.
Марфа прислонилась к раскаленной стене и уже наполовину одна часть ее души была заполнена угарным газом, а другая — стремилась в обитель Огнекрыла. Черные клубы дыма заполняли каменную комнату так плотно, что и крохотного огонька света не разглядишь.
И в тот момент, когда Марфа уже была готова сделать последний вдох, дверь резко распахнулась. Искрящиеся языки пламени танцевали у самого порога, тянулись по дверным петлям, а за порогом стоял Туман. Ни с чьим другим Марфе не могла спутать его смазанный силуэт. Обвивая пушистым покрывалом бушующее полымя, Туман сжал шею огненного зверя и не отпускал до тех пор, пока тот не задохнулся и погас. Остались от него лишь угли.
Еле поднявшись на ноги, слухарка приблизилась к Туману и снова упала на колени. Перед ней был совсем не такой Туман, каким Марфа его помнила — сотканный из облачных пушинок и крохотных капель воды, теперь он с ног до головы был наполнен черной пылью, дымом и копотью.
— Туман… — потянулась к нему Марфа, все еще кашляя и едва дыша. Но тот лишь отшатнулся. Впервые Туман избегал ее прикосновения, впервые смотрел на нее таким взглядом, наполненным противоречий и внутренней борьбы.
— Не подходи, — покачал он головой и отвел взгляд. Ведь еще один вдох ядовитого пара навсегда погубит ее.
— Туман! — уже громче окликнула его Марфа, и в ее глазах отчаяние смешалось с яростью. «Не делай этого», — рычало все ее существо. Плевать ей, сколько пепла и гари скопилось в его теле. Невозможно сильно хотелось обвить его руками и ни на секунду не отпускать. И не важно, если задохнется, плевать, если гарь навсегда осядет в легких.
— Сейчас я не Туман, — тихо прошептал он, чувствуя, как тлеет его сердце, превращаясь в раскаленный уголек.
И Туман ушел, захватив с собою последние частицы дыма. В тот день он стал Смогом.
========== Глава 5. Трещина ==========
Несколько дней пролежала Марфа в бреду, мучаясь от горячки. И причиной ее состоянию были скорее раны душевные, чем физические. Во снах ей чудилась замаранная копотью Туманная мантия, скользящая по земле, и лицо… Впервые слухарка смогла увидеть лицо Тумана так четко. Навечно ей запомнились синевато-фиолетовые глаза, слегка курносый нос и легкая усмешка на губах. И отчего-то Марфа была уверена, что именно этот облик его настоящий. Но всполохи гнилого дыма тянулись к Туману, смешиваясь с его существом, и слухарка с криком просыпалась, невидящим взглядом смотрела в потолок, краем глаза замечала тени людей вокруг себя, но снова и снова проваливалась в забытье.
Едва не сгоревшая в огне, Марфа теперь живьем горела в лихорадке. Но хворь все же отступила. Организм одержал победу над болезнью, но можно ли то же самое сказать про ее дух? Наставница Дора, сидевшая у постели воспитанницы, не была в этом уверена.
— Где я? — тихо прошептала Марфа, пытаясь приподняться, но настоятельница остановила ее попытки.
— Лежи, лежи. Тебе едва стало лучше, не торопись.
Оглядывая помещение, Марфа с непривычки щурилась. Слишком четкими были очертания всего вокруг, слишком легко бросались в глаза предметы и вещи, исчезла Туманная пелена, извечно преследовавшая слухарку повсюду. И от осознания этого что-то в груди у Марфы болезненно сжалось. Сколько раз она гнала его прочь? Но теперь… все теперь иначе.
Наверное, что-то отразилось у Марфы на лице, потому что наставница тут же спросила: «Что с тобой, дитя? Тебе больно?» А затем, спохватившись, вложила воспитаннице в руки отвар из целебных трав. В нос тут же ударило запахом растительного настоя.
— В твоих покоях сейчас прибирают. Сама понимаешь… Поэтому я распорядилась поселить тебя сюда, поближе ко мне. Моя келья совсем рядом, буквально в двух шагах.
Марфа подняла на наставницу уставший взгляд, и в глазах Доры читалось искреннее сожаление. Никогда она не думала, что подобное может случиться в ее соборе. Дора нежно коснулась плеча Марфы.
— Нужно было сразу поселить тебя здесь, а я… послушала советов других людей. Я была уверена, что так будет лучше для тебя, что так на тебя никто не сможет давить, а оно, видишь, как обернулось… В этом мире всегда нужно доверять только своему сердцу, Марфа. Запомни мои слова.
Слухарка вдруг вспомнила, какие ужасные мысли у нее промелькнули во время пожара, и ей вдруг стало очень стыдно. Как она только могла подумать, что наставница Дора могла когда-нибудь желать ей зла?
