– Не бойся, мы не укусим, – Паулина скорчила рожицу. – Мы добрые, особенно в гостях.

Видя, что они все равно не отстанут, Рэй поднял руки в примирительном жесте:

– Ладно, ладно. Сдаюсь. И это при том, что я не любитель чая!

Кухня слуг, находившаяся в полуподвальном помещении, освещалась электрическими лампами, что по меркам современных стандартов считалось признаком богатства. Примечательно, что старинные люстры с сотнями свеч, как все осветительные приборы главного корпуса Альберт Врановский так и не решался обновить. Оно и понятно – не хотел портить жилище своей священной семейки. Все равно придется, злорадно подумал Рэй, делая вид, что рассматривает длинный деревянный стол, за которым скорее всего обычно едят слуги и за которым в данный момент располагались незваные ночные гости.

Ребята с удовольствием ограбили шкаф со сладостями: там были и огромные куски нуги со всевозможными добавками, и мармеладки со всеми фруктовыми вкусами, и медовые ириски, о которые скорее зубы сломаешь, чем прожуешь, и конечно, штабели плиток шоколада с разными начинками.

– Мы возьмем совсем немного отсюда, – сказала Паулина, хитро улыбаясь и вставая на цыпочки, пытаясь дотянуться до коробки с ирисками.

– Давай помогу, недотепа, – Генри подошел девушке, и, будучи выше той почти на голову, легко достал коробку. – Держи, только не съедай все.

– Ладно уж, оставлю вам по кусочку.

Пронзительно засвистел чайник, Генри снял его с плиты и потушил огонь. Быстро разлив кипяток по чашкам, он положил туда чайные листы, а Паулина кинула сладости в большую миску и подала на стол.

– Ну, – обратился Генри к Рэю, когда все расселись, – чем же господи фон Элбатт занимается, когда не возится с механизмами?

– Пытается наладить контакт окружающим его миром, – уклончиво ответил Рэй и отпил из чашки. – Ой, какая гадость! Похоже на отвар, которым меня пытается напоить тетя, когда думает, что я болен. А в последнее время она думает так довольно часто.

– Ну да, логично, – хмыкнул Генри.

– По-моему, чай это просто чудесно, – сказала девушка, зажмурившись от удовольствия и протяжно вздохнув. – Возьми шоколадку, – добавила она и подвинула миску в сторону Рэя. – И расскажи еще про свою тетю.

Рэй в изумлении посмотрел на нее.

– Неужели тебе и правда интересно? Человека скучнее, чем моя тетя, я в жизни не встречал!

– Да Паулину хлебом не корми, дай послушать про чью-нибудь скучную тетю, – вставил Генри и подмигивает девушке. – И чем скучнее, тем лучше!

Паулина тут же толкнула его локтем в бок, но парень ловко увернулся. Оба захихикали, кидая друг в друга обертки от ирисок и шоколадных конфет. Как дети малые, честное слово!

Наконец успокоившись, Паулина снова обратилась к Рэю с просьбой рассказать про тетю.

– Хм… – Рэй задумался, не зная, с чего начать. – В семье моего отца было шестеро детей: он, тетя Шарлотта, дядя Эверт, тетя Далия, дядя Гарольд и дядя Рэймонд…

– В честь которого тебя и назвали, я так понимаю, – вставил Генри, на что Рэй кивнул.

– Все они росли в очень строгих условиях, так как семья была аристократическая, и ожидания нужно было оправдывать… В основном их воспитанием занималась няня, но их мать всегда была невероятно строга с ними – живая глыба льда и равнодушия, так сказать. Настоящая железная леди. Я никогда не видел свою бабушку, но отец как-то говорил мне, что тетя Шарлотта – ее чистая копия.

– Значит, она что-то вроде современной средневековой дамы? – уточнила Паулина, задумавшись. Видимо, пыталась представить себе портрет тети Шарлотты.

– Средневековой дамы? – улыбнулся Рэй. Он вдруг представил тетю в высоком остроконечном колпаке и со сбритыми бровями, отчего его улыбка стала еще шире. – Да, может быть… Главное, чтобы она этого не услышала.

Паулина и Генри тут же одновременно изобразили, что зашивают себе рты невидимой иглой и Рэй аплодирует им, как в театре.

– Даже знать не хочу, сколько вы тренировались, чтобы делать такую фигню синхронно! – рассмеялся он, и вслед за ним девушка разошлась громким хохотом, отскакивавшим от стен старой кухни и проникавшим в сознание Рэя. Генри тоже отпустил смешок, спрятав в чашке улыбку.

– Кстати, Рэй, – сказал Генри, вставая и наливая себе еще кипятка (и как он так быстро проглотил целую чашку этого отвратительного пресно-горьковатого отвара? Вот что значит военная закалка). – Неужели ты думаешь, что я не замечу, как ловко ты увернулся от вопроса о том, чем ты занимаешься? Нет, с Волтурами такое не прокатит.

– Вот именно, колись, чем еще занимаешься, – подперев кулаком голову, Паулина убрала за уши и без того короткие волосы и посмотрела на Рэя, как маленький ребенок смотрит на взрослого, когда ждет продолжения сказки.

– Давайте сначала вы, – Рэй решил, что всеми правдами и неправдами будет тянуть время, чтобы поменьше рассказывать им о себе, и побольше узнать о них. Он не привык говорить о себе с незнакомцами. – Мне, например, очень интересно знать, как преподают в военном училище. Ты ведь там учишься, верно?

– Ну да, – неохотно ответил Генри и почесал затылок.

Рэй вдруг вспомнил их знакомство: достопочтенный племянник члена Совета Фалькуса Волтура, прошедший войну и вышедший из нее героем, такой напряженный и загадочный, вечно высматривающий кого-то в толпе. А сейчас Рэй понял, что это человек с простой бринальской душой, открытый ко всем, кто открывается ему. Не простак, а скорее мудрец, почему-то моментально располагавший к себе.

– Военное училище место не из приятных, скажу я вам. Сигарет стрельнуть не у кого, зато кормят регулярно. Конечно, кулинарных изысков, поданных на серебряной тарелочке, ждать не приходиться, – Генри многозначительно посмотрел на Паулину, а та в ответ высунула язык. – Но по сравнению с военным временем это настоящий пир. И ребята есть нормальные – с кем покурить во время занятий, с кем байки потравить, с кем военные времена вспомнить… ну, сами понимаете. Есть правда и паршивцы редкостные, но…

– Но ты и сам не подарок, – кивнула девушка.

– Ну да, спорить не буду. Но знаешь, еще четыре года в этом училище, и все – пиши пропало.

– У вас обоих очень хороший нестминский, – вставил Рэй, и это являлась чистой правдой: для людей, всю жизнь говоривших на бринальском, Паулина и Генри очень бегло использовали нестминские выражения и почти никогда не просили повторить сказанное.

– Я билингв, – пожала плечами Паулина. – Так что ничего особенного, разве что странная каша в голове была в детстве, даже интересно вспоминать.

Генри улыбнулся:

– А я в школе учил ваш язык. У вас все так сложно, непонятно, совсем по-другому. Когда я год назад приехал сюда, то думал, что свихнусь раньше, чем дядя Фальк заведет себе новую подружку.

– А это будет скоро? – спросил Рэй, открывая шоколадку с фруктовой начинкой. Апельсин и горький шоколад оказывается отлично сочетаются, кто бы мог подумать.

– Не сомневайся, скоро. Та девушка, с которой он… гхм… общался в последние несколько месяцев, она ему уже поднадоела. Думаю, появления новой подруги – лишь вопрос времени.

– Ты говоришь про ту, которая на празднике в честь выборов сидела в самом углу? – спросила Паулина. – Та малышка с томным взглядом? На вид твоя ровесница. Как там ее зовут? Марилла, Мавра, Маришка?

– Ребекка, – ответил Генри. – Ты с ней общалась?

– Нет. Она дымила, как паровоз, – на лице Паулины появилось выражение брезгливости, но, впрочем, тут же исчезло. – Сидела такая вся в дорогом платье с дорогой сигарой в руках, а на столике у нее коньяк, который стоит больше, чем две мои зарплаты. Вокруг нее сидят такие же в блестящих платьях и кивают, а она говорит еще так жеманно, аж злость берет. Рэй, помнишь, мы еще разговаривали с ее отцом, тогда, на празднике?

Рэй сконфуженно опустил глаза, желая скрыть замешательство.

«Выходит, она тоже была на том дурацком празднике, – подумал он. – Неужели мы уже были знакомы? Ничего не помню»