– Ты что ржёшь? – тотчас возмутился магозоолог.

– Мне послышалось, что ты сказал «кот-вантуз»!

Науэль вспыхнул от обиды.

– Ты что, придурок?

Алва опешил.

– Мне просто послышалось, это же смешно.

– Я и говорю, придурку все смешно и везде сортир слышится. Я о коте-вампузе говорил, их всего несколько десятков осталось во всем мире, а ты издеваешься!

Попытки оправдаться и объяснить, что смех был не над студентом, потерпели крах. Алву просто не слышали. Упреки очень быстро переросли в нападки и оскорбления. Гнев в Алве начинал закипать, руки заметно погорячели. Внутренний огонь, обычно почти не ощутимый, вдруг обжег солнечное сплетение так, что кулаки сжались сами собой. Джозо, сидевший за своим столом, не только не думал их разнять, но и откровенно наслаждался происходящим. Науэль добавил еще пару обзывательств в адрес Алвы, и у баска потемнело в глазах.

Когда дым первой ярости немного рассеялся, он обнаружил, что повалил обидчика в кресло и держит обеими руками за горло. Испугавшись самого себя, он быстро разжал пальцы и, слегка тряхнув врага напоследок, отошел. На коже Науэля алели ожоги. Науэль поднялся, поправил воротник, скрывая следы от пальцев баска, спеси в его ухмылке поубавилось и продолжать ссору он не стал.

В тот вечер Арригориага лег раньше обычного. Потревоженный огонь утих, но послевкусие горячей обиды не давало покоя. Половину ночи он крутился с боку на бок, вспоминая их вечера с де Лакруа, отчаянно скучая по другу и уговаривая себя, что он не дружить сюда приехал, а зарабатывать отцовское доверие, и что дело важнее всего остального.

Сакретейшен не был бы элитной британской школой, если бы в фестивале национальной магии, который он проводил, не участвовали его лучшие студенты, изначально имевшие на нем больше возможностей, нежели гости других школ. Одним из таких студентов был Диего Карлуш Д’Алмейду – южанин, португалец, оказавшийся в британской школы стараниями влиятельного старшего брата. Маг для своего возраста сильный, честолюбивый и надменный.

Младший из сыновей Жозе Дениша д’Алмейду стоял перед массивной дубовой дверью, расписанной изразцами. Те были зачарованы так, чтобы люминесцировать в ночи и точности распознавать припозднившегося студента, бродящего по коридорам закрытой школы после отбоя. Дверь эта вела в главный зал школы, расположенный под Незримым Куполом, под которым было принято завтракать, обедать и ужинать всем вместе – и преподавателям, и студентам. Стоит оговориться, что Незримый Купол был незрим только для тех студентов и преподавателей, кто не работал над его конструкцией, и служил для того, чтобы у обедающих складывалось вечное впечатление завтрака на траве. Но сейчас дубовая дверь отделяла Диего не просто от обширного обеденного зала, где он каждый раз сетовал, что в Сакретейшене не приняты отдельные столы. Сейчас она отделяла его от международного и межкультурного фестиваля магических школ… который почему-то тоже было принято проводить в обеденном зале. Диего даже несколько раз перечитал название фестиваля (точно ли он посвящен национальной магии, а не национальной кухне?), но так и не смог понять, почему для его проведения выбрали это место.

Диего никак не мог заставить себя перестать иронизировать над самой помпезной магической школой Британии. С какими амбициями он ехал сюда! Уговаривая старшего брата, Уго, после смерти отца взявшего в свои руки управление Воздушной Железной Дорогой, отправить его учиться именно сюда, Диего никак не предполагал найти за внушительной монументальностью школы обыкновенных подростков и детей, занятых глупыми шутками над преподавателями и друг над другом, время от времени прогуливающих уроки и списывающих друг у друга домашку. Отправляясь в элитную школу для сильнейших из сильнейших, Диего собирался учредить там (если он еще не учрежден) Магический Совет по правам обделенных – магов без дара и магов с очень низким и средним уровнем магии. Предполагал найти сторонников идеи развития магии, которую должны нести сильные слабым и средним. Магия, в его понимании, была сродни физической силе у людей, которую можно было нарастить при условии регулярных занятий под присмотром сильного мага и полной отдачи у занимающегося. Еще до школы, Диего исписал своими идеями равенства даров и магических уровней десятка два тетрадей, но что же он нашел в долгожданном Сакрейтейшене? Ничего. Обычная школа. Обычные маги вокруг, занятые своими мелкими и важными делами и совершенно не смотрящие за тем, что творилось вокруг. Но сейчас все было позади, потому что фестиваль народной магии открывал ему новую возможность собрать сторонников, прощупать настроения в других странах, народах и школах, и начать воплощать в жизнь свою идею. С правилами фестиваля и тем, что требуется от него, Диего был полностью ознакомлен и был совершенно не против продемонстрировать гостям пару-тройку португальских народных проклятий или сварить целебный калду-верде[1], чтобы потом найти таких же как он, неравнодушных к мировой ситуации людей.

Итак, Диего стоял, гордо выпрямив спину, чтобы внести себя на фестиваль как победный кубок. Дождавшись, когда его имя наконец зазвучит рокотом от стен и синхронно распахнутся большие дубовые двери, Диего сверкая, синими глазами вошел на фестиваль походкой достойной наследного принца. Как и подобает магу его социального уровня и положения, Диего ни на кого впрямую не смотря, внутренним взором рассматривал окружающую обстановку. Широкие и длинные столы, обыкновенно стоящие гигантской буквой П внутри окружности Купола, теперь были наконец разделены. За каждым расположились студенты соответственно школам, из которых они прибыли и национальностям, обозначенных флагами.

Диего медленно продвигался мимо студентов, с виду заинтригованный тем, что было выставленно на столах.

Кто-то справа сдавленно закашлялся. Аккуратно, и в то же время, слегка небрежно, выдавая внутреннюю уверенность в себе, Диего развернулся в сторону кашляющего, легкое движение губ сопроводило движение изящных длинных пальцев, и кашель прекратился.

– Не благодарите, – горделиво улыбнулся маг.

Однако новоисцеленный студент, судя по взгляду, каким он одарил Д’Алмейду, и не собирался этого делать.

– Какого черта? – раздраженно и вместе с тем обеспокоенно воскликнул он, – я просил? Зачем ты зачаровал то, что должно было пройти само?

Диего сразу стала ясна вся недалекость парня. А вместе с тем, молодой человек был не так уж молод: по меркам Диего ему никак не могло быть меньше семнадцати, а значит целительные заклинания, хотя бы базовые он должен был знать. Но тот не знал, раз всерьез обеспокоился, что д’Алмейду просто зачаровал внутри него простуду, вместо того, чтобы устранить болезнь без следов. Почувствовав начавшее скапливаться вокруг него раздражение, маг с достоинством поднял голову, окидывая недовольного изучающе-уничижительным взглядом, каким ученые обыкновенно окидывают магических существ на самой ранней стадии развития.

– Очень грустно узнать, что в…, – Диего бросил отстраненный взгляд на флаг. – В Кригвельте не проходят целительную магию.

Зашедший в зал Алва был оглушен происходящим. На его глазах парня, который сделал добро, осыпали презрением, и события минувшего вечера, драка с Науэлем, пренебрежительное отношение к нему соседей проносились перед его мысленным взором калейдоскопом. Справа, слева, спереди и сзади: кажется, даже сверху и снизу, слышались насмешки и упреки. Диего стоял под ними с прямой спиной и гордо поднятой головой, будто король, чья армия пала перед набегом глупых варваров. Зрелище поразило Алву. Вот как должен был реагировать он вчера! Но историю уже не перепишешь, зато он мгновенно понял, чего хочет.

Да этот паренек просто кладезь интересных знаний! Как бы он хотел также – хоп! И можно не бояться мелких болячек и травм. Он подошел ближе, с искренним уважением глядя на Диего. Единственный осмысленный среди стадного недовольного гула.