Боря оглянулся, удивился, с какой лёгкостью она выпорхнула из его объятий, усмехнулся и с игривой улыбкой пошёл назад к Марише, вытаскивая из кармана связку ключей.
– Мариша! Ты просто такая красивая, ты создана для этой каюты, реально.
– У тебя, что есть ключи от каюты – люкс? У самого капитана ключей нет. Они в электронном сейфе! А у тебя есть ключи? – Мариша даже протрезвела от этой метаморфозы с ключами от кают – люкс в руке Конона.
– Их здесь две.
– Кого две?
– Каюты! Выбирай любую.
– Прости, я не поняла. У тебя есть ключи от кают – люкс?
– Да! А ты говоришь, что я не романтик.
– Откуда у тебя ключи?
– Мариша! Я же электрик. Это негласный приказ Козина. У электрика должны быть ключи от всех помещений. Только это очень сильно всё конфиденциально. Это наша тайна.
– Как всё просто. Ты меня очень приятно удивил, Боря!
– Да? Ладно, прости, я ничего не говорил.
Конон вдруг осознал, что сболтнул лишнего. Он отошёл от Мариши, засунул ключи в карман и закурил.
– Боря! Боря! Боря! Ну, не сердись, я никому не скажу. Если честно признаться, я бы с жутким удовольствием и с большим интересом посмотрела бы на эту легендарную каюту. Ты же сам знаешь, сколько о ней разговоров! Открывай, Боря! Хватит дуться.
– Я не могу. Я не имею права нарушать приказ.
– Какой приказ?
– Общий приказ! В эти каюты нельзя никому заходить.
– Конон! Не будь таким принципиальным! – Мариша сделала несколько глотков рома и передала бутылку Боре, Боря выпил, Мариша положила руки ему на плечи и сказала ему в упор, – Бывают такие ситуации, Борис, когда приказ можно и немножечко нарушить, тем более что выполнять приказ нас никто не заставляет. Ты веришь в любовь с первого взгляда?
– Мариша! Ты это серьёзно? Мы знакомы уже 50 лет.
– Причем здесь мы?
– Как? Подожди, ты о ком?
– Я о ситуации.
– Ты в кого-то влюбилась и хочешь со мной это обсудить?
– Ты о чём, Боря? Я не Берёзкина.
– Ты шутишь?
– Я не шучу. Открывай каюту, хватит артачиться. В каком кармане у тебя ключи? В правом или в левом?
Мариша засунула обе руки в карманы Боре, от неожиданности Боря инстинктивно отшатнулся, но Мариша успела вытащить из правого кармана Бори связку ключей.
– Откроешь сам или я открою? – как колокольчиками позвенела ключами Мариша.
– Мариша! Подожди! Я чего-то не соображаю ничего. Это ром откуда? – Боря подозрительно рассмотрел бутылку, – Откуда этот ром?
– Боря, я не знаю, какие ключи. Открывай, давай, я писать хочу.
Боря на секунду протрезвел, послушно взял ключи и открыл дверь.
– Мариша! Откуда этот ром?
– Его пираты привезли! Боря! С тобой всё нормально?
Боря стоял в проёме открытой двери, держа в руках ключи, и пытался поймать равновесие, хотя яхта не покачивалась.
– Мариша! Проходи, там туалет в углу, а я здесь подожду.
– Да ты что, Боря! Это уже не смешно!
– Мариша, делай свои дела и возвращайся. Мы же не имеем права здесь быть.
– Боря! Не канючь!
Конон подошёл к Марише. Он хотел её поцеловать в губы, но не решился, хотя Мариша тянулась к нему.
Мариша взяла Борю за руку и втянула в каюту. Дверь захлопнулась. Мариша оглянулась на Борю и ноги её подкосились. Конон успел только схватить Маришу, как снотворное подействовало и на него. Он хотел было отнести Маришу на кровать, но ноги его сделались какими-то ватными, и он упал вместе с Маришей на ворсистый ковёр, выронив из рук ключи, которые залетели в карман форменного кителя старпома Мариши.
Вставка № 2
Паруса порвались. Их лоскуты трепыхались, как флажки забытого семафора на фоне ушедшего за горизонт Солнца и растворялись в быстро наступающей темноте.
Кучина выбежала на наружную палубу и огляделась.
На палубе никого не было.
– Миша!!! – перекрывая рёв десятибалльного шторма, закричала она.
Кучину окатило волной, она упала и покатилась в потоке воды по палубе. Врезавшись в борт, она завизжала, увидев прыгающую рядом с ней серебристую сардину.
Кучина брезгливо схватила сардину за хвост, выбросила её за борт и прищурилась, стараясь разглядеть в мареве брызг рулевую ходовую капитанскую рубку, в прямоугольном иллюминаторе, которого маячил размашистый силуэт.
– Миша! – радостно закричала Кучина, – Миша!
Хлебнув очередную порцию солёной воды бушующего океана, с мыслью «а не слишком много я пью на ночь солёной воды?», обливаемая волной, Кучина вскочила и побежала по палубе, хватаясь за ванты, чтобы удержаться, и, теряя равновесие, вцепилась в поручни трапа.
Переждав, пока яхта ухнет с десятиметровой высоты и начнёт снова подниматься на гребень следующей волны, мокрая до нитки Кучина, взобралась по трапу, вместе с потоком воды, ворвалась в рулевую капитанскую рубку, и схватила за руку стоящего у штурвала Скороходова.
– Миша! Прости меня! Я не заснула.
– Иди в кубрик!
– Нет! Я должна быть с тобой.
– Это капризы!
– Какие капризы? Где все?! Почему на яхте никого нет?
– Иди в кубрик, кому говорю!!!
– Миша! Нет. Я с тобой! Мне одной страшно.
– Я тебе не верю!
– Честно.
– Не верю.
– Хорошо, Миша, дай порулить! У меня же есть диплом!
– Иришка! Держи штурвал!
Кучина не ожидала, что Миша согласится так быстро.
Она опрометчиво вцепилась в штурвал и не успела даже мгновением насладиться контролем над яхтой, как оказалась в руках Скороходова, который схватил её, оторвал от штурвала и поставил яхту на автопилот.
– Миша!!! Я просто хотела порулить! Миша! Ты не понял!
– Всё я понял, Иришка! – сказал благородный Скороходов и, держа Кучину в руках, вышел из ходовой рубки, захватив со стола рукопись в переплёте, и засунув её под ремень на штанах.
Пробравшись боком вдоль поручней капитанского мостика, он стал аккуратно спускаться с ней на верхнюю палубу.
– Всё я понял, Иришка! Тебе надо немножко отдохнуть….
Яхта «Весна» осталась без управления.
Но, где, же вся команда?
Где «10-А»?
Вставка № 3
Трёхмачтовая яхта «Весна», упрямо сопротивляясь стихии и преодолевая невозможное, каким-то чудом двигалась по ночному бушующему Тихому океану в поиске мечты навстречу набегающим волнам десятибалльного шторма.
В её иллюминаторах не было света. Мерцали только проблесковые автономные сигнальные маячки на мачтах.
Она была похожа на «Летучий Голландец», поскольку на палубе никого не было. Яхта была неуправляема. Обрывки парусов болтались над катающимися по палубе пустыми бутылками из-под кубинского рома.
Конон открыл глаза, долго привыкал к темноте и увидел широкий прямоугольный иллюминатор с закрытыми шторками, в щёль которых изредка попадало автономное мерцание оранжевого маячка бушприта.
Конон протянул руку и нащупал рядом с собой чьё-то бедро.
В темноте послышался шепот.
– Прости, но у меня может случиться морская болезнь.
– Кто это? Мариша! Это ты?
– Я. А что, я как-то не понятно изъясняюсь?
– Надо скушать лимон.
– У кого-нибудь есть лимон?! – Мариша хотела крикнуть, но крика не получилось.
– Мариша! Мы здесь одни.
– Как одни? Конон – ты?
– Я.
– А где все? Это твоя рука у меня на бедре?
– Моя. Извини.
– Ничего.
Боря убрал руку.
– А где все?
– Не знаю. Я пришёл в сознание минут пятнадцать назад. Почему у тебя может случиться морская болезнь?
– Потому что на улице шторм.
– С чего ты взяла? По-моему полный штиль. У тебя просто вертолёты, а тишина имеет свойства звенеть.
– Боря! Как же мне плохо. Я не могу подняться.
– Мариша, прости, но я ничего не помню. Что мы пили?
– Ты думаешь, я помню? Боря! Можно я ещё немножко полежу. Сейчас, в себя приду. Дай мне свою руку.
– Конечно, лежи. Я тоже полежу! – Боря протянул руку и ощутил нежное Маришино рукопожатие.
