Он настолько был погружён в изучение двери в трюм, что не замечал не только надвигающуюся бурю, но и подошедшего к нему пирата в сомбреро, протянувшему ему стакан рома. Предложение пирата выпить за знакомство не насторожило Скороходова, он не придал этому никакого значения, он просто выпил и всё, продолжая следить за дверью. Скороходов не замечал уходящего в кают-компанию пирата, он сдерживал себя, боролся, и всё-таки не смог справиться со своим чувством. Через двадцать минут после ухода пирата, Скороходов поставил управление на автопилот и покинул пост.

Он спустился на палубу, открыл дверь и споткнулся.

Накатившая с кормы буря подхватила яхту и тряхнула её, как погремушку.

Скороходов летел по лестнице в трюм и упал на мешки с пшеном, рисом и гречкой.

Начался шторм.

Скороходов поднялся, и ринулся было обратно, но вдруг услышал ругань Кучиной из другого конца трюма.

Скороходов побежал на шум и увидел Кучину, связывающего Озорнина верёвкой, которую она вынула из багажника стоящего в трюме джипа. Озорнин не проявлял никакого сопротивления, а Кучина бранила его и пыталась завязать второй морской узел, но она не рассчитала длину верёвки. Концы верёвки оказались маленькими, она никак не могла их затянуть.

– Иришка! Тебе помочь? – спросил подбежавший к ней Скороходов и остановился, схватив верёвки, и нажав коленом на Озорнина.

У него стало всё раздваиваться в глазах, он потерял равновесие и упал, глядя на Кучину, которая вела себя тоже очень странно. Выпустив концы верёвок, она пододвинула к себе Озорнина, положила голову ему на поясницу и заснула.

Через мгновение заснул и Скороходов.

Изображение словно бы поставили на паузу.

Боря включил перемотку и оглянулся.

Скороходов сидел за столом, уставившись на дисплей компьютера, в котором дёргалось поставленное на перемотку однообразное изображение и, не глядя, делал произвольные коктейли. Водку он смешивал с коньяком, наливал туда ром, текилу, виски, выжимал половинки лимона и передавал Марише, Кучиной, Олегу Митяеву и Озорнину.

Отхлёбнул коктейль, Скороходов поперхнулся.

– Стоп! – отставил стакан в сторону Скороходов, – А как же ребята? А? Как же «10 – А»?! Мы не имеем права их бросить! Стоп! – заорал Скороходов и ударил кулаком по столу.

Боря нажал на клавишу «Стоп». Все вздрогнули. Дёргающееся изображение на дисплее исчезло.

Скороходов ещё раз ударил кулаком по столу и повернулся к Марише.

– Мариша! – сказал он, – Меня угнетает мысль о том, что ты, взирая на мой капитанский костюм, задаёшься вопросом, какое право я его надел, но, мне кажется, ответ очевиден, поэтому…

– Да? А я стану боцманом? В сложившейся ситуации ты так себе это представляешь? – Мариша встала, подошла к пожарному люку в каюте, открыла его и среди инструментов: кирки, лопаты, ключей, плоскогубцев и отвёрток, сняла висящий на гвоздике боцманский свисток. Мариша свистнула в свисток и закрыла щиток.

От резкого продолжительного свиста все поморщились.

В каюте повисла гнетущая пауза.

– Откуда ты знаешь, что в этом пожарном щитке находится боцманский свисток? – спросил Конон, – Ты же уверяла, что в каютах – люкс не была?

– Учите матчасть, товарищ третий механик. Боцманский свисток находится на яхте во всех пожарных щитках, – Мариша засмеялась и села на стол рядом со Скороходовым, оголив бёдра, – Ладно, Миша! Я не претендую. Да, я старпом и должна всю эту Вашу самодеятельность с Кучиной пресечь на корню! Да, как самая старшая по званию и по должности, я обязана взять на себя капитанские полномочия, но я не буду! Не буду, Миша. Я накомандовалась. Спасибо. Я хочу отдохнуть. Я просто хочу быть женщиной. Понимаешь? Просто хочу быть женщиной! – повторила Мариша и оглянулась на Борю, который уткнулся в компьютер, перебирая изображения камер наблюдения, – Так что, давай, рули! – вздохнула Мариша, – Не меньжуйся. Что надо делать, говори. Но запомни, боцманом я не буду, а вот в свисток свистеть буду. Что б Вас в тонусе держать! – Мариша встала со стола и коротко свистнула в свисток, но Боря не оглянулся.

Скороходов вытер слёзы, восторженно глядя на Маришу.

– Мариша, я всегда знал, что ты настоящая. Спасибо тебе. Мариша! Никаких поблажек! Прочь сомнения! Это сама природа наглядный даёт урок! Мы не имеем права сейчас расслабляться! Наши одноклассники в плену! Как мы могли о них забыть? Когда мы едины – мы непобедимы!!!

Вдохновенная речь Скороходова рассеяла туман уныния.

– Так, Слушай мой приказ! Свистать всех наверх!!! Всем срочно выйти на палубу, сорвать порванные паруса, заменить их новыми, и поставить дополнительные паруса.

– Как это – дополнительные? – оторвался от компьютера Боря.

– Так это! Необходимо поставить дополнительные паруса, чтобы увеличить площадь рабочей поверхности соприкосновения с воздухом, достичь нужной крейсерской скорости и догнать регату!!!!! Так, ребята! Вы знаете что делать!

– Есть! – хором отчеканили Кучина и Мариша.

– Полный вперёд!!! – заорал Скороходов, выпил и выбежал из каюты – Я ставлю паруса на бизань-мачте! Кучина, Мариша и Конон на грот-мачте! Озорнин и Олег Митяев на фок-мачте!

– Есть! Полный вперёд!!! – выпили и ринулись вслед Кучина и Мариша.

– Есть! Полный вперёд!!! – заорали Озорнин и Олег Митяев, выпили и выбежали тоже, обгоняя Кучину и Маришу.

– Как это – дополнительные? Это тогда необходимо делать специальные хомуты на мачтах! – рассуждал Конон, подходя к столу и наливая полстакана коньяка, – Чем там ванты фиксировать? Необходимо сделать универсальные крепления! Срочно! – сам себе приказал Конон, отставил стакан в сторону и быстрым шагом вышел из каюты.

Буря закончилась.

Яхта «Весна», поймав попутный ветер, сверкая флагами и всеми новыми белоснежными парусами, на которых ещё не успели разгладиться складки, эффектно рассекала просторы Тихого океана, но всё равно, даже, несмотря на то, что она шла со скоростью 14 узлов (что немыслимо для яхты такого типа), отставание от основной регаты было значительным.

Скороходов держал штурвал, пил чай и, чтобы не заснуть, громко, в открытые иллюминаторы, пел «Поворот», чередуя слова песни со своими указаниями, руководя установкой и креплением дополнительных парусов. Выглядело это примерно так:

– Вот, новый поворот, Эй! Кучина! Гик сильнее укрепи! И ослабь нижний бизань-трисель! Новый поворот! Озорнин! Не трогай фор-стень-стаксель! На бушприте всё нормально! Помоги Кучиной! И мотор ревёт, что он нам несёт? Пропасть или… Боря! Залезай сначала на фока-рей, а потом на грот-бом-брам-стеньга и крепи дополнительные грот-брам-стень-стаксели! Понял? Держись! Или взлёт? Омут или брод? И не разберёшь! Пока не повернёшь…. Озорнин! Срочно натяни гаф-топсель! И ставь дополнительные крюйс-стень-стакселя, так чтобы они установились выше основных! За поворот! Новый поворот! Эх! Не хватает нам скорости! Не хватает нам скорости, ребята!

– Сколько укреплять грот-брам-стень-стакселей?! – орал с вершины грот-мачты Конон.

– Ставь три! Больше – не меньше! Нам надо увеличивать скорость!!!!!!!

– Миша! Я придумал! – орал с грот-мачты Конон, – Я придумал! Надо установить паруса на антеннах моей радиостанции!

– Молодец, Боря! Одобряю! Действуй! Получишь дополнительную порцию грога! – театрально рассмеялся Скороходов.

Он был невменяем. Он был одержим. Его глаза горели.

Мариша сидела рядом с ним в ходовой рубке и не успевала заваривать чай, крепость которого с каждым разом становилась всё больше и больше.

И парусов на яхте становилось всё больше и больше. Яхта становилась похожей на матовую гроздь белого мускатного винограда.

Паруса пузырились вокруг яхты со всех сторон, даже на двух антеннах Конона, установленных по бортам яхты в виде растяжки.

Скороходов стоял за штурвалом на вахте в ходовой рубке уже несколько суток без смены, и в очередной раз пел «Поворот». Все сбились со счёта, сколько раз он его уже спел. Ему предлагали заменить его на пару часов и Озорнин, и Конон, и Кучина, и даже Мариша, но Миша отказывал им.