Прошло совсем немного времени, и слух о Предсказании облетел все земли Карвила.

В конце лета Карвильский залив обычно спокоен, вот и сейчас до горизонта тянулись белые гребешки суетливых, но невысоких волн. Однообразие морской стихии нарушали распластанные над водой цветные паруса. Группа из трех прамов патрулировала водное пространство, принадлежащее королю Алгероса. Впереди шел «Веселый гном» – одномачтовый корабль, оправдывающий свое название только наполовину. Главной его боевой силой действительно была команда гномов, но о веселье можно было только мечтать. Теснота, очень неприятная качка, даже при слабом ветре, почти иллюзорная возможность спрятаться во время дождя – все это не располагало к веселью. Но Командор любил свой корабль и не променял бы его ни на какой другой – ну, разве что король предложил бы принять командование самым новейшим фрегатом. Впрочем, король и не предлагал.

По традиции, паруса кораблей, входящих в боевой флот Алгероса, имели ярко-бордовую окраску. На флагманском корабле на парусах синей краской был нанесен герб Алгероса. На парусах остальных кораблей были изображены только обычные руны, которые обозначали принадлежность корабля к той или иной эскадре. При сильном ветре корабли резко клонились на борт, поэтому издалека корабли казались яркими бабочками, летящими над водой.

Скрипели кожаные канаты, хлопала парусная ткань. Командор Андерс Эрланд сидел в каюте и отдыхал, слушая музыку моря. В это время суток на кораблях шла размеренная жизнь, подчиненная однажды заведенному порядку, и командир не вмешивался в работу матросов. Эрланд по праву считался одним из самых опытных мореходов на алгеросском флоте. Он редко появлялся в столице, проводя время на кораблях, и скоро к нему стали обращаться только по званию, и даже в письмах писали обычно «Командор» – с большой буквы. Звание стало его полуофициальным прозвищем, он привык к этому и перестал замечать эту вольность.

Эрланд посмотрел в иллюминатор. Вот к чему он не мог привыкнуть – к красоте моря. За иллюминатором проносилась морщинистая водная дорога. Иногда с гребней волн срывались брызги. Время от времени в поле зрения попадали пенные буруны – след соседнего корабля.

В дверном проеме появился матрос:

– Командор, ваш завтрак.

Эрланд с удовольствием поел и взял оставшееся на подносе яблоко. На черенке яблока сохранился зеленый листок. Капитан осторожно оторвал его и рассмотрел. Изнанка зеленого листа была разделена светло-коричневыми прожилками и казалась темнее верхней стороны. Почти как модель жизни, отметил Командор. Он закрыл глаза и понюхал листок. Тот сохранил запахи земли и осеннего яблоневого сада. Таким садом на юге Алгероса владела его мать. Невысокий домик и несколько десятков могучих разросшихся деревьев. Они даже не были похожи на обычные яблони. Внизу их стволы – прямо-таки непомерной толщины – густо обросли мохом. Нижние ветки тоже толстые, с черной бугристой корой, кое-где попорченной трещинами. Яблоки висели высоко, их надо было еще достать. Командор вспоминал. Осенью трава в саду уже не буйствует, словно предчувствует приход холодов. К тому же, по саду ходит больше людей, которые убирают урожай. Листья на деревьях желтеют, а потом устилают разноцветным ковром зеленую траву. В траве блестят красными боками опавшие яблоки. Сборщики приносят в сад большие корзины и складывают в них спелые яблоки. Матушка стоит поодаль и, улыбаясь, наблюдает за работой. В такие дни Эрланд, когда был еще подростком, залезал на самую высокую яблоню и представлял, что находится на марсе корабля, а сборщики внизу были его матросами. Действительно, с дерева открывался замечательный вид. Эрланд выбирал самые большие яблоки, срывал их с тяжело качающихся ветвей и поедал там же, не слезая на землю. И это было как завтрак в походе…

Эрланд задумчиво вертел в пальцах маленький листок, который на глазах высыхал, превращаясь из зеленого в коричневый.

– Командор, орки на горизонте, – ворвался в каюту встревоженный голос.

Эрланд отбросил листок и бросился к выходу из каюты. На подносе так и осталось лежать желтое нетронутое яблоко.

Далеко впереди на водной глади мелькали тени. Не было сомнения, что это корабли орков. Впереди шел разрушитель с двумя таранами в носовой части, которые издали можно было принять за рога, хотя на самом деле они были намного больше даже рогов дракона. Было хорошо видно, как корабль зарывается носом в волну. Мириады брызг обдавали натянутые вдоль бортов экраны из толстой буйволовой кожи. За такими укрытиями лучникам очень удобно целится во вражеские корабли, в то время как прочная кожа затрудняла прицеливание с вражеских судов и даже иногда спасала от пущенной с чужого корабля зажигательной бомбы.

Командор поднялся к рулевому колесу. Карл, лучший кормчий флота (как он сам обычно уверял), стоял на вахте.

– Где гномы? – спросил Командор.

– Гномы давно на месте, – ответил рулевой.

Командор слегка подтолкнул Карла плечом и сам встал за штурвал. Так было спокойнее, да и управлять кораблем проще – не надо отдавать лишних команд. Рулевой встал неподалеку, не зная, чем себя занять. Вот так всегда – начинается самое интересное, а ты не у дел.

Командор посмотрел в сторону бака. Там, на остром носу корабля, прячась за фальшбортом от стрел противника, копошились гномы. Они устанавливали на палубе металлические трубки, раскладывали рядом непонятные предметы. Неподалеку стоял длинный сундук, раскрашенный синей и красной краской. Его углы были обиты медью – добротная гномья работа.

На палубе стояли ведра с водой, два гнома дежурили рядом. Командор всегда боялся гномьего оружия и приказывал принимать все меры безопасности. Он с ужасом представлял, что будет, если хотя бы одна из этих дьявольских гномьих ракет взорвется на палубе. Потоки огня, которые она извергнет, вполне способны сжечь корабль. Командор и в мыслях допустить не мог, что подобное случится с его «Веселым гномом», но гномы были положены по штату, и не взять их он не имел права, хотя если бы решал он, все гномы со своими опасными штуками остались бы в порту Карвила.

Время от времени, когда корабль менял галс, над головами гномов с шумом проносился огромный стаксель, перелетая на другой борт. Гномы только слегка наклоняли головы, скорее, по привычке. Их маленький рост как нельзя лучше позволял увернуться от тяжелого паруса.

Командор оглянулся и осмотрел другие корабли. Там тоже готовились к бою. На «Селле» матросы даже вооружились интрепелями – длинными алебардами с абордажным крюком на обухе. Это было славное оружие пиратов и военных моряков, но Эрланд погрозил кулаком командиру «Селлы». Тот видимо, думает, что сейчас начнется абордажный бой. Следил бы лучше за парусами. Ветер явно стал сильнее и, судя по всему, это не предел – на горизонте появились черные тучи.

Две группы маневрировали, не решаясь подходить друг к другу слишком близко. То один, то другой корабль совершал поворот и ложился на другой галс. Кренясь, корабли показывали блестящие мокрые борта.

Через какое-то время один из кораблей орков оказался в достаточной близости от эскадры Эрланда – примерно на расстоянии двухсот ярдов. Множество стрел взмыло в воздух и мгновенно преодолело расстояние между кораблями. Издали было видно, как стрелы впиваются в округлый борт орковского разрушителя. Часть стрел летела с привязанной горящей паклей, и за кораблем потянулись дымные следы. Матросы видели, как орки мечами срубали торчащие стрелы. Если дротик или стрела попадали в область ватерлинии, то они могли затормозить ход корабля, особенно когда он наклонялся на этот борт. Если в борту застревало много стрел, то ход корабля заметно снижался, и отставший от эскадры корабль становился легкой добычей для противника. Поэтому в течение боя между кораблями постоянно шла стрелковая дуэль, а свободные матросы и воины постоянно очищали борта судна от вражеских «подарков», что было довольно опасно из-за возможности свалиться в воду в тяжелых доспехах или оказаться пришпиленным к борту еще одной прилетевшей стрелой.