– Всё-таки сказала?

– Да!

– А название городка?

– Она не сказала!

– А вы не уточнили?

– Нет!

– Я всегда считал, что женщины любопытны.

– Я – нет, – отрезала Лилия Вадимовна.

– И она попросила вас об услуге?

– Да, о маленькой услуге, – уточнила Арефьева.

– Так вот, эта маленькая услуга теперь обернулась для вас очень большой неприятностью!

– Какой ещё неприятностью? – удивилась Арефьева.

– Вы что, забыли, я вам сказал, что на квартире, которую вы сняли для своей случайной знакомой, убит человек?

– Ну, я-то тут при чём?! – пожала плечами женщина.

– При всём! – отрезал капитан.

Женщина испуганно поёжилась.

– Случалось ли вам когда-нибудь созваниваться с Анжеликой?

– Первое время да, – не слишком уверенно ответила Арефьева.

– Номер телефона?

Лилия Вадимовна назвала уже известный оперативникам номер телефона скончавшейся Марии Ивановны Переверзьевой.

– Когда вы звонили по этому номеру в последний раз?

– Давно.

– Уточните дату.

– Не помню!

– Почему вы перестали звонить потом?

– Потеряла интерес!

– Но деньги Игнатьеву переводить продолжали?

– Естественно, я же честный человек. Если деньги приходили, я их переводила.

Капитан Турусов был уверен, что женщина ему лжёт. Но уличить её во лжи пока не представлялось возможным. Поэтому он решил закруглиться и вернуться сюда в следующий раз уже с фактами на руках.

Когда он встал, из груди женщины вырвался невольный вздох облегчения.

– Что же делать? Что же делать? – бормотала она, закрыв за ним дверь. Обуявший её страх только нарастал с каждой минутой. Лилия Вадимовна кинулась на кухню, достала из навесного шкафчика флакон с настойкой валерианы и накапала себе в стакан чуть ли не третью часть содержимого. Выпив разбавленную водой настойку, она села на табурет, закрыла лицо руками и горько заплакала. «За что мне всё это?» – спросила она сквозь слёзы неизвестно кого.

Виталий Сергеевич Турусов между тем, садясь за руль своего автомобиля, думал: кого, чёрт возьми, она покрывает? Капитан был уверен, что Лилии Вадимовне прекрасно известно местонахождение Анжелики. Оставалось надеяться на то, что она постарается связаться с этой девицей и предупредить её. Хотя какая она, к дьяволу, девица, эта Анжелика. По словам свидетелей выходило, что «молодая была не молода». «Неужели Арефьева такая дура, – продолжал размышлять он, трогая машину с места, – или только притворяется?»

Кочубеев согласился выделить наружку весьма и весьма неохотно. Вернувшийся с места работы Морозова лейтенант Уваров не принёс никаких новостей. У него создалось такое впечатление, что и сотрудники, и начальство были шокированы. Многим было известно, что Морозов собирался скоро жениться на своей подружке, которая ждала от него ребёнка. Никаких конфликтов у убитого на работе не было. Он был бодр и весел, словом, вёл себя так, как ведёт довольный жизнью человек. То, что убили его на квартире неизвестной женщины, скорее всего, его любовницы, кого-то удивило, кого-то нет. Один из парней, близко общавшийся с Морозовым, сказал, что раньше Женя любил приударить за женщинами. Но потом вроде бы остепенился. «А выходит, что нет», – обронил он на прощание задумчиво. На вопрос, не рассказывал ли Морозов ему что-то о своей связи на стороне, уверенно покачал головой и добавил:

– Даже и не заикался.

– Вы не знаете, подружка у него ревнивая?

– Васина, что ли? – удивился тот. – Да нет, Юля тихая девушка. К тому же Женя и поводов видимых не подавал. Шифровался, наверное.

Посовещавшись, всё же решили пригласить Зою Константиновну Семилукову для составления фотороботов мужчин, которые приходили к Анжелике. За свидетельницей отправили Усольцева как человека, уже завоевавшего её расположение.

Увидев оперативника на своём пороге, женщина сделала большие глаза, давая понять, что удивлена просто неимоверно.

– Какими судьбами? – спросила она, пряча улыбку в уголке рта.

– Да вот, Зоя Константиновна, никак не можем справиться без вашей помощи, – широко улыбнулся Усольцев и развёл руки в сторону, то ли показывая меру беспомощности полиции, то ли выражая готовность обнять свидетельницу.

– Ну, что же с вами поделаешь, – кокетливо ответила женщина, – видно, придётся поехать с вами.

– Да уж, будьте так любезны, – не стирая с лица улыбку, попросил елейным голосом старший лейтенант.

– О! У вас вполне приличная машинка, – пропела женщина, увидев его «Киа».

– Такую женщину на абы чём мы повезти не можем, – ответил он.

– Так автомобиль не ваш? – В голосе Зои Константиновны промелькнула нотка разочарования.

– Мой, – покровительственно успокоил её старший лейтенант, не заикаясь о том, что кредит за автомобиль пока выплачен не полностью. «К чему волновать женщину понапрасну», – решил про себя старший лейтенант.

Пока Семилукова работала со специалистом, Усольцев тихо сидел в уголке и внимательно следил за женщиной. Зрительная память у Зои Константиновны оказалась на удивление хорошей, она чуть ли не с ходу помогла составить сразу несколько фотороботов. После чего Усольцев вызвался отвести её домой, и женщина не стала отнекиваться.

Как-то так само собой получилось, что оперативник остановил автомобиль возле уличного кафе, мимо которого они проезжали. Ленивое августовское солнце золотило верхушки тополей, толпившихся недалеко от дороги. На газоне цвели однолетние георгины, петунии, настурции. «Всё-таки жизнь прекрасна, – подумал Усольцев, – несмотря на превратности судьбы, время от времени поджидающие некоторых из нас за каким-нибудь поворотом. Так что не стоит лишать себя простых и доступных каждому радостей жизни». Он тут же укорил себя: «Философ выискался». И улыбнулся своим мыслям.

– Вы чего, Константин Владимирович, надумали? – спросила она.

– Ничего я не надумал, – ответил он, помогая ей выбраться из салона, – просто мороженого захотелось. Вы ведь тоже, Зоя Константиновна, любите мороженое?

– Люблю, – кивнула она, – а как вы догадались?

– Я заметил, что у нас с вами много общего, и подумал, что, раз я люблю мороженое, вы тоже его любите, – он состроил уморительную рожицу.

– Ну и хитрец же вы, – рассмеялась она.

– Пойдёмте, – он подал ей руку и повёл к ярко-оранжевому зонтику, похожему на летнее солнце.

Когда они сели за столик, женщина то ли задумалась о чём-то, то ли загрустила.

– Вы чего пригорюнились, Зоя Константиновна? – спросил лейтенант.

– Да вот думаю, что скоро осень.

– Осень? – переспросил он. – Так ведь ещё самое начало августа. А теперь и в сентябре может быть лето.

– Я не об этой осени, – ответила она и посмотрела ему прямо в глаза.

– А о какой же? – заморгал длинными, как у девушки, ресницами старший лейтенант.

– О бабьей.

– О бабьей? – удивился он, а потом спохватился: – Что это вы выдумываете, Зоя Константиновна?! Вам до осени ещё, как мне до пенсии! Как медному котелку!

Она невольно рассмеялась. Довольный тем, что развеселил её, оперативник заказал мороженое и безалкогольный коктейль.

То, что женщина любит мороженое, он понял, как только она зачерпнула первую ложечку и поднесла её ко рту. И в этот момент неожиданно для него самого с его губ слетели слова:

– Зоя Константиновна, может, отбросим наши отчества?

– В смысле? – медленно произнесла она.

– В том смысле, что вы Зоя, а я Константин.

– А разве так можно? – Она стрельнула в него лукавым глазом.

– Служебная инструкция этого не запрещает, – ответил он, тщетно стараясь придать лицу серьёзное выражение.

Женщина прыснула со смеху, и он рассмеялся вместе с ней. Обоим было жаль, что посидеть за столиком им пришлось недолго. Усольцеву нужно было возвращаться на службу.

Он высадил её возле дома и проговорил тихо:

– До вечера, Зоя?

– До завтрашнего вечера, – так же тихо ответила она.