– Значит, так, выродки, через пять дней на этих весах должно быть пятьсот килограммов соляных кусков для отправки в Крепость. Если получится больше, то хорошо, если меньше, то я кому-нибудь из вас выбью глаз!
Оставив припасы с механическими наручными часами без ремешка, цеховики освободили рабов и, закрыв их за стальной стеной, покинули шахту. Можно было приступать к работе. Иван и Костя отправились в одно из ответвлений для охоты на крыс, которые по неизвестным причинам обитали в пустой соляной шахте. Андрей, занимаясь своими записями в дневнике, который прятал в шахте, оставался следить за костром и ящиком с припасами, на которые зачастую покушались обнаглевшие грызуны. Ну а Влад, Серега и Гена приступили непосредственно к добыче соли. Сняв с себя ватник, рабскую рубаху и шапку, Влад остался в одной дырявой майке. После этого он достал из ящика специальные рукава из металлического волокна с пришитыми к ним железными перчатками, затем надел на голову шлем, состоящий из респираторной маски, пластиковых очков и плотного воротника. Закрепив ремни от рукавов на груди, он следовал за двумя другими рабочими, которые в этот момент несли на плечах металлический прибор для аккуратной вырезки соли. Добравшись до места, Гена забрался на стремянку и, установив луч прожектора на стену, начал наблюдать, как Влад орудовал киркой. Серега занимался тем же, но немного левее. Работа была очень трудной и скучной, иной раз в шахтеров ударял газ из соляных полостей, который моментально обжигал кожу, будто паром. Бывали и моменты, когда кирка ударялась о неприметный кусок серой непригодной соли, и было необходимо обходить ее по бокам, чтобы потом извлечь огромный твердый и непробиваемый минерал, замаскировавшийся под соль. После нескольких часов работы Влад подал знак Гене, и тот, спустившись со стремянки, начал измерять специальным уровнем направление хода шахты. Указав Владу на то, что работать киркой нужно ниже, он удалился на свое прежнее место. Сняв с головы неудобный шлем, чтобы как следует «прицелиться», Влад вновь принялся за кирку. Удар за ударом, с каждым разом он бил сильнее, не замечая, что в любой момент готов был свалиться с ног от усталости. Пытаясь не забывать о своих близких, лица которых почти стерлись из памяти, раб старался бить киркой как можно сильнее, думая, что еще пара ударов – и вот он их встретит за соляной преградой. Как обычно, этого не последовало, и каждый раз, поддаваясь волне тоски по своей матери и брату, раб, не замечая за собой, прорывал шахту метр за метром. Влад не сразу заметил, как сквозь серую однородную толщу некачественной соли стал пробиваться требуемый белый минерал. Совершив еще пару ударов киркой вокруг отверстия с добычей, Влад отбросил инструмент в сторону и махнул шахтеру на стремянке.
– Теперь твоя очередь, я пойду перекушу.
Серега остался на рабочем месте, дожидаясь Гену со специальным прибором для аккуратной нарезки белой соли в кубы. Подкатив к напарникам тачку, Влад направился к костру в центре рабочей области. Большое пламя, горевшее в углублении, был накрыто металлическим конусообразным каркасом с крючками. На этих крючках висели железные сосуды, отдаленно напоминавшие чайники и котелки, наполненные водой, которая, в свою очередь, добывалась из большой мятой цистерны, установленной у рифленой стены. Возле костра, дым которого улетучивался прямиком в вытяжку над ним, были расположены три деревянных лавки, накрытые тряпьем и чем-то похожим на солому. На одной из этих лавок восседал Андрей, задумчиво читая тетрадь, лежавшую на его коленях. Возле него была деревянная палка, которой он изредкал гонял крыс от большого ящика, находящегося на другой лавке. Покопавшись в этом самом ящике и достав из него парочку сухарей, Влад сел рядом с Андреем, который не отвлекался от своего занятия. Единственным уцелевшим левым глазом раб пробегался по записям, иногда делая заметки угольным карандашом. Бледное и такое же изъеденное солью лицо, как и у Влада, было испещрено множеством тонких морщин. И в тусклом свете костра казалось, что вся его шея и нижняя челюсть были синего цвета, но Влад знал, что это всего лишь размытые татуировки, сделанные некогда синими чернилами. Ухмыльнувшись краешком губ, Андрей перевел взгляд на Влада.
– Опять пялишься на портаки, молодой?
Прожевывая кусок режущего десны сухаря, Влад глотнул воды из жестяной кружки и с набитым ртом добродушно ответил:
– Какой же я тебе молодой? Ты меня не намного старше.
Вновь посмотрев в тетрадь, Андрей нахмурил брови и задумчиво протянул:
– Это точно…
Закончив трапезничать, Влад аккуратно стряхнул с груди крошки на ладонь и засыпал их в рот. Достав из ящика пару сушеных листков, он бросил их в кружку и налил горячей воды. Вращая в руках горячую емкость с напитком, Влад вновь обратился к Андрею, который в этот момент ударил серую тощую крысу палкой по хребту, после чего та обиженно взвизгнула и, свалившись с ящика, скрылась во тьме:
– А вот какой сейчас день, год?
Повернув голову к товарищу, Андрей устало произнес:
– Братан, ты не суетись по поводу того, чтобы посидеть в тишине. Не обязательно завязывать беседу. Я знаю, что ты за человек, ты меня знаешь. Не нужно этого…
Затем, пролистав пару листов тетради, одноглазый раб задумчиво добавил:
– Ну, судя по моим записям, сейчас ноябрь, седьмое число, а вот с годом сложнее… Не могу посчитать. Но больше чем уверен, что уже пару лет назад перевалило за сотню.
После слов Андрея о том, что не обязательно нужно было поддерживать беседу, Владу стало легче. Он чувствовал себя спокойнее в компании с человеком, который, также как и он, ценит тишину и безмолвие. Ведь за несколько лет рабства темы для бесед были почти что полностью исчерпаны. Допив содержимое жестяной кружки, Влад уставился в пламя, накрытое металлическим каркасом. Андрей протянул ему палку, которой отгонял крыс:
– Ты если дремать не собираешься, то выручи меня, а то эти твари с толку сбивают, посчитать год никак не получается.
Вокруг ящика из тьмы в тусклом дрожащем пламени костра показывались серые морды крыс, ожидавших, пока человек утратит бдительность. Несколько раз отогнав самых наглых грызунов, Влад, не оборачиваясь к Андрею, произнес:
– Не для завязки разговора, а для интереса, давно хотел узнать, зачем ты все записываешь?
С досадой вздохнув от того, что он так и не смог высчитать текущий год, Андрей захлопнул тетрадь и подкинул пару деревяшек в пламя.
– Да вот, от этой рутины у меня мозги уже набекрень. Я не могу вспомнить, как звучит моя фамилия и что я делал, когда меня поймали. Хорошо, что я в те дни вырезал на руке дату и тут, в шахте, на стенах отмечал дни, пока не выменял у монтажников тетрадь и большой кусок угля. И вот, чтобы окончательно не забыть, кто я и откуда, я делаю маленькие заметки. Хотя, как ты уже понял, это получается хреново.
Поджав губы, Влад понимающе помычал в ответ, ведь, в отличие от Андрея, он уже начал забывать, сколько дней, месяцев, лет он провел в шахте. Но тут в его голову влетела хорошая мысль, от которой он дернулся на месте.
– Тогда посмотри в тетрадь, сколько я уже здесь? Мы ведь с тобой почти одновременно тут оказались.
Андрей, выковыривая из-под ногтей гвоздем грязь, спокойно ответил:
– Да я тебе так скажу. Знаешь ли, полезно что-то считать в уме, чтобы вконец не превратиться в животное. Вот когда зима пройдет, переживем сучьи холода в этой дыре и снег растает, вот тогда у тебя уже будет три года со въезда, так сказать.
Три года…Владу казалось, что здесь он уже больше пяти лет. Тут же он начал представлять, насколько сильно бы он удивился, если бы на самом деле провел в этой шахте пять лет. Он начал мыслить о том, что за это время могло произойти с его братом, как он живет, жив ли вообще. И самое важное, смог ли он отыскать мать.
– Что с тобой, на дальняк потянуло?
Эти слова вернули Влада в подземный мир.
– Что? А… Нет, просто ты меня своими цифрами утомил.
