– Падла…

А затем начал дергаться, пытаясь освободиться. Но раб был беспощаден, и, выдернув из шеи нож, он прошипел сквозь зубы:

– Сам ты пес!

После этих слов раб с ножом со всей силы толкнул Арсения вперед. Тело упало с крыши, чуть не придавив Влада, в этот момент смотревшего на Коробова с открытым ртом и выпученными глазами. Раздев убитых, рабы начали переодеваться в комфортную одежду цеховиков. Влад позаимствовал удобные и качественно сшитые черные утепленные штаны, зимние ботинки и черную куртку с нашивками Цеха на плечах, которые тут же были сорваны и демонстративно втоптаны в грязь. После многочисленных ударов киркой укороченный бронежилет Станислава пришел в полную негодность, и было решено его оставить. Облачившись в шинель Арсения с черным влажным пятном на плечах, воротнике и груди, Серега начал рыться в карманах, а затем достал самокрутку.

– Теперь нужно этих тварей в ров сбросить. Им там самое место.

Освещая тела фонарем, Иван что-то заметил.

– Серый, тут один еще живой, что ли? Вон, глазами хлопает.

Зажав в зубах самокрутку, морщась от едкого дыма, Сергей подобрал с земли лопату и подошел к Коробову. Цеховик, несмотря на глубокую рану в голове, учащенно поверхностно дышал и, по-прежнему закатив глаза, изредка моргал. Занеся лопату над головой цеховика, раб в трофейной шинели досадно добавил:

– Живучий… гад!

Влад отвернулся и услышал уже знакомый ему неприятный треск, затем еще раз, после чего понял, что Серега отбросил лопату в сторону.

– Чего ты морду-то воротишь, родной? Хорошо ты ему вломил, только не до конца,– смеясь, подытожил Иван.

Наслаждаясь густым дымом, раб в шинели произнес:

– Ничего, жизнь научит.

Но Влад не внимал его словам, он не мог до конца поверить в то, что все закончилось. Одновременно он был сильно обеспокоен и чрезмерно счастлив по-настоящему. Но что-то ему мешало вкусить всю радость свободы, смело вырванной из рук рабовладельцев. Видимо, он слишком сильно привык к плохому. И сейчас он чего-то хотел, но не мог понять, чего именно. В этот момент раздался скрип автобусной двери и восторженный голос Геннадия:

– Теперь это дело нужно отметить! Мужики, ущипните меня, неужели все закончилось?..

Сохраняя привычную невозмутимость и спокойствие, Серега возразил:

– Не будем расслабляться. Как только наступит день и этого козла не окажется на месте, – он кивнул на тела,– остальные уроды из Цеха тут же зашевелятся.

Осматривая оружие убитых врагов, Геннадий громко закашлял, а затем полюбопытствовал:

– И что же ты предлагаешь? Я так понял, что ты лучше нас разбираешься в подобных делах.

Швырнув бычок в сторону, Серега вздохнул и ответил:

– Есть такое, потрепала жизнь. А я предлагаю сейчас набить брюхо как следует, поспать несколько часов и сразу же на рассвете выжимать педаль в пол. Куда угодно.

Подойдя к Владу, Серега дернул его за плечо.

– Действительно, чего ты тут стоишь с лицом как у слабоумного? Сам понимаешь, в каком мире живем. Не убьешь – не проживешь.

Переживая новые впечатления, которые с каждой минутой казались ему весьма неплохими, Влад неожиданно для себя ответил:

– Я бы поступил так еще раз, а может быть, даже несколько раз.

Закутываясь в шинель, Серега засмеялся:

– А вот это очень даже здорово, ты запомнишь это на всю жизнь. Только сильно не увлекайся, а то понесет, знавал я таких. Тебе бы сейчас девку, сразу бы все встало на свои места.

И, заглянув товарищу в глаза, Серега поднял брови. Кое-что из последних событий не давало Владу покоя, и поэтому он обратился к другу, который никак не мог застегнуть пуговицы шинели:

– Я вот только одного не пойму, почему вы мне об этом ничего не рассказали? Я даже ничего не успел понять!

Не отвлекаясь от узких отверстий для пуговиц, Серега ответил:

– Потому что ничего не надо было понимать, надо было только делать. А если бы кто-то из нас подошел к тебе, то у этих сук был бы повод еще бдительнее следить за нами. Я не знаю, почему ты сразу не догадался. Ведь мы столько времени мечтали об этом.

Тут вмешался Иван:

– Вот ты говоришь, что ничего не успел понять, так на это и был расчет —на внезапность и неожиданность. Мы тебя не осуждаем, просто ты какой-то задумчивый и хмурый. Все время смотришь в одну точку и слова не скажешь, пока не спросят. Тем не менее это все уже неважно, потому что дело сделано.

Владу нечего было добавить по этому поводу. Вытащив в салон маленькую печку из водительского отсека, шахтеры достали все съестные запасы цеховиков и уютно расположились по кругу. Вскрыв мясные консервы, они запивали их разбавленным спиртом и закусывали вареным картофелем вместе с хлебом со специями. Все молча ели, таким образом отмечая свое освобождение. Вытерев руки об себя, Серега протянул руку Ивану.

– Ну-ка, старый, подай мне автомат, посмотрю.

Поперхнувшись сухарем, Иван протянул Сереге автомат и продолжил есть. Разглядывая оружие, Серега задумчиво заговорил:

– Надо же, столько лет прошло, столько оружия придумали, а все равно все пользуются подобным.

Никто из рабов ему не ответил, и Серега продолжил осматривать автомат, после чего вскрикнул:

– Клеймо! Опять это поганое клеймо, да еще и на автомате вырезано! Не получится у нас в людных местах появиться с ними, сразу подумают, что-либо мы цеховики, либо беглецы.

Потягивая самокрутку, Геннадий умиротворенно произнес:

– А как часто ты позволял кому-то разглядывать свое оружие?

Серега хотел было ответить, но его тут же перебил Влад, почти целиком оправившийся от минувших событий:

– Может быть, его стереть ножом или напильником?

Серега довольно закивал. Спустя некоторое время свободные люди сидели молча, слушая треск дерева в печи. Каждый размышлял о планах на свободу, кроме Влада. Его голову переполняло множество мыслей и положительных эмоций, из-за которых он не мог ни на чем сконцентрироваться. Тишину прервал Иван:

– Я вот тут подумал и не понял, где мы и как отсюда выбираться будем?

Шумно прочистив горло, Геннадий успокоил товарищей:

– У них карта должна быть, Серый, проверь еще раз карманы.

Вновь обыскав шинель, Серега вынул из внутреннего кармана карту, сложенную в несколько раз, и протянул ее Геннадию. Тот аккуратно развернул ее и начал очень внимательно изучать.

– Странная карта, однако, от руки нарисована. Есть только Цех и северное направление. Но я все равно догадываюсь, где мы, и тем более я знаю, куда можно будет направиться. Там, кстати, не будут задавать вопросы о том, откуда у нас клейменное оружие и все остальное,– заключил свободный человек.

Поднявшись с пола, Серега потянулся и устало произнес:

– Думаю, что теперь нужно поспать. До рассвета несколько часов. Затем бросимся в бега, а это дело самое трудное из всех, что можно вообразить.

Устало посмотрев на друга, Влад произнес:

– Мне казалось, что работа в шахте была куда труднее.

Усевшись на сидение и укутавшись в шинель, Серега закрыл глаза и тихо произнес:

– Это потому, что тебя никто еще по-настоящему не преследовал…

Мгла

Он спал крепко и безмятежно, не так, как раньше. Сон свободного человека сильно отличается от сна раба. Вся боль притупилась и уже не беспокоила, как прежде, дыхание было ровным. Тем не менее Влад снова был вырван из сна.

– Влад! Подъем! – грозно прокричал Иван, удерживающий заднюю дверь автобуса от натиска извне.

Раскрыв глаза, молодой человек увидел над собой в металлической крыше автобуса щель, сквозь которую протиснулась темно-серая рука. Крыша вокруг щели продавливалась и была готова прогнуться еще сильнее в любой момент. Подскочив с лежанки, Влад торопливо подтащил остывшую печь и, встав на нее, уперся обеими руками в потолок. Темно-серая не то от грязи, не то от разложения рука по плечо просочилась в салон транспортного средства и жадно водила по кругу, стараясь кого-нибудь схватить. В моменты, когда конечность сквозь крышу едва не цеплялась за одежду Влада, тот, кому она принадлежала, издавал яростное шипение и хрипящий визг. Вне сомнений, это был некрофагист, о чем говорил тошнотворный гнилостный запах и звуки, характерные для подобного существа. Окончательно придя в сознание после внезапного пробуждения, Влад понял, что автобус был со всех сторон окружен этими существами. Они со всей своей свирепостью старались проломить решетчатые загородки на окнах и проникнуть внутрь, дабы употребить в пищу всех внутри салона. Множество изуродованных лиц с предельно расширенными зрачками смотрели на людей и каждый раз еще громче шипели, замечая на себе испуганные взгляды.