«Воздух» — и опять ничего.

«Свет» — ни искорки, и я перешла к земле, которая тоже не откликнулась.

«Вода!»

Внутри всё сплелось в тугой узел, когда и она тоже не загорелась. Так неужели… неужели!

«Тьма» — зажмурилась и позвала я, чувствуя, как внутри похолодело. Однако и тьма тоже не отозвалась. Я удивлённо моргнула.

Так, стоп. Рановато паниковать. У некоторых тоже не получалось дозваться стихии с первого раза. Может, моя причина обрести силу не такая уж весомая, как мне показалось? Нужно найти в себе что-то более существенное, чтобы стихии могли понять, какой я человек. И что же я хочу: мир во всём мире, силы, правды?

«Огонь, — начала я звать заново. — Воздух, свет, земля, вода…»

Я тяжело сглотнула:

«Тьма».

И опять без изменений. Ни одна стихия не отозвалась. Да что же такое!

Огонь, воздух, свет, земля, вода, тьма! Огонь, воздух, свет, земля, вода, тьма! Огонь…

Без понятия, сколько прошло времени, пока я звала стихии, но рука затекла, и мне пришлось подпереть её второй. Ноги задеревенели, на лбу выступила испарина, а кристаллы продолжали оставаться бесстрастными к моим попыткам. Меня всё больше и больше захватывал ужас. Даже не знаю, что хуже: обрести некромантию или ничего. Но ведь такого быть не может! Я же поступила! Я же…

А что если Академия пропустила меня по ошибке? Как и Котю?

Нет, такого быть не может, ведь распределительные кристаллы не ошибаются.

«Огонь, воздух, свет, земля…» — опять позвала я мысленно, как вдруг за спиной раздался неприличный звук.

— Смотри не переусердствуй, Флоренс! — с издёвкой выкрикнул Эдиль Райс, а по залу разнёсся гогот.

— Тихо! — рявкнул декан. — Ещё одна подобная выходка и ты покинешь Зал Стихий, Эдиль.

А после обратился ко мне, уже гораздо мягче:

— Флоренс, успокойся. Ничего страшного не происходит. Соберись и попробуй позвать стихии вслух.

Сглотнув, я отрывисто кивнула. Встала поудобнее, а то ноги уже начинали болеть от долгой неподвижности, опять стиснула бабушкин кулон и произнесла тихим, дрожащим голосом:

— Огонь…

Ничего.

— Ветер.

Предсказуемо ничего.

— Свет.

Не искринки.

Ну, пожалуйста, ну пожалуйста! Пусть ответит хотя бы следующая!

— Земля!

Бам! Вдруг мне в голову прилетает удар, да такой силы, что я чуть потеряла равновесие, схватилась за лоб и лишь чудом не упала. В ушах зазвенело. А сквозь пальцы и по переносице побежала тёплая струйка.

«Кровь?» — с удивлением подумала я, когда отняла всю красную от крови ладонь. С кончика носа вниз сорвалась алая капля. Следом за ней ещё одна на «пляшущий» пол, а когда тот перестал выписывать причудливые зигзаги, я наконец-то увидела возле ног небольшой камень. Ах, вот оно что… Но откуда он взялся?

Я попыталась оглядеться, но мой взор застелила кровь, а лоб в тот же миг зажала чья-то горячая ладонь.

— Думает это смешно? — донёсся далёкий и вместе с тем близкий голос декана. — Эдиль!

— Что сразу я? Я ничего не делал…

— А кто сделал?

Он явно был в ярости и продолжал орать на ребят, а я половину не слышала из-за шума в ушах и стояла, словно каменное изваяние, пытаясь сложить в своей голове очевидные факты и морщась от боли, которая под приятным жаром ладони стала чуточку слабее. И кровь, кажется, перестала бежать.

— Флоренс… Флоренс… Лаветта?

Я подняла на декана мутный взор, но его лицо тоже расплывалось — «плясало», как недавно делал пол. Но его янтарный взор я видела отчётливо. Будто две искры во тьме, они внимательно и с тревогой меня изучали.

— Идти можешь? — ласково поинтересовался он, даже кровь помог вытереть, чтобы я лучше видела.

И если бы не боль, я бы удивилась.

— А…ага…

Я поморщилась. Язык заплетался, а моё тихое «ага» отдалось в голову, точно взрыв.

— Идём. Я помогу тебе. Мы…

Я сделала шаг, и от тряски голову резануло, а в ушах зашумело. Голос декана на миг исчез, но потом вернулся.

— Потерпи немного.

Мягко придерживая меня за локоть и продолжая зажимать рану на моём лбу, декан дал какие-то распоряжения, после чего мы покинули Зал Стихий.

— Эй, Лав! Лав! — как сквозь туман донёсся до меня задорные голоса Ника и Лекса, которые быстро сменились на беспокойные. Наверное, заметили кровь на моём лице.

— Что случилось? Что с ней?

— Тьёрс, не мешайте, — потребовал у Ника декан и продолжил отгонять зевак. — Расступитесь.

Я же и послушно топала следом за ним, сама не понимая куда, зачем, и с мыслями, что всё пропало. Все пошло не по плану и теперь я подвела маму, папу и особенно Лив, которая ради меня так старалась, чтобы я не думала ни о чём, кроме своей мечты.

Глава 28

— Ничего серьёзного нет, но на первое время запрещаю перенапрягаться умственно и физически, — вещала скрипучим голосом старушка лекарь, которой с виду было лет сто, не меньше. — Так что на девчонку не налегать!

Седые волосы мадам Святосток выбились из пучка, из-за чего она больше напоминала классическую ведьму из сказок простаков, а узловатый посох в столь же узловатых пальцах подрагивал, когда она на него опиралась.

— Первое время возможны головокружения. Вот, — лекарь чавкнула сморщенными губами и протянула мне зелёный пузырёк. — Начнёт тошнить — пей, заболит или закружится голова — пей. А этим…

Следом она протянула железную баночку с мазью, от которой пахло, точно от навоза.

— Мажь, чтобы не было шрама. Придёшь провериться через неделю. Всё поняла?

Я смиренно кивнула.

— Не проще было бы её исцелить? — нахмурился декан, подпирающий стену напротив кушетки, на которой я сидела.

— А ты, — оглянулась на него лекарь. — Не умничай. Помню я тебя, помню…

Погрозила она пальцем, а её посох сильнее затрясся, будто она так и горела желанием хорошенько им замахнуться и звездануть декана.

— Мадам Святосток, — вздохнул тот и помассировал лоб. — Флоренс нужно получить стихию, поэтому будет лучше, если вы…

— Кончай умничать! — стукнула посохом лекарь. — Ты знаешь: на такие мелкие раны я силы не трачу. Тем более на Боевом! А то всё быстро в слюнтяев превратитесь. Кровь остановил? Остановил. Что ещё нужно?

Я вспомнила тёплое прикосновение его ладони ко лбу, тогда и правда кровь перестала заливать мне глаза. Всё-таки каким бы несносным Флэмвель ни был, а своей силой он пользовался виртуозно. Такая тонкая работа в грубых руках — огнём остановить кровотечение. А мадам Святосток опять пожевала губами, ещё раз оглядела меня светящимися жёлтым глазами и снисходительно добавила:

— Призвать стихию повторно можно. Использовать — нельзя, по неопытности может потерять контроль. Всё понятно?

— Да, — сдержанно ответил декан.

— А теперь уходите. У меня и без вас дел полно!

Лекарь для своего возраста довольно прытко развернулась, отчего мне показалось она вот-вот рассыплется, и застучала посохом прочь: в отдельную коморку в конце комнаты с кушетками. Какие уж там дела в пустом медпункте — только ей известно.

Вздохнув, я принялась распихивать по карманам лекарство и баночку с мазью, а декан таки не удержался и проворчал:

— Вот же сварливая бабка…

— Я старая, а не глухая, Флэмвель! — донеслось уже из другой комнаты, откуда из тонкой щёлки неплотно закрытой двери лился свет. — Никакого уважения! Никакого почтения… Ой, доведёте меня. Ой, помру я. Ой… Ой, чую-чую сердце уже отказывает, — начала она задыхаться и завопила: — Убирайтесь отсюда! Убирайтесь, пока я не померла!

Аргумент… Конечно. Я бросила испуганный взгляд на декана, которого стенания старухи совсем не волновали. Лицо оставалось задумчивым, а голос ровным.

— Не волнуйся, она еще всех нас переживет, — произнес он и оттолкнулся от стены. — Идем.

Я спешно засобиралась, не желая оставаться здесь дольше, и поспешила следом за деканом, который тоже спешил покинуть медпункт. Мда уж… Никогда бы не подумала, что лекари бывают такими. Обычно, кого мне доводилось встречать, все были пусть и с причудами, но дружелюбные и всегда стремились помочь. А эта бабулька удивила. Особенно в отношении к Боевому факультету, который, по идее, больше всех травмы и получает.