— Несс, — обратилась я шепотом подруге, которая, чуть приоткрыв губы, часто и тяжело дышала то ли от радости, что сбылась ее мечта, то ли от беспокойства за Сенжи, которое явственно читалось в ее глазах. — Почему Сенжи так боится?

— Он… — начала она и замолчала, когда Сенжи повернулся к статуе с воздухом, который, как и огонь, не отозвался.

Опустил скрещенные руки, декан подался немного вперед, соколом наблюдая за Сенжи.

— Несс? — повторила я, чувствуя, как аура напряжения стала еще гуще.

Свет не вспыхнул на призыв Сенжи, а Несс на миг поджала губы.

— Он просил не говорить, но…

Земля и вода тоже не откликнулись.

— Я вспомнила, где слышала его фамилию, — тяжело вздохнула Несс. — Оба его родители некроманты.

Сенжи замешкался прежде, чем повернулся к статуе, в руках которой мерцал фиолетовыми молниями чёрный кристалл, но когда он это сделал, зал наполнился то ли леденящим душу воем, то ли стоном, а тьма разрослась плотным сгустком. Не пламенем, как это делали другие стихии, а именно сгустком, точно разверзлась бездна, внутри которой бушевала буря. И только это произошло — декан метнулся к Сенжи. Схватил его за руку и загородил собой.

Жуткие звуки стихли, когда чёрный сгусток оторвался от кристалла и превратился в шар кромешной тьмы, зависнув в воздухе, но остался треск фиолетовых молний.

— Сенжи, выйди из зала и жди меня снаружи, — тихо, но твёрдым голосом произнёс декан, продолжая следить за шаром тьмы. А когда шокированный Сенжи так и не сдвинулся с места, рявкнул: — Быстро!

Сенжи вздрогнул и начал послушно отступать, а шар, будто почувствовал, что хозяин уходит, и метнулся следом. Недолго думая, декан взмахнул рукой, и путь стихии преградила стена огня. В лицо ударил нестерпимый жар. Я закрылась руками и отступила, оглушенная ревом пламени, а со мной кто куда отпрянули и другие ученики: кто-то просто отбежал, кто-то вовсе вжался в камень прохладной стены. Практически недвижимыми остались только те, кто получил стихию огня: Силика, Несс и Раст. Они отступили на шаг скорее от удивления, нежели от страха, а Раст и вовсе вернулся на свое место, гордо выпрямив спину. И еще Дамиан… Он тоже никуда не ушел, стойко выдерживая напор горячего воздуха из чистого упрямства.

Гул пламени стих, когда Сенжи покинул Зал Стихий и за ним хлопнула дверь. Декан перестал поддерживать магию, позволив ей рассеяться искрами и оранжевыми язычками огня, но жар всё ещё витал в воздухе вместе с запахом гари и пепла, а по полу стелился сизый дым от раскалённых камней. Шар тьмы, мелькая фиолетовыми молниями, ещё немного повисел в воздухе, после чего медленно вернулся к чёрному кристаллу и исчез. А декан наконец-то к нам обернулся и приказал:

— Ждите.

Ему даже не пришлось уточнять, чтобы никто не смел без него призывать стихии, всё было понятно по его выражению лица и особенно взгляду. Стремительным шагом Флэмвель покинул Зал Стихий, а среди учеников поднялся ропот, среди которого узнавались слова: «офигеть», «вот это да» и чаще всего удивлённое «некромант».

— Дёрнуло же меня сегодня утром про некромантов пошутить, — схватился за голову Рюджи.

А блондинистый дружок Раста — Эдиль, обмахиваясь ладонью и фыркая от запаха гари, недовольно ляпнул:

— Накаркал.

— Имей совесть, Эдиль, — осадила его Мирай. — Сенжи не виноват, что ему досталась некромантия.

— А как же… Не виноват. Ты видела, как он боялся? Ясен пень знал, что некромантия ему и достанется. Учиться с некромантом — это как сидеть на бочке с порохом — никогда не знаешь, когда рванёт.

— Вот именно, Эдиль, — грубо ответил Торбальт. — Никто наперед не знает, какая ему достанется стихия. Даже ты.

Эдиль хотел что-то возразить, но тут Дамиан вышел вперёд и встал напротив статуй. Все в зале смолкли и посмотрели на него. Белладонной клянусь, никто бы не удивился, если Дамиан призвал бы сейчас стихию назло своему брату.

— Он сказал ждать, — напомнила Силика, на что Дамиан громко втянул носом воздух и убрал руки в карманы.

Медленно и целенаправленно он к ней обернулся, подошёл и склонился так, чтобы их лица были на одном уровне.

— Не приказывай мне, Силика, — сверкнул он на неё глазами, и в его голосе я впервые уловила нотки угрозы, хотя раньше такого не замечала и не думала, что Дамиан может недолюбливать кого-либо из "сестёр". Они же практически всегда вместе.

Но Силике надо отдать должное — она даже не шелохнулась и не моргнула, стойко выдерживая его напор и пристальный взгляд Дамиана. А он, видя такую непокорность, с ухмылкой отстранился и добавил уже спокойнее:

— И ты знаешь: я не люблю ждать.

Обстановку разрядила вновь открывшаяся дверь. Всё так же «с иголочки» — у него даже волосы не растрепались, после вызова такого мощного пламени — и под пристальными взорами учеников, декан вернулся на своё место и громко скомандовал:

— Продолжаем. Найтон Рич!

Вот невозмутимый индюк, хоть что-нибудь бы сказал о Сенжи.

— Как… Как там Сенжи? — будто прочла мои мысли Несс.

— С ним всё хорошо. Я отвёл его к директору, свою стихию он будет получать вместе с ним, — коротко ответил декан. — А сейчас продолжаем. Найтон, ваша очередь.

Инициация продолжилась своим чередом. Запах гари и пепла довольно быстро затмил аромат силы, и вскоре о происшествии напоминало лишь отсутствие в наших рядах Сенжи да беспокойство оставшихся учеников, у которых при призыве тьмы дрожали поднятые руки, голоса или напрягались плечи. После Сенжи теперь все боялись, что им достанется некромантия. Она не оставила никого равнодушным. Даже меня. И чем ближе становилась моя очередь, тем сильнее во мне просыпалось беспокойство. О белладонна… Только бы не тьма.

Глава 27

Найтону досталась вода. Анике, как и предполагала Силика, тоже. Зану земля, и почему-то я этому не удивилась. Эдиль получил тьму… Белладонна, как же он испугался, когда на его зов откликнулся чёрный кристалл. Даже закричал декану, чтобы тот спас его от стихии, но декан лишь рявкнул, чтобы тот успокоился. И в отличие от Сенжи, кристалл Эдиля не изрыгнул чёрный шар, а вспыхнул фиолетовым огнём. Но Эдиль всё равно ушёл весь дёрганным, на что получил от Торбальта правомерное замечание: «Сыкло».

Мерил стал обладателем ветра, хотя его характеру была бы под стать как раз таки тьма. Больно мерзкий он тип, хотя Эдиль сегодня побил все его рекорды по мерзости. Может быть и справедливо, что Мерил получил ветер.

Айзек — друг детства непоседливого Рюджи и довольно симпатичный парень: златовласый, стройный или скорее щуплый — форма на нём так и висела, скромный — он даже боялся заговорить с девушками! — всех удивил. Он получил огонь. Мда… Порой наши амбиции совсем не вяжутся с нашей внешностью. Ну, может теперь Айзек хоть немного станет смелее. А сам Рюджи получил свет, что его крайне удивило, а вот меня ни капли. Рюджи — человек очень добрый, хоть порой и назойливый. Он всегда был готов всех поддержать или поднять настроение, а за своего друга был так рад, что он получил огонь, будто за самого себя. Отчасти Рюджи напоминал мне Лекса, который всё же был чуть «злее» или агрессивнее, если это можно так охарактеризовать.

— Флавер Брэм! — вызвал декан, а у меня внутри всё сжалось.

Совсем скоро моя очередь и почему-то мне вспомнилось, как мы с Котей проходили распределение по комнатам, когда все фамильяры касались магического шара. А что если и сейчас пойдёт что-нибудь не так? Потому что: «Если раз всё не пошло по плану, то и остальное тоже пойдёт не по плану», — любимая поговорка моей сестры. Вот и сейчас я, например, получу некромантию, которая сроду в жизни никогда не доставалась ведьмам. Не знаю почему, но испокон веков некромантия — была уделом магов или других рас, но не ведьм. Наверное, потому что ведьма — это часть природы, часть жизни, поэтому мы и несовместимы с некромантией, как, собственно, и мои планы на будущее. Ведь если я вытяну некромантию — путь к Мечам или даже Теням будет мне закрыт, да и вообще куда-либо путь будет закрыт. Все некроманты — затворники. Но вдруг сегодня всё изменится? Как и сказал декан: вся моя жизнь изменится. Ведь мой отец был магом, и часть этого мага есть во мне…