Неохотно села и потянулась.

Возможно, дурное предчувствие из-за мрачного сна. Столь реалистичного и холодного… война, сотни погибших людей под светом кровавой луны. Надо же такому присниться, хотя, учитывая последний год жизни…

– Последний год? – переспросила себя и инстинктивно ощупала руки. Зачем я ощупала руки? На них ни царапинки, ни следа печатей. – Что?

Последний год я провела с Орочимару, а минувший месяц доставил столько хлопот и ужаса, что на всю жизнь хватило бы. Я вновь ощупала руки, сжала кожу, скривившись от неприятного чувства. Если боль никуда не делась, то… нет, не может же мне присниться такой реальный, растянутый и подробный сон. Я должна была спать не меньше недели, чтобы сознание придумало столько событий.

Детский плач оторвал от раздумий. Ладно, надо его успокоить, а уж потом разбираться что к чему.

– Ну что ты разорался, а? – устало вздохнула я, подойдя к кроватке.

На матрасе дрыгал ножками маленький ребенок, по одежде и не поймешь, какого он пола. Не задумываясь, взяла его на руки и погладила по мягким белым волосикам, едва покрывающим головку. Успокоился он довольно быстро, но все еще продолжал издавать звуки и махать ручками. Голоден?

– Голоден?

Я в ступоре уставилась на ребенка.

Внимание, вопрос. Откуда у меня ребенок? Я не могла родить, из-за связи с Риндзином через искаженную реальность мое тело остановилось в развитии… или это был сон?

У меня задрожали руки, только благодаря ребенку я не позволяла себе растеряться. Ладно, допустим, мне это приснилось, и никаких демонов нет, хотя это чушь. Я быстро ощупала себя через тонкий халат: упругий живот, ягодицы, а главное – грудь. Мое тело в прекрасной форме, а грудь не болела и не было молока, хотя ребенку на вид не больше года.

Постепенно меня начала одолевать паника. Для сна все чересчур реалистично, и тем не менее я не помнила ни событий недели, ни вчерашнего дня. Куда острее воспринимался сон, пусть и слегка туманный, но детальный.

– Что за чертовщина?

Распахнув дверь, я выбежала в коридор и, удивляясь, что ребенок вел себя спокойно, принялась искать людей. Это фамильный особняк, значит, кто-то из семьи точно должен здесь находиться, и найти их оказалось делом несложным. Услышала голоса, довольно громкие и радостные, доносящиеся из гостиной. Узнала как минимум смех Хидеки и Хаято, ускорила шаг и, не размениваясь на правила приличия, распахнула дверь.

На меня моментально посмотрело три пары глаз.

– О, солнышко, ты уже проснулась?

У меня сердце упало от шока. Отец?

Кровь отхлынула от лица, я забыла, как дышать, смотря на мужчину, которого помнила гораздо более молодым. Но это определенно мой отец, только почему он беззаботно сидел здесь, попивая чай, в окружении родственников? По залу друг за другом бегали дети Хидеки, неловко переставляя ножки, совсем юные. Не обращали на меня внимания. Да и мужчины не особо удивились моему визиту, лишь ополоумевшему выражению лица.

– Что такое? С тобой все хорошо? Ты побледнела.

Хорошо? Хорошо ли все со мной? Нет, я брежу. Может, я вчера напилась или еще что, но абсолютно точно помню, как… как…

– Хаято, – уже не скрывая паники, я, тем не менее, попыталась говорить сдержано. Указала на ребенка, которого держала. – Чей это ребенок?

– Что? – искренне удивился брат и снисходительно улыбнулся. – Тоже скажешь. Твой конечно, чей же еще?

– Мо… мой? Но я ведь…

…не могу иметь детей. Или ты забыл? Или вы все забыли?! Забыли, как я убила отца? Как застыла в развитии, не старела, не умирала?!

– Уже у Хидеки даже дети появились, думал, что ты меня никогда не порадуешь, – добродушно засмеялся отец. – Только, конечно, его отец… вы ведь так и не поженились?

– Отец, отстань от нее. Раз им так комфортнее, то и ладно, – сказал Хаято. – Плохо то, конечно, что ты практически к нам не приезжаешь. Слышал, вы сейчас занимаетесь разработкой этой… как ее?..

– Оптоволоконной связью, – подсказал Хидеки.

– Да, точно. – Согласился отец. – Война закончилась, и ты, наконец, не всякими медицинскими экспериментами развлекаешься, да?

– Хватит ее упрекать. В конце концов это…

– Оптово… так, замолчали, – прервала я рассуждение мужчин, находясь на грани истерики. – Хотите сказать, что это ребенок мой и… Орочимару?

Родственники посмотрели на меня, как на умалишенную, но почему-то со снисхождением покачали головой или усмехнулись.

– Видимо, не стоило вчера налегать на спиртное, – усмехнулся Хидеки, – но ты неплохо держишься, Каору все еще не проснулся даже.

– И все же хорошо собираться вот так вместе, – подметил отец.

– Так, – я быстро зашагала к ближайшему из мужчин, и, протянув ему ребенка, зашипела сквозь улыбку: – Братец, подержи, пожалуйста, моего ребенка, хорошо? Мне надо проветриться.

– Э-э… ладно.

Едва Хаято забрал у меня ребенка, я бросилась прочь из гостиной, бежала по коридору сломя голову, словно страхи, терзающие грудь, были реальными демонами. Да они действительно реальны. Что вообще происходит?! Такого не может быть, только не так! Нет!

На улице стояло теплое солнечное утро, возможно, день. Свежий воздух слегка отрезвил, но не привел в чувства. Сейчас самым верным решением, наверное, было бы сброситься с балкона. Крепко сжав деревянные перила, я стиснула зубы и чуть сильнее не запаниковала – появилась боль в пальцах. Все реально. Но в то же время нет…. Мне не хватает воздуха… что делать? Что же делать?

– Смотрю, теперь тебя паника накрыла?

Замерев, словно под взглядом опасного хищника, я неуверенно обернулась. Облокотившись о стену, Риндзин смотрел на меня не то с сожалением, не то с пониманием, что явно для него не свойственно. Новая волна истерики уже была на подходе, но я предприняла последнюю попытку.

– Ты… тоже… иллюзия?

– Высокого ты обо мне мнения, однако, – сощурился он. – Нет, я настоящий.

– Настоящий?.. Но как? Что тут происходит? Как ты можешь быть настоящим, если?..

– Если твои родственники там чаек попивают и с детьми нянчатся?

– Именно!

– А ты не помнишь?

– Если бы у меня был ребенок от Орочимару, я бы запомнила! – не удержавшись, заорала я.– Где мы, черт возьми?! Что это?

– Ребенок от… – он закатил глаза, проглотив часть предложения, – не важно. Мы в иллюзии.

– В иллюзии?

– Помнишь, что было на поле боя? С кем мы сражались? – но учитывая мой растерянный взгляд, Риндзин продолжил: – Бесконечное цукиеми отразится от луны, и тогда все попадут под его влияние. И погрузятся в мир грез. Так это обрисовали.

– Мир грез? – неуверенность все еще терзала меня, однако это могло объяснить ситуацию. – Иллюзия шарингана… мощная иллюзия. Имеет смысл.

Словно гора с плеч. Только почему за чувством сильного облегчения неожиданно пришло разочарование? Выпрямившись, устремила взгляд к горизонту, к сияющим за утренней дымкой белым вершинам гор, крышам домов и лесам. Каждая деталь учтена. Каждая деталь того, чего я так желала. Мне никогда не нужны были войны или сила, насилие и власть. Я всего лишь хотела, чтобы меня любили, чтобы отец улыбался и баловал меня, а не смотрел, как на великомученицу. Нянчиться с детьми, самой стать матерью – я похоронила эти мечты многие годы назад, поскольку они были несбыточны. Так что уцепилась за мир шиноби, за Орочимару, потому что они помогли отвлечься.

– Значит, ты тоже иллюзия?

– Я похож на галлюцинацию что ли? – недовольно пробормотал Риндзин. – Мы с тобой связаны ментально, да и делим одну чакру на двоих. Логично, что нас закинуло в одну иллюзию.

– То есть получается, что мы проиграли?

– Понятия не имею, я все еще ощущаю колебания чакры вокруг нас, – сжав кулак, подметил мужчина. – Хотя также чувствую, что что-то медленно высасывает из меня энергию. В любом случае, если и помрем, то нескоро. Может, кто-то нас спасет.

– Почему ты такой спокойный? Если мы в иллюзии и из нас высасывают чакру…

– Что? – ехидно усмехнулся Риндзин моим переживаниям. – Не нравится, когда тебя запихивают черт возьми куда и черпают твою энергию? Вот мне тоже больше ста лет было не по душе.