– Лучше скажи, чего ты сюда сунулась? Как выбираться теперь собралась?

– От отчаяния я сюда сунулась. А выбираться… не собираюсь.

Демон помолчал, обдумывая услышанное. Радостным определенно не выглядел.

– Лишила последнего шанса освободиться отсюда, так еще и обрекла на вечные муки сожительства. Блеск.

– Ты чего вдруг такой язвительный?

– А ты не понимаешь?!

Злость Риндзин подчеркнул не только повышенным голосом. Замахнувшись хвостом, он ударил по месту, где я сидела мгновение назад – камень разлетелся мелкой крошкой, которая осыпалась прахом. Найдя наиболее устойчивое место, тоже не сдержала недовольство:

– Ты чего творишь?!

– А ты не понимаешь?! – взревел демон. – Из этого места нет выхода, даже ты со своей способностью вряд ли сможешь вернуться обратно.

– Чего?

– Того! Твоя способность заточена на искажении и разрыве реальности с нормальными законами физики и устоявшимся потоком чакры. Здесь все протекает иначе.

Слова дракона имели вес, однако я скептически отнеслась к его причитаниям и попробовала открыть портал. Золотое кольцо вспыхнуло знакомыми искрами, но его тут же начало размывать и рвать на части, пока оно не исчезло. Подобный феномен должен был как минимум напугать меня, однако я лишь смогла выдавить из себя удивление. Мол, ну и ладно.

Глянув на свои руки, попробовала повторить технику, уже использовав печать, чтобы повысить устойчивость барьера. Продержался разрыв едва ли дольше первого.

– И это еще непонятно, куда тебя выбросит, – токсично подметил Риндзин. – Ты ведь не чувствуешь чакру, верно? Ни одну из твоих меток.

– Вот и хорошо.

– М-м?

– В конце концов, я обещала, что избавлю мир от такой угрозы, как ты. И я это сделала. Так что помрем мы тут или нет, уже не играет значения. Раз застряли без возможности выбраться, это меня устроит.

Пусть неожиданная обстановка и взбодрила, но полностью отвлечь от пасмурных мыслей так и не смогла. Запереть себя с демоном казалось единственным правильным решением, хоть и напоминало бегство от проблем. Зато я точно не для кого более не стану проблемой. Для семьи я представляю угрозу, а смерть Орочимару лишила меня всякого стимула делать хоть что-то. Слепец лишился поводыря и упал с обрыва, сорвался во тьму.

– Тогда в тебе нет никакого толку.

Быстро развернувшись, Риндзин бросился прочь, скользя по волнам черного песка как полноценный водоплавающий змей. Произошло все так быстро, что если бы не звон металла, я бы не успела сгруппироваться, и натянувшиеся цепи потащили бы меня кубарем. Взвизгнув от неожиданности, тем не менее удержалась на ногах, пока демон уносил меня все дальше в неизвестность. Я все боялась споткнуться обо что-то, врезаться в очередную невидимую стену, но отчасти происходящее захватывало дух.

К сожалению, ребячиться сейчас некогда.

– Хватит, Риндзин, остановись!

Попытавшись натянуть цепи, только сильнее разозлила демона: мотнув головой, он едва не отбросил меня в фонтан подозрительных брызг. Раздражение защекотало нервы, я повторила попытку, но на этот раз воспользовавшись чакрой. Демону явно не пришлось по душе, что его силу использовали против него же. Резко обернувшись, он набросился на меня с открытой пастью. Надо было уходить, проглотит! Но вместо панической мысли, схватилась за безумную и, дав волю проклятой печати, встретила удар врага.

Пришлось изловчиться, чтобы не оказаться внутри пасти, но мне удалось остановить атаку Риндзина. Он протаранил мной сыпучие миражи, боли я практически не почувствовала в отличие от возрастающего гнева. Глаза демона горели яростью, он рычал и скалился. И, скорее всего, видел во мне свое искаженное отражение. Или же напоминание из прошлого.

– Прекрати это. Я не без причины так поступила.

Он все еще скалился от недовольства, причем довольно долго, отчего я заволновалась. Но в итоге демон отстранился, стряхнул мои руки и возвысился сколько позволял рост.

– Какое мне дело до тебя, если ты решила похоронить нас?

– Хотя бы такое, что только я и могу нас отсюда вытащить.

В его глазах блестело недоверие, оно и понятно, ведь я минуту назад говорила, что добровольно обрекла себя на пожизненное заточение. А теперь предлагала шанс, аппетитную возможность, которая более напоминала уловку. Риндзин мне не верил, я и себе-то не верила.

– Я это сделала не от отчаяния, о котором ты думаешь. Да, смерть Орочимару…

– Клянусь, еще раз услышу это имя от тебя, за себя не ручаюсь.

– Да что ты…

– Это ты что?! Совсем слепая?! Этот мужчина использовал тебя, унижал, а ты продолжаешь страдать по нему. Это отвратительно и низко.

От злости едва не заскрипела зубами, и хоть кричать на демона не благоразумный вариант, терпеть мне надоело:

– Может, я и позволила ему лишнее, но этот человек дал мне столько, сколько никто не дал!

– Лишнее – это убивать тебя? Да, пожалуй.

– В этом все дело, Риндзин. Да, его смерть выбила меня из колеи, а слова Хаято так добили. Но до отчаяния меня довели не они, а ты.

Честно говоря, ожидала, что собеседник начнет препираться или высмеивать меня, но он оставался в напряженном молчании. Думаю, прекрасно понимал, к каким последствиям привела его постоянная строптивость и жажда крови.

– Нет, даже не так. Мы. Наша жажда крови. Злость. И я хочу разобраться, наконец, почему ты так ненавидишь людей. Меня, наш клан. Из-за чего к этому все привело.

Риндзин не торопился с ответом, но молчание подчеркивало борьбу внутри него.

– Ты не поймешь, хотя… – неожиданно быстро передумал он, тихо зарычав. – Может, только ты меня и поймешь. Они меня боялись. Боялись того, кем я в итоге стал, и, признаться, сам пребывал в ужасе. Но не мог позволить увидеть им это.

– И прятал все за злостью и жестокостью, чтобы не потерять власть. У слабого и испуганного человека ничего не стоит отнять власть и силу, и не важно, насколько они велики.

Дальнейшее противостояние только ухудшит и до того непростую ситуацию. Наверное, впервые меня коснулось сочувствие по отношению к Риндзину, такому же пленнику, как и я, как мой отец и другие предки.

– Послушай, – взяв себя в руки, выдохнула я, – думаю, надо это менять. Что-то делать со всем этим. Может, я погорячилась, бросившись сюда, не знаю, я…

– Погорячилась? – перебил меня демон. – Ха! Явно с ума сошла.

– Но это стоило сделать. Теперь понимаю, что стоило, и стоило давно.

Необычный вывод заставил Риндзина проявить любопытство. Он замолчал, ожидая продолжения.

– С тобой обратились, как с животным, а ты человек. Видимо, опасный и сильный, но страх моих предков заставил последующие поколения думать, что действительно демон. Может, удастся вернуть тебе человеческий облик, может, нет, но попытаться стоит. А для этого надо выбраться… как-то.

Зачерпнув бесформенную рябь, переливающуюся маслянистыми бликами, я прислушалась к окружению. Абсолютная тишина забивала уши.

– Наших.

– Наших? – в недоумении переспросила я. – Что «наших»?

– Ты ведь понимаешь, кто я тебе?

Учитывая, сколько раз Орочимару подталкивал меня к фамилии Узумаки, да и сам Риндзин представился их именем, трудно не догадаться. Только демона явно одолевали сомнения.

– Мой предок, так?

– Как звали твоего отца или мать?

– Тсунаеши и Асука.

– Твой отец из Кушинада или мать?

– Отец.

– Как звали его родителей?

Все еще больше вопросов…

– Кейко и Широ.

Риндзин зарычал, но не угрожающе, а как-то обреченно и раздосадовано.

– Черт… – и, заметив мое недоумение, удрученно принялся говорить: – Суйко, в отличие от меня, всегда хотела семью и часто говорила, как бы назвала детей. Широ…

– Твой сын, – завершила я, неожиданно удивившись, хоть и не показав этого. – Мой дед… ты мой прадед что ли? Но… мой прадед… ведь не ты, а… он был одним из твоих хранителей. Не Асаро даже, а Такеши.

– Хм… знакомое имя. Наверное, его двоюродный брат. А твоя прабабка, как ее звали?