На площади собиралось все больше людей, элита армии теснилась у подножья замка, а избранные генералы и приближенные императора уже собирались внутри. С высокого балкона, едва ли не сцены, Палпатин обратится к народу, провозглашая Империю мощной и непобедимой державой – все в духе тоталитаризма. Но что зацепило внимание Алены, так это оборудованная площадка под балконом, словно для отдельного представления. Вокруг уже устанавливали камеры.

Внутри оказалось не так шумно, как ожидала девушка, зато лоск и размах мероприятия подчеркивали убранства, угощения и гигантские экраны, на которые передавалась прямая трансляция снаружи: толпы людей, невероятное количество военной техники, и все под символикой Империи.

Вейдера не было видно, оно и понятно – не похож он на человека публичного и разделяющего довольство обществом. Себя Алена тоже не назвала бы открытой личностью, располагающей к светским беседам, она парой слов загонит себя в тупик и выставит на смех. Но к черту переживания, в конце концов, она – лорд Альзабар, и вы только посмотрите, какие здесь канапе! И шампанское, боже, от его пузырьков щекотало не только язык, но и душу.

До начала осталось примерно пятнадцать минут. Игнорируя любопытные взгляды и шепотки, Алена пристально осматривала присутствующих, пока не нашла Сэмюэльса. Точнее, ее взгляд зацепился за генерала Трауна, чисс с его голубой кожей моментально бросался в глаза.

– Господа, – отвлекла их от беседы Алена, и что-то в ней нервно дернулось внутри, когда мужчины обратили на нее внимание. – Адмирал Траун, полковник Опала. Прошу прощения, что прерываю беседу.

– О, ну что вы, это ведь такая честь, наконец, познакомиться с вами лично, лорд Альзабар. – Манерно обратился к ней Траун, и выглядел он действительно искренне заинтересованным в беседе.

– И, боюсь показаться невежливым, но теперь я не полковник.

Удивленно изогнув бровь, Алена присмотрелась к Сэмюэльсу, и пусть в иерархии военных она разбиралась не профессионально, однако новые погоны тут же бросились в глаза.

– Генерал, – с некой напряженностью отметила девушка. – Что ж, могу поздравить вас с повышением.

– Полагаю, если бы не вы, мой друг не достиг бы таких высот, – улыбнулся чисс. – Он довольно много о вас рассказывал. Вы его явно вдохновляете.

Вдохновляет – более любопытного слово и не придумать. Алене до сих пор было некомфортно смотреть на Сэмюэльса, от его дружелюбной улыбки веяло фальшью, холодом. Если бы не успокоительные, она бы вряд ли смогла с такой же уверенностью смотреть ему в глаза.

– Мне жаль прерывать столь радостный момент, но у нас возникла… ситуация. Генерал Опала, оповестите свою команду – если они в городе, пусть возвращаются на звездный разрушитель.

– Вот вам и возможность отдохнуть, – с печалью подметил Траун. – Что ж, не буду вам мешать. Очень рад нашему знакомству, лорд Альзабар. Надеюсь, мы еще увидимся.

– Конечно, адмирал.

Дождавшись, когда мужчина покинет их компанию, Сэмюэльс первым прервал паузу:

– Что за срочность?

– Поступили данные о месте, куда сбежалось сопротивление после нашей предыдущей атаки. С большой вероятностью там будут остальные лидеры сопротивления, включая Старкиллера.

– Думаешь, он выжил?

– Пока мы не увидим его труп, он все еще жив.

– Не думаю, что хоть что-то осталось после артобстрела с разрушителя, – скептически подметил Сэмюэльс.

– Думать можешь что угодно. Это приказ Вейдера.

При упоминании ситха мужчина уже не выглядел расслабленным, но и сказать, что он воспринял ситуацию всерьез – тоже.

– А приказы лорда Вейдера, надо полагать, не обсуждаются, – заключил собеседник, одновременно печатая сообщение на комлинке.

Но он никуда и не думал уходить.

– Ты не собираешься подготовить корабль?

– Я предупредил своего адъютанта, он обо всем позаботится.

– Мы вылетам сразу после торжественной речи императора, – негодовала Алена.

– Верно, так зачем спешить, если всю мелочную работу за нас сделают другие? Все, что от нас потребуется – вовремя пребыть на корабль. Это я организую.

– Я не… – девушка растерянно вздохнула. – Почему ты не воспринимаешь ситуацию всерьез?

– Я воспринимаю ситуацию всерьез, и приказ мне понятен. Но я не вижу смысла лезть из кожи вон без надобности. Я и тебе советую расслабиться…

Заметив, что он потянулся к ней, Алена едва сдержалась, чтобы не отшатнуться. Только отвела плечо назад, показывая, что лучше ее не трогать. Сэмюэльс развел руками, жест получился до жути естественным.

– После речи на корабле. Чтобы не опаздывал.

– Разве я когда-нибудь подводил тебя?

«Тебя». С каких пор он стал обращаться к ней на «ты»?

Ощущение было не из приятных, оно преследовало Алену на протяжении долгих минут, и даже стоя под открытым небом на балконе, откуда император обращался к людям, никуда не исчезло. Но что-то в сложившейся ситуации импонировало девушке. Она чувствовала, что ее связывали нити власти, еще крепче, чем когда-либо, и теперь она стала полноценной марионеткой в руках Палпатина. Зато посмотрите, что это давало…

Толпа ликовала, шум тысяч голосов накатывал волнами. Похожим образом звучал магнум в голове Алены, однако вызывал не волнительный трепет, а желание застрелиться. Страх заставлял граждан Корусанта выкрикивать лозунги и приветствия, или же вера в нерушимость Империи и гордость за свою державу – кто знает? Но их взгляды были устремлены на своего предводителя, на Вейдера, на нее. Она стояла на вершине мира, черт возьми, разве все принесенные жертвы не стоили того?

– …мы не допустим посягательств на наш суверенитет. Не позволим распространяться сомнениям. Пусть это послужит предупреждением.

«Пусть это послужит предупреждением?» У Алены закралось не просто нехорошее предчувствие, от последних слов императора ее бросило в холод. И когда ликование толпы постепенно начало сменяться гневными выкриками и завыванием, девушка обратила внимание на экран, на котором велась прямая трансляция.

Так вот для чего выстраивали эту сцену. Эшафот. И не для кого иного, как для наиболее представительной фигуры сопротивления, одного из лидеров – Бейла Органы. Лицо хранило следы побоев: синяки и ссадины, – руки сжимали за спиной металлические кольца наручников, конвой не переставал подталкивать пленника навстречу верной смерти.

«Нет… нет, нет, нет». Хотя, что именно «нет»? Чего еще стоило ожидать? Из Бейла они вытянули все, что возможно, Алена тоже не отказывала себе в удовольствии покопаться у него в воспоминаниях, чтобы подтвердить слова Эдгара. Так зачем Империи беречь пленника, который не представлял никакой ценности? Девушка смогла склонить к сотрудничеству парня, а обменивать сенатора на кого-то из своих людей, захваченных в плен сопротивлением, император бы не стал. У него жесткая политика и лучшее, чем мог стать Бейл, это показательным примером.

– Сопротивление – это лишь жалкие трусы и падльщики, которые завидуют нам и пытаются навредить, поскольку сами ни на что не способны! – Скрипящим от раздражения голосом воскликнул Палпатин. – Они болезнь, которая поедает галактику, и единственное, что мы должны делать с болезнью – уничтожать ее! Уничтожать зараженные клетки, чтобы предотвратить распространение заразы! В скором времени от сопротивления не останется и следа. И этот человек будет для всех прекрасным примером: подчинитесь или умрите.

Подчинитесь или умрите – как хорошо ложилось заключение на события недавних дней. Алена никогда не придавала значение сопротивлению, для нее оно было всего лишь обратной стороной медали, обезличенной и абстрактной. А сейчас она увидела его лицо, как лицо человека, загнанного в угол, но не потерявшего надежду и гордость. Даже когда Бейла поставили на колени и окружили солдаты в черной броне, наведя винтовки, он не съежился от страха. Смотрел вперед с гордым видом, распрямив плечи, презирая людей, которые не нашли в себе силы противостоять злу. Презирая таких, как Алена.