Кое-какие предположения у Варвары, конечно, имелись, но она до поры до времени предпочла придержать их при себе и, предупреждающе шикнув на старшего брата, уверенно двинулась по направлению к Цзинь Цзысюаню.

Заметив её приближение, Цзян Яньли прошептала что-то молодому человеку напоследок и, печально улыбнувшись, поспешила к ошеломлённой госпоже Цзинь, которая уже вцепилась в ладонь Юй Цзыюань, словно в единственную спасительную соломинку посреди творящейся вакханалии.

— Отец… — облизав пересохшие губы, тихо уронил наследник Башни Золотого Карпа и поднял на Варвару ошарашенный взгляд. — Как же такое могло случиться?

Язвительная по натуре Варвара могла бы, конечно, начать распинаться о вселенском кармическом законе, но лицо товарища было столь замученным и несчастным, что она лишь решительно шагнула вперёд, заключая дёрнувшегося от неожиданности юношу в крепкие объятия под возмущённый, но негромкий писк Вэй Усяня.

— Я не знаю, Цзинь-сюн, — мягко изрекла Варвара, поглаживая чужую обтянутую шёлковой тканью спину. — Рано терять надежду. Быть может, лекари Башни Золотого Карпа сумеют помочь главе ордена Цзинь, — она в очередной раз воззрилась исподлобья на меланхоличную обездвиженную статую, в которую превратился по собственной глупости и неосторожности — в этом прекрасно разбиравшаяся в тёмных тварях Варвара была абсолютно уверена — Цзинь Гуаншань.

Вэй Усянь сочувственно вздохнул за её спиной и неуклюже попытался подбодрить Цзинь Цзысюаня в своём неповторимом стиле, залепив ему смачную затрещину.

— Не отчаивайся раньше времени, наследник Цзинь, — протянул он в ответ на возмущённый взгляд молодого заклинателя. — Вспомни только, в каком состоянии мы вытаскивали А-Чэна из пещеры Черепахи-Губительницы! — тут Варвара трагически закатила глаза, но обрывать на полуслове вдохновенную речь брата не стала, неожиданно встретившись взором с усталыми синими глазами отца.

Цзян Фэнмянь расположился чуть в стороне от массового скопления панического хаоса, скрестив руки на груди и зорко всматриваясь в непролазную дремучую чащу. Заметив деликатный интерес единственного родного сына, мужчина неосознанно вздрогнул и отрицательно покачал головой, словно отвечая на невысказанный вопрос Варвары, — он действительно не видел толком, что произошло с главой ордена Цзинь в раскидистых кустах, и Варвара почему-то склонна была поверить хозяину Пристани Лотоса. Она пожала плечами и мысленно обратилась к мирозданию с просьбой, чтобы произошедший инцидент никак не отразился на политической репутации Пристани Лотоса и ордена Юньмэн Цзян в целом, ведь, в конце концов, никто насильно не заставлял предводителя соседних земель совать свой чересчур длинный нос в опасные дебри, полные неведомой нечистой силы.

А награда, как известно, всегда находит своих «героев».

***

Вестей из Башни Золотого Карпа не поступало несколько томительно долгих дней, а потом госпожа Цзинь спохватилась и прислала лучшей подруге короткую кривоватую записку, в которой с напускным прискорбием сообщала, что глава ордена Цзинь более не способен исполнять свои прямые обязанности и косвенно делегирует полномочия супруге и законному наследнику.

Цзинь Цзысюань, хоть и пребывал в откровенном ступоре, оказался более словоохотлив, чем его скрытная матушка, и в цветистых, не всегда цензурных пассажах расписал на трёх листах пергамента всё, что он думает о внезапно свалившейся на него сомнительной чести возглавить один из пяти великих орденов. Варвара лишь надеялась, что мудрая госпожа Цзинь, изящной рукой в железной перчатке направлявшая мужа-гуляку столько лет, разберётся и с всколыхнувшимися волнениями среди адептов и старейшин Ланьлин Цзинь.

Заключение консилиума целителей, спешно созванных из разных уголков Поднебесной, оказалось неутешительным — Цзинь Гуаншаня, очевидно, отравила некая тёмная тварь, и яд запустил необратимый процесс деградации, заставляя уже бывшего главу ордена Цзинь днями напролёт валяться в смятой постели и пялиться в одну точку, блаженно улыбаясь, — зрелище, по словам Цзинь Цзысюаня, было откровенно жуткое — его отец не узнавал даже самых близких родственников, разучился держать в руках столовые приборы, а естественную нужду справлял, где придётся, если нерасторопные слуги вдруг не успевали перехватить прославленного заклинателя до того момента, как случится непоправимый конфуз.

Вэнь Цин в резиденцию секты Ланьлин Цзинь не поехала — с мрачным и самую малость торжествующим выражением лица выслушала описанные симптомы и молча покачала головой, обрубая последние ниточки надежды подданных на выздоровление своего предводителя.

— От проклятия взбешённой хулицзин нет лекарства, — просто сказала она, тем самым ответив на девяносто девять процентов вопросов и целителей, и простых обывателей, — никто в здравом уме не рискнул бы сомневаться в непревзойдённой квалификации племянницы главы ордена Цишань Вэнь.

Как написал чуть позже из Безночного Города младший брат лучшей врачевательницы поколения, глава ордена Вэнь, узнав о столь бесславно закончившихся ночных похождениях Цзинь Гуаншаня, хохотал так громко и исступлённо, что перепугал даже самых приближённых своих товарищей, уже успевших изучить крутой нрав сильнейшего заклинателя вдоль и поперёк, но никаких дополнительных комментариев по поводу случившегося отпустить не соизволил. Впрочем, проницательная Варвара будто бы через расстояние ощущала царившее внутри мужчины злорадное веселье, а потому лишь неопределённо хмыкнула и в ответном послании посоветовала Вэнь Цюнлиню воспользоваться благодушным настроением главы ордена на полную катушку.

Получив очередную весточку из Башни Золотого Карпа, в которой обалдевший от количества свалившейся на него информации Цзинь Цзысюань слёзно умолял забрать его на постоянное место жительства в Пристань Лотоса, Варвара мысленно искренне посочувствовала другу и впервые в жизни от всей души пожелала пресловутому Цзян Фэнмяню долгих лет жизни и процветания, с трудом представляя себе, как сориентировалась бы на месте молодого господина Цзинь и оригинального Цзян Чэна, которому пришлось восстанавливать свой орден буквально из пепла и руин. В прошлой жизни Варвара слыла умной и дальновидной особой с чётко выраженной жизненной позицией, но яростный гнев всегда мешал ей мыслить рационально и трезво; в новом воплощении — наоборот — она порой была слишком снисходительна к порокам и недостаткам других и вряд ли смогла бы прямо сейчас взвалить на свои хрупкие плечи неподъёмное бремя управления кланом — даже под мудрым руководством отца.

Варвара клятвенно пообещала Цзинь Цзысюаню приехать в расположение ордена Ланьлин Цзинь в ближайшее время — помогать другим у неё получалось куда лучше, чем делать что-то самостоятельно.

Разобравшись, наконец, с перепутанной почтой, Варвара выкроила для себя любимой пару свободных часов и шпионскими перебежками отправилась к дальнему причалу резиденции, граничащему с той самой злокозненной лесной глушью, которая с жадным чавканьем «откусила голову» клану Цзинь. У матушки Варвара, в силу возраста, уже могла не отпрашиваться, сестру с театральным восторженным блеском в глазах попросила приготовить её знаменитый суп, а Вэй Усяня грамотно спровадила поохотиться на фазанов в совершенно противоположную часть Пристани Лотоса.

Неспешно прохаживаясь мимо привязанных к пирсу деревянных лодок, Варвара мелодично насвистывала себе под нос прилипчивую песенку из детского мультфильма про приключения психически нездорового мальчика со взрослым именем, на полном серьёзе дискутировавшего с котом и собакой, и терпеливо ожидала наступления сумерек.

Когда ленивое солнце, наконец, медленно погрузилось в чёрные озёрные воды и оставило после себя лишь мимолётные отблески на зеркальной поверхности, Варвара краем уха уловила в ближайших кустах подозрительное копошение и трагически вздохнула.

— Выходи. Какая невиданная дерзость — одинокая хулицзин на территории одного из пяти крупнейших орденов Поднебесной!