— Благодарю за оценку моих скромных познаний, матушка, — саркастично пропела Варвара и едва успела увернуться от метко брошенного вдогонку пухлого конверта. — Доброго Вам дня!

— Поганец! — беззлобно донеслось вслед.

Вернувшись в свои покои и не обнаружив в пределах досягаемости Вэй Усяня, Варвара уселась на циновку, скрестив ноги, и подгребла к себе стопку чистой бумаги — следовало сделать пару пометок. Нестерпимо хотелось спать, но Варвара усилием воли запретила себе мечтать о мягкой подушке и погрузилась в пространственные размышления о грядущих событиях, изредка постукивая кончиком кисточки по столешнице. Расклад ей не нравился в любой его разновидности, и Варвара раздражённо хмурилась, беспощадно комкала испорченные листы, стискивала пальцами виски до боли в надежде поймать ускользающую умную мысль, но тщетно — измученный бессонницей и нервным стрессом разум отказывался полноценно функционировать.

Даже приход отвратительно бодрого Вэй Усяня не сдвинул Варвару с места — она застыла мраморным изваянием над заваленным бумагой столом и смогла сфокусировать размытый взгляд, только когда ей прямо в лицо сунули горячую, аппетитно пахнущую свежим тестом булочку.

— Цзян Чэн, ты невыносим! — с тотальной безнадёгой в голосе проворчал названый брат.

— Что? — Варвара с трудом сконцентрировала внимание на собеседнике, с лёгким оттенком удивления изучая предложенную еду. — Это мне?

— Ты ведь снова забыл пообедать, я угадал? — недовольно процедил Вэй Усянь и предпринял очередную попытку затолкать булочку прямо ей в рот. — Ешь.

— Я не хочу, спасибо, — открестилась Варвара, хотя желудок буквально скручивался в тугой узел и требовал немедленно закинуть в себя хоть что-нибудь. — Я немного занят, Вэй Ин, прости.

— Опять пишешь стихи? — скептично осведомился юноша и помахал перед её лицом порванным листком бумаги. — Смирись, Цзян Чэн, ты слишком далёк от изысканного искусства поэзии! — хохотнув, он ловко перекатился на живот, увернувшись от прицельного пинка, и помахал выпечкой в воздухе. — Ну же, Цзян Чэн, бабуля Цзян так старалась!

— Шантажист, — мягко укорила Варвара, но подношение приняла и вцепилась зубами в хрустящую нежную мякоть.

— И весьма успешный шантажист! — целиком и полностью довольный собой Вэй Усянь пристроил вихрастую тёмную голову у неё на коленях и прищурил глаза. — Я не хочу, чтобы со своими нудными книжками и бесконечной учёбой ты совсем перестал за собой следить, — прозвучало слишком серьёзно для подростка, и Варвара покосилась на названого брата с подозрением, но ничего, кроме искреннего беспокойства, в чужом взоре не рассмотрела.

— Я подумаю над твоим предложением, — в три укуса уничтожив булочку, Варвара удовлетворённо потянулась и лениво откинулась назад, подпирая спиной стену. Воспоминания о прошлом вереницей потекли сквозь подсознание; сонный мозг периодически выхватывал отдельные картинки двух перемешавшихся жизней — Варвара едва заметно улыбнулась и прикрыла глаза, разрешив себе погрузиться в поверхностную дрёму буквально на пару минут.

И, ожидаемо, провалилась в глубокий сон без сновидений.

***

Варвара с трудом разлепила веки уже поздним вечером — конечности затекли и отозвались невыносимой болью. На мгновение Варвара даже решила, что мироздание выбросило её потрёпанную душонку обратно в родное покалеченное болезнями тело, но громко сопящий в полуметре Вэй Усянь развеял её тревоги.

Убедившись, что названый брат пребывает в крепких объятиях Морфея, Варвара проворчала что-то по поводу чужой безалаберности и накрыла мальчишку своим лиловым ханьфу, в которое Вэй Усянь тут же неосознанно завернулся, пачкая изысканный шёлк слюной из приоткрытого рта.

Варвара трагично закатила глаза и кое-как выбралась из-за стола, на котором несколько часов возлежала в неудобной позе, — мышцы предательски заныли, и Варвара едва не рухнула обратно — от позора её спасла собственная энергия ци, волной прокатившаяся по венам. Золотое ядро неодобрительно заворочалось в груди — где это видано, чтобы заклинатель грохнулся на ровном месте?

«Справедливости ради стоит заметить, — мысленно сварливо откликнулась Варвара, — что заклинателем я стала всего лишь пару лет назад».

Противный шар явно не впечатлила наспех придуманная отговорка, и он ехидно разразился скрипучим рокотом, посылая по всему телу, от макушки до пят, табуны покалывающих мурашек, — Варвара раздосадованно поморщилась, но кровь по жилам потекла значительно быстрее, разгоняя навязчивую липкую дремоту.

Осторожно перебирая ногами, чтобы не разбудить Вэй Усяня, Варвара прокралась к выходу из покоев, успев бросить короткий взгляд в зеркало. Зрелище оказалось прискорбное — развязавшийся пояс парадных одежд волочился следом за ней по полу, на щеке явственно отпечатался узор резной столешницы, а копна волос непозволительно сильно растрепалась, шалью укрывая покатые плечи, — Варвара весело хмыкнула, пригладив пряди у висков, и подобрала фиолетовую полоску ткани, пристраивая на место.

Благородный наследник во всей красе — ничего не скажешь.

Ощутив вдруг острую необходимость подышать свежим воздухом, Варвара решительно выскользнула наружу, пролетела бесплотным духом по коридорам мимо закрытых дверей и ловко выбралась на крыльцо с обратной стороны поместья — здесь озеро с отцветающими лотосами практически вплотную подбиралось к воротам, облизывая потёртые деревянные сваи небольшого причала. Повинуясь сиюминутному ребячливому порыву, она стянула высокие сапоги и небрежно закинула их в ближайшие кусты.

Аккуратно ступая босыми ногами по ещё сохранившим дневное тепло доскам, Варвара спустилась к чернеющему провалу воды — жемчужное лунное сияние танцевало на гладкой поверхности причудливыми бликами, отражая редкие звёзды на небосводе, а на линии горизонта слитной охровой полосой тянулись отблески освещавших Пристань Лотоса фонарей. Аромат пенно-розовых лепестков — сладкий и насыщенный — окутал её фигуру мягким шлейфом, и Варвара, не заботясь о сохранности своих одеяний, опустилась прямо на землю, зорко всматриваясь в бездонный озёрный омут. Коснулась пальцами спутанных волос, бережно разделяя непослушные пряди, и принялась сноровисто заплетать полюбившуюся косу, напевая старую колыбельную без слов, знакомую ей ещё из прошлой жизни.

Её прабабушка Евдокия, бывало, проснувшись посреди ночи, чтобы подкинуть дров в деревенскую печь, замирала возле чугунной дверцы, перебирая щепки, и тихонько мурлыкала себе под нос прилипчивый мотив, а маленькая Варвара, блестя глазами из одеяльного кокона, завороженно следила за игривыми языками пламени. На застиранном постельном белье цвели ковром мелкие белые ромашки, совсем не похожие на здешние горделивые и прекрасные соцветия лотосов, но куда более привычные и родные сердцу.

В носу предательски защипало, а пальцы неуклюже запутались в волосах, распуская незаконченную причёску практически наполовину. Варвара сердито тряхнула головой, отгоняя непрошеные воспоминания, — ещё не хватало малодушно начать жалеть такую несчастную себя, выдернутую из привычной реальности. Достаточно и того, что она, чрезвычайно занятая погружением в ненужную ностальгию, пропустила едва уловимые шаги за спиной, сопровождаемые эфемерным шелестом ткани, — наверняка, кто-то из слуг разглядел у воды одинокую фигуру молодого господина и решил осведомиться, что он здесь забыл в такое неподходящее для прогулок время.

Варвара, поднявшись, собиралась молча развернуться и уйти, но не успела ступить и шага.

— Молодой наследник Цзян страдает бессонницей?

Глубокий бесстрастный голос заставил Варвару замереть на месте — инстинктивный порыв сигануть прямо с причала в ледяную воду и театрально утопиться она подавила с большим трудом. Руки невольно задрожали, и без того почти не тронутая солнцем кожа налилась мертвенной бледностью, а виски сдавило тупой болью — Варвара мысленно обратилась к мирозданию с насущным вопросом, за что ей всё это, но высшие силы остались безучастны к её праведному гневу.