Варвара подняла на него тяжёлый больной взор, полный до краёв сонного дурмана, и мягко улыбнулась уголками губ.

— Ничего не происходит, Вэй Ин. Тебя что-то беспокоит? — она не притворялась, интересовалась с неподдельным участием, обеспокоенная внезапным осознанием факта, что могла упустить что-то важное за последние дни, наглухо закрывшись от окружающего мира.

Юноша едва не задохнулся от возмущения, некультурно хватанул ртом спёртый комнатный воздух и надрывно закашлялся — Варвара терпеливо ждала, пока названый брат снова будет в состоянии связно выражать свои мысли.

— Ты! — длинный палец едва не ткнулся ей во впалую щёку, и у Варвары невольно дёрнулся глаз. — Меня беспокоишь ты!

Прелестно.

Варвара вопросительно наклонила голову, позволяя паре непослушных прядок выбиться из полюбившейся ей тугой косы.

— Я не понимаю, Вэй Ин. Со мной всё в порядке, разве нет? — какая восхитительно искусная ложь — Варвара бы даже мысленно похвалила себя за непревзойдённую актёрскую игру, вот только она всем сердцем ненавидела лгать. Особенно — близким людям.

Вэй Усянь посмотрел на неё обиженно и беспомощно, но только слепой не заметил бы в этом взгляде концентрированной степени беспокойства — едкого, как самая забористая кислота, осевшего бурыми каплями в обычно кристально чистых глазах мальчишки.

— Не в порядке, — твёрдо произнёс он и подался вперёд, хватаясь за её ледяные пальцы в какой-то исступлённой надежде. — Ты не в порядке, и я хочу помочь!

«Я сама не могу себе помочь, — с горечью подумала Варвара, крепко сжимая чужую ладонь. — И не знаю, как в дальнейшем помочь тебе. Всей нашей семье, Пристани Лотоса, людям, которые вынуждены будут потерять на войне свою жизнь или нечто ещё более ценное — любовь и веру в светлое будущее». Варвара сама ведь так и не узнала за тридцать лет, что такое настоящая любовь, а веру в чудо потеряла давным-давно, вместе с первым родным человеком, ушедшим преждевременно в стылую кладбищенскую землю.

В конце всегда оставалась только глубоко замаскированная несмелая надежда, и Варвара видела её сейчас в горящем взоре напротив, хоть Вэй Усянь и не догадывался, в чём кроется истинная причина её хандры. Но это детское чувство — яркое и не омрачённое болью прожитых лет — с упорством тарана пробиралось Варваре под кожу и жгло огнём сжавшиеся в комок от напряжения внутренности.

Вэй Усянь искренне хотел облегчить ношу своего названого брата и не требовал ничего взамен — даже банальной правды из её слипшихся от жажды уст. Он просто был рядом, цепко стискивая её руку в своих горячих пальцах, и смотрел уверенно и непоколебимо, готовый морально к любому ответу.

— Вэй Ин.

— А-Чэн, мне очень страшно, — и всё же, панику в надломленном голосе юноше скрыть не удалось — проницательная Варвара отшатнулась, как от удара, уловив чёрную безысходную тоску в том, каким тоном названный брат впервые за эти годы произнёс её личное имя. — Мне страшно, потому что я никогда не видел тебя таким. Ты ведь всегда знаешь, что делать, всегда решаешь чужие проблемы, ты ничего не боишься, А-Чэн! — мальчишка тараторил быстро и бессвязно, уже практически перегнувшись через стол всем телом, и его горячечный шёпот обрушился на Варвару ушатом студёной воды, облив с ног до головы волной чужого удушающего волнения.

Так вот какой они её видят?

Даже если весь мир рухнет, Цзян Ваньинь непременно найдёт выход.

Нет, не так.

Варвара найдёт выход.

Невысказанные слова так и повисли в воздухе, когда она резко притянула мальчишку к себе за ворот ханьфу и вплела пальцы в густые непослушные волосы, уткнувшись носом в макушку.

Варваре хотелось бы, пожалуй, позорно разреветься на плече Вэй Усяня, комкая тёмную ткань одежд и впечатывая ладони в тонкую кожу до цветастых фиолетовых пятен. Хотелось бы сбивчиво прошептать, как она устала бояться каждого неверного шага и как желала бы оказаться подальше от всего, что её сейчас окружало. Хотелось бы, невзирая на острое жгучее чувство стыда, испачкать тёплыми слезами чужую шею с бьющейся синей жилкой пульса, вывалить скопом нелицеприятную правду и переложить на хрупкие плечи очередной непосильный груз, который привёл бы их обоих во тьму куда раньше, чем в оригинале.

Хотелось бы.

Но Варвара была взрослой женщиной примерно с половиной жизни за плечами и умела нести ответственность за свои поступки.

Вот почему именно она сейчас баюкала в крепких объятиях гибкое тело, вливая энергию ци по капле, усмиряя собственный бешеный жар в крови и вязкий душный испуг, затихающий в чужой грудной клетке вместе с возвращающимся к нормальному ритму сердцем.

— Ничего не бойся, Вэй Ин, — спокойно сказала Варвара. Усмехнулась тихонько, разглядывая покрасневшее от напряжения лицо напротив, и неожиданно для себя хихикнула — Вэй Усянь не заметил в спешке, что один из разбросанных ею по комнате листков клещом прицепился к его лицу, отпечатавшись на щеке свежими чернилами. — Я обязательно со всем разберусь. Веришь?

— Верю, — пробурчал юноша и удобнее устроился на её коленях, смахивая настырную бумажку на пол. — Но что всё-таки означают все эти разрозненные слова? — он пытливо вгляделся в лицо названого брата.

— Я пытался писать стихи, — невозмутимо откликнулась Варвара и даже не стала уворачиваться от гневного и болезненного тычка локтем в бок. — Не получилось?

— Цзян Чэн!

— Тогда надо просто сжечь это всё, — без капли сожаления решила Варвара и принялась, насколько это было возможно в положении, когда на тебе примостилось чьё-то туловище, собирать свои записи в кучу.

— Сжечь твои первые стихи? — театрально ужаснулся Вэй Усянь, хватаясь за сердце. — Ни в коем случае, Цзян Чэн, это же грандиозная память для потомков! Вот, послушай… — он выхватил у Варвары несколько листов, повертел так и сяк, демонстративно прокашлялся, словно оратор перед выступлением на публике, и с выражением произнёс:

— Черепаха в лотосовом пруду… Заплутала во тьме — и солнца не видно…

— Вэй Усянь!

От громового выкрика Варвары юношу будто взрывной волной смело с места, и он, хохоча, сорвался к выходу из помещения, стрельнув в названого брата насмешливым подначивающим взглядом.

— Я за тобой не побегу! — тут же открестилась Варвара — всё же, морально она была слишком стара для игры в пятнашки с шустрыми подростками.

Но Вэй Усянь не успел вывалиться в коридор, потому что его бесцеремонно отодвинули от двери. Внутрь проскользнула маленькая юркая тень и склонилась почти до земли, отчего фиолетовые ленты, скрепляющие причёску, едва коснулись кончиками блестящего на солнце пола.

— Молодой наследник Цзян, молодой господин Вэй! — звонко отчеканила вошедшая девочка, и глаза её лукаво блеснули из-под чёлки.

— Заходи, Цзян Елань, — приглашающе махнула рукой Варвара, и гостья без малейшего признака стеснения плюхнулась на циновку, отодвинув в сторону недочитанные Варварой рукописи. — Принесла какие-нибудь новости?

Цзян Елань — троюродная племянница двоюродного дядюшки — седьмая вода на киселе — была на пару лет младше Цзян Чэна и Вэй Усяня. На удивление сообразительная для своего возраста, незаметная, как мышка, тихая, но с великолепной памятью, — оказав малышке однажды незначительную услугу, Варвара неожиданно обзавелась виртуозной лазутчицей в стенах собственного дома — бабушка Цзян Елань работала на кухне, а старший брат ухаживал за лошадьми.

— Услышала совершенно случайно, молодой наследник, — невинно хлопая ресницами, уронила девочка и солнечно улыбнулась во все свои двадцать с небольшим зубов. — Вы же знаете, что я постоянно теряюсь в наших бесконечных коридорах и часто оказываюсь не в то время не в том месте… — она делано потупила взор и вздохнула, а Варвара едва не расхохоталась в голос — в будущем из малышки вырастет первоклассная шпионка.

— Не иначе как злые духи водят тебя за нос, — кисло пробурчал Вэй Усянь, но уши навострил резво и оставлять названого брата наедине с собеседницей явно не собирался.