Крайне низкой была подготовка танковых экипажей. Как тут не вспомнить крылатую фразу-лозунг Сталина, которую кто-то «умный» кастрировал вместе со смыслом до: «Кадры решают всё». На самом же деле в оригинале Сталин говорил: «Кадры, овладевшие техникой, решают всё», а всю страну немедленно оклеили соответствующими плакатами. И, как обычно у большевиков, лозунги делом не подтверждались. На этот раз уже применительно к подготовке танкистов вообще, не говоря уже об экипажах для новых моделей танков: «Т-34» и «КВ-1». А уж о слаженности действий корпусов, а тем более об отработке взаимодействия со стрелковыми частями, авиацией и артиллерией в реальной боевой обстановке и говорить не приходилось. В результате затягивания Сталиным всех необходимых мероприятий, не были обеспечены к 22-му июня танковые части даже боеприпасами и горючим. Естественно, всё это непотребство немедленно дало о себе знать. Один из стандартных докладов по средним танкам начальника автобронетанкового отдела Северо-Западного фронта от 8 июля 1941: «С началом войны вышло в поход 333 штуки. Потеряно от огня противника 144. По технической неисправности 122 шт. Состоит в наличии 58 штук. Из них исправные 2 штуки». Что же касается тяжелых КВ-1, то вот доклад бригадного комиссара Юго-Западного фронта, также от 8 июля: «Исключительно велики потери танков КВ. Потери объясняются плохой подготовкой экипажей, низким знанием материальной части. Были случаи, когда экипажи не могли устранить неполадки и подрывали их».
Однако это общие недостатки, но всё-таки мехкорпуса, пусть разной укомплектованности и готовности, но были в наличии и, при грамотном их использовании, они могли достаточно успешно контратаковать и выполнить если не стратегические, то по крайней мере тактические задачи. Однако сталинская Директива лишила командование округов возможности использовать мехкорпуса по обстановке, а направила их в безнадёжный прорыв. Итак, согласно Директиве № 3, командующие фронтами отдали приказы о контратаках мехкорпусами и уже с 23 июня пошли «машины в яростный поход». Не взирая на то, что некоторым мехкорпусам пришлось выдвигаться из мест постоянной дислокации и пройти сотни (!) километров маршем, с этих самых маршей тысячи танков ринулись в бой…
Мы уже приводили пример такого неудачного удара Западного фронта, о котором говорил маршал Ерёменко в своих воспоминаниях. Вот ещё один, уже «ударного» Юго-Западного фронта, говорящий о том, как Директива № 3 не согласовывалась с реальной обстановкой, о чём говорили и Жуков и командующие западными округами. И как нарушался главный принцип танковой войны: нанесение ударов только после полного сосредоточения и развёртывания всех частей танкового соединения, которое является условием успеха, так как удар будет в этом случае действительно мощным. Однако, как мы уже не раз писали, как раз эти мероприятия Сталин провести не дал. Командиры пытались сделать это уже в ходе войны. Так, могучий 8-й мехкорпус, по приказу своего командира генерала Дмитрия Рябышева, ждал подхода всех дивизий для нанесения мощного удара, но… На командный пункт прибывает Член Военного совета Юго-Западного фронта, полковой комиссар Николай Вашугин. Да не один, а с военным прокурором, с комендантским взводом и приказом-угрозой: «Если не начнёшь атаку немедленно, расстреляю под этой самой сосной!» Рябышев отдал приказ и в бой ринулась лишь одна танковая дивизия, а остальные направлялись в атаку по мере прибытия, в течение нескольких суток. Гальдер заранее оставляет в своём дневнике пророческую запись: «В полосе группы армий «Юг» 8-й русский танковый корпус наступает от Броды на Дубно в тыл нашим 11-й и 16-й танковым дивизиям. Надо надеяться, что тем самым он идет навстречу своей гибели». К сожалению, так и случилось. Итог: сотни подбитых танков в первые же дни, невыполнение боевой задачи и выход частей корпуса из окружения практически без техники. Ещё одним итогом стало самоубийство ретивого Вашугина 28 июня, когда выяснилась вся правда о разгроме. Не совесть заела комиссара, а страх, ведь свидетелями безобразной сцены были десятки офицеров… Генерал-лейтенант Рябышев же, проживший 100 лет, прошёл всю войну, воевал и успешно, и не очень, а представление к Герою ему в итоге заменили на награждение орденом Ленина.
Итак, никаких «широких наступательных действий», разгрома и уничтожения противника-не говоря уже о прорыве на польскую территорию-не могло произойти в принципе. И не произошло. Заранее невыполнимая сталинская Директива № 3 и на деле выполнена не была. Мехкорпуса фронтов нанесли поспешные контратакующие удары и сгорели в них в первые неделю-две, а остатки их вскоре превратились в обычные стрелковые дивизии по причине… отсутствия техники. Вот лишь один пример печально знаменитой атаки самой мощной танковой группировки того самого «ударного» Юго-Западного фронта. 23–30 июня в т. н. «Бродском треугольнике» – Броды-Луцк-Дубно-были разгромлены пять полностью и один частично мехкорпусов РККА. 8-й, 9-й, 15-й, 19-й и 22-й мехкорпуса, имевшие 2803 танка, прикрывал самый мощный 4-й МК с 892 боевыми машинами, из которых в наличии было танков КВ-1-89 шт. и Т-34 – 327 шт. Примерно 3,5 тыс. танков! Мощь, конечно, хотя если исходить из штатного расписания, то каждый корпус должен был иметь по тысяче танков. Здесь же-чуть больше половины. В 9-м мехкорпусе Рокоссовского, к примеру, было всего 300 танков и все лёгкие. Им противостояли танковые и пехотные дивизии вермахта, в которых было всего 800 танков. Итог боёв: 2,5–3 тысячи наших танков были потеряны. От 70 до 94 %. Немцы потеряли 186 танков. Причины: недостаток бронебойных снарядов, отсутствие авиационной и артиллерийской поддержки, несогласованность действий… И так везде, на всех фронтах. Лишь на Южном фронте удалось остановить атаки румынских частей, однако ненадолго.
Безусловно, непрерывные контратаки мехкорпусов затормозили, а где и остановили, и даже обратили в бегство немецкие части, однако главной цели они не достигли. Растеряв преимущество первого удара, не поддержанные авиацией, артиллерией и пехотой мехкорпуса наносили мощные, но бесполезные в стратегическом отношении удары. Немедленно сказалось недостатки: отсутствие запасов топлива и боеприпасов, преимущественно старые модели танков, непрерывные поломки техники, отсутствие средств к ремонту и слабая подготовка экипажей. Потеря авиации нанесла решающий удар по танковой армаде РККА и она просто перестала существовать. Через месяц после начала войны от 20 тысяч танков осталось менее 30 %. Около 5 тысяч боевых машин.
Мы уже говорили о том, что вермахт обманулся в оценке силы Красной армии, и в первую очередь в количестве и качестве советских танков. Однако если имела место «цифровая» недооценка, то стратегически вермахт действовал умело. Вполне себе представляли в Генштабе вермахта о том, что танков у РККА не мало, знали они и о том, что возможны контрудары советских мехкорпусов. Ещё 6 июня Гальдер оставил запись: «Тактика русских танковых войск. Использование небольших подразделений (для контрударов и контратак) и массированное использование. (Новость!) Выдвинуть вперед противотанковую артиллерию (возможно, даже из дивизий, расположенных в тылу)». Кроме всего прочего, передовые немецкие части были заранее вооружены бутылками с горючей смесью, которыми они сожгли сотни наших боевых машин. Тем самым «коктейлем Молотова», хотя это очередная подмена понятий и правильнее было бы его назвать «коктейлем Гальдера». Не говоря уже о том, что глухие, но упорные слухи, появившиеся в последнее время, обнаруживают в Генштабе РККА глубоко законспирированного агента – «крота», передавшего много ценных сведений в предвоенный период. Доказательства, правда, скудные или, наоборот, хорошо засекреченные, но полностью исключать этого факта нельзя. Однако это предположения, а вот фактом является то, что постепенный-и по частям-ввод мехкорпусов в бой из мест постоянной дислокации немедленно замечался немецкой авиацией и к встрече с ними немцы были готовы заранее. Нередко мехкорпуса несли серьёзные потери от той же авиации ещё даже не вступив в бой.
