Женщина грозно вышла из палаты, подхватила Германа под спину, и они ушли из больницы.

– Слушай, мне жаль и все такое, но давай честно: ты сам виноват, – Софья приняла тактику «лучшая защита – нападение».

– Да понял я уже, хватит меня во всем винить! – огрызнулся парень, допрыгивая до дивана. – Ох, mamma mia… я хоть еще жив?

Он страдальчески простонал, положив руку на сердце. Прислушиваясь, Герман упал на подушку, изображая смерть.

– А! – задрожал снова, приподнимаясь и задыхаясь в воплях. – У меня каждый волос на теле корчится в умирающей страсти.

– В смысле, содрогается в предсмертной агонии?

– Ну да-да, короче, оставь меня. – Он накрыл лицо локтем.

– Хватит на чувство вины давить! Я же не виновата!

Герман умер.

Женщина вышла из комнаты, что-то ворча под нос. Когда частый топот скрылся, юноша бегло осмотрел комнату из-под локтя и достал из кармана штанов второй телефон. Зарывшись в подушки, он прислонил мобильный к спрятанному уху. Пошел тревожный гудок, и трубку сняли.

«Слушаю, – зашумел тот голос в спешке. – Говори скорее, у меня неудобное положение».

– Да, понял. Эм… короче, нас уволили, – эмоционально зашептал Герман, придерживая рот ладонью. – Походу, договор придется отменить.

«Так, заткнись. Черт… – Он резко зашуршал в динамик, и раздались невнятные крики или слова. – В общем, добивайся расположения, сделай все, чтобы остаться в поле зрения. Ну, ты понял. Главное – выполняй свою работу. Все».

– С диваном разговариваешь?

Герман даже перестал дышать на несколько секунд, а потом аккуратно просунул телефон в подушки, не выдавая лишних движений.

– Я… жаловался на свою несчастную жизнь, – засмеялся тот, поворачивая к ней голову.

Маленькая фигурка нахмурилась и выглядела, как лесной гном-убийца. Умилительно-жесткое поправление очков и вздымающиеся ноздри… Герман расхохотался.

– Идиот.

Сегодня наступил конец. Вернее, только его начало. Удивительно, как какой-то прибор и пара цветных полосочек на нем могут сломать человеку жизнь.

«Этого не может быть… Я же не планировала, ну ребенок сейчас вообще некстати. Что же делать? А Артем? Он же с ума сойдет. Ну… от радости, конечно, вот только…»

Нет. Думать сейчас невозможно. Думать вредно.

– Конечно, Дьявол. У тебя-то все нормально, – шептала девушка, гладя кролика. Животное с хрустом точило корм, и тут взгляд Анастасии упал на кухонный стол: огромный, чарующий и неземной. Стоял он.

Красные коржи, залитые белым кремом… наверху ягодный мусс из земляники и, кажется, малины. Господи! Это не обман зрения? А запах… запах свежего жирного торта. Это невероятно!..

«Он… так прекрасен. Когда последний раз он был так близко?» – Мысли разлетались по полюсам, и буквально через минут пять на полу чавкало животное, вымазанное в крем и жадно пожирающее манну небесную.

Голова пуста. Сейчас правит инстинкт, кричит природа. Она в опасности и желает… Только. Этот. Торт.

– Милая?.. – с дрожью в голосе проговорил муж, подбегая к лежащей жене. – Тасенька, что с тобой? – Он испуган. Нечеловеческий страх охватил мужчину.

– Я… Артем, я… – Девушка ухватилась за его плечи, падая с ног. Разум постепенно проснулся, и пелена все-таки рассеялась. – Боже… Что я наделала? Что я за тварь!!

– Тише-тише, – онемело шептал мужчина, придерживая ее тело и параллельно хватая салфетки со столешницы. На нем лица не было; сердце словно упало, пробило пол и сейчас пульсирует в раковине соседей снизу.

– Это же торт для Зеленцовых! У их сына день рождения. Я сожрала все. Как зверь какой-то! Зверь!.. – истерила та, обнимая Артема. Он аккуратно вытер ее рот, убрал с лица запачканные сливочные волосы и поцеловал в щеку.

– Останься сегодня дома. Тебе нужно отдохнуть, – как можно тише и спокойнее сказал муж.

Девушка постепенно успокаивалась, выравнивая дыхание, но не отпускала его руки.

– А как же торт?

– Все хорошо. Я приберу. – Он снова поцеловал ее в лоб. – Иди в кровать, милая.

Призраком передвигаясь по комнатам, она все-таки дошла до спальни. Голова трещала, как переспелый арбуз. Анастасия представила, что ее мозг вытягивается в образ пришельца, краснеет и пульсирует, а потом разрывается, разносясь немыслимой звуковой волной. И на подушку падает горячая красная мясистая плоть с черными семечками.

***

Солнце уже катилось к горизонту, и его теплый свет доставал до лиц двух женщин, которые сидели за крошечным круглым столиком.

– Ха, постой-постой, ты разрешила ему остаться? – хохотала Анастасия, кусая конфету. – Черт, опять все платье в шоколаде.

– Говорю же тебе, – вовсю продолжала подруга, – моюсь я в душе, как обычно минут сорок уже, и тут э т о… И понеслось.

Софья, помешав напиток в стаканчике, отпила кофе. И тут к столику подлетела оса. Для этих полосатых монстров уже поздновато в октябре, но, видимо, дамочка потеряла свой календарь…

Насекомое подлетело к носу Анастасии и закружило над ним. Та же спокойно наблюдала.

– Иди отсюда. – Софья отогнала наглую осу.

– И что, из-за травмы теперь ты обязана его содержать?

– А что ему еще делать? «Подбитый» редактор вышвырнул нас с Германом на улицу. У него и так денег не было, а теперь?

– Но он же каким-то финансовым чудом оплачивает мои консультации. Сонь. – Девушка серьезно посмотрела на подругу. – Может, не стоит ему так доверять?

– Да успокойся, ты как всегда, – фыркнула женщина. – Что он может мне сделать?

– Ну знаешь… Боюсь, он не так прост, каким кажется.

– Не смеши меня. Этот? Ха! – закатилась она, но вдруг резко заикнулась. В голове всплыл день того репортажа на площади.

– Я принесу нам еще по чашечке. – Анастасия встала со стула и направилась к кассе, где толпился голодный народ.

– Мангового! – кричала Софья, маша ей рукой.

Женщина отпила сладкого пойла, а потом обратила внимание на подругу:

– Ты чего? Какая-то странная.

Анастасия молча проводила пальцем по скатерти, очерчивая узор.

– Как там проект Артема?

– Я беременна, Сонь.

Манговый чай случайно попал в дыхательные пути: журналистка закашлялась.

– Вот это новость… Артишок знает? – На лице выступила мягкая улыбка.

– Вряд ли это его ребенок, – тускло ответила та, смотря на деревья.

Софья умолкла, отворачиваясь в сторону. Они просидели несколько минут в молчании.

– Я неверная женушка. Я – настоящая тварь, – послышалось тихое, скулящее признание.

Женщина молчала, отпивая чай. Больше она не сказала ни слова в ближайшие минут пять.

– Пришли мне хоть фото твоего самца.

Анастасия подняла мокрые глаза на подругу, и та слегка усмехнулась уголком рта.

– Я, конечно, ничего против Артема не имею… – начала Софья, – но такому бравому пареньку не обуздать нрав такой кровожадной пантеры, как ты. Тебе же каждый месяц крышу срывает, он тебя не удовлетворял?

– Понимаешь… Мы много работаем, он злится, что я не уделяю ему внимание. Он хочет любви, а я – секса. Вот в чем проблема.

Женщина замешкалась и решила разбавить атмосферу:

– Мне, кстати, недавно Г.А.Д угрожал. – Софья отпила чаю и, покрутив пустую чашку, сказала: – Хочу еще.

Девушка растерянно глянула на смуглянку, кривя губами.

– Что за дебилизм, Сонь?

– А ты мою статью не читала? Я описала обстрел на площади Восстания: этот наш убийца прострелил мое лицо на рекламной афише.

– Ты… ты… – опешила она. – Это угроза, понимаешь?

– Да, я так и сказала, – непринужденно согласилась Софья.

– Соф. – Анастасия наклонилась к ней и объявила всезнающим тоном: – Я же вижу, что ты боишься до чертиков.

Женщина недовольно поджала губы и цокнула.

– Тебе нужна защита полиции.

– Да что вы все со своей полицией?! – сорвалась журналистка. – Уверена, это просто неудачная шутка или совпадение, не более.