Мужчина пьяно захохотал, как-то странно разместив руки сотрудницы перед собой.
– Игорь Андреевич, идите лучше ко мне! – пищала сзади секретарша.
– Обожди, Агнесса! – взревел он.
От громкого ора встрепенулся Герман и, вникая в происходящее, понемногу трезвел.
– Теперь не убежишь, милая. – Лукаво улыбнувшись, редактор просунул руку Софьи в свои брюки.
– Ах ты, паршивый урод! – Она долбанула его локтем в рожу, а после с отвращением замахала ладонями.
Толпа зашепталась, и посыпались вспышки смартфонов.
– Вот же стерва… – пурпурный Игорь свирепо зарычал и, ухватив рядом стоящую вазу, замахнулся на журналистку.
В сознании рыжего парня молниеносно щелкнуло. Как будто кто-то нажал на спусковой крючок, и пуля разнесла кудрявую голову. В пару шагов Герман стал у него за спиной, рывком опрокинул вазу и начал топтать ее со всей силы.
– Умри, умри, умри! – гневно приговаривал он.
– Ты какого лезешь? – Редактор мощным толчком отшвырнул подчиненного.
«Да они убьют друг друга. Что делать… что делать?» – испугалась Софья, не сводя с них глаз.
– Не смей к ней прикасаться! – Герман одним движением снял копье со стены и всадил в чью-то плоть.
Унялись аханья. Стих шепот. Вспышки погасли.
Мужчина ошарашено выпучил глаза, поскрипывая от боли. Копье пронзило шаловливую ручку, и дорогая рубашка «белый жемчуг» перекрасилась в «кровавый закат».
– Чтоб… тебя…
Игорь упал на пол.
На следующее утро в норе Крапивиных
– Чувствуя органы, ткани, клетки. Чувствуя атомы внутри себя. Частицы!.. Э… давай же! До пола!
С криками и целебными мантрами Анастасия выполнила-таки утреннюю разминку и достала из шкафа металлический обруч.
«Сорок минут, не меньше», – решила она, отбивая ребра железом. Из головы все не выходили эти проклятые ягоды… такие сладкие, как будто взяла в рот целую столовую ложку белого сахара. Нет, так не пойдет.
– Сейчас фруктоза поступит в печень и, если телу не нужна энергия, она превратится в жировые клетки.
Биология – наше все, конечно, вот только занятия перебил звонок телефона.
«Милая, я клрчи о маши забрлп», – тараторил Артем, но связь обрывалась.
– Что? Я не слышу, ветер.
«Говорю, ключи мне скинь с балкона! Забыл!»
Девушка с трубкой у уха схватила связку, открыла окно и, прицелившись, швырнула их мужу внизу.
«Все, поймал, Тась».
– Артем, ты куда вообще?
«Ну… мне в магазин нужно. За запчастями там разными».
– Да? Ладно…
«Ну не расстраивайся, пчелка моя», – нежно окликнул мужчина.
– Просто у меня выходной, хотела вместе…
«Да-да, я скоро вернусь. Обязательно приготовим что-нибудь вместе».
– И это! На обратном пути забеги, купи хлебцы и кроличий корм с пыреем.
«Хорошо, милая, целую», – Он положил трубку.
Анастасия отодвинула дверцу шкафа, вынимая с нижней полки напольные весы. Сняв с себя спортивную одежду и вообще все, что было (включая нижнее белье), девушка встала на заветный квадрат: «43.870».
Крышу сшибло напрочь.
«Откуда там восемьсот грамм? Что за херня?! Я не понимаю!! – начиналась истерика, и в горле саднило. Она подошла к зеркалу, ощупывая свой живот. – Он определенно стал пухлее. Большой, жирный пуз. Наверняка это из-за ягод».
Анастасия пошла в туалет. Какое сегодня число? Тринадцатое октября… их опять нет.
«Все из-за этих дебильных ягод!» – Девушка яростно швырнула туалетную бумагу в стену, натягивая чистые трусы обратно.
В голову поползли страшные мысли; волосатые слизняки устроились в мозгу с одной целью: сожрать все.
***
«Кто я? Что это за место? – первые мысли похмельного животного. – Так, меня зовут Герман… вроде, Кавалли. Ой, мама…»
Он схватился за голову и зашипел от нудящей боли; все тело ломило.
«Я в какой-то квартире, – осознал парень, оглядывая пустую комнату. На часах «14:09». Подтерев слюну с губы, он быстро замотал головой. – Воды. Надо прийти в себя».
Ломаными движениями Герман докарабкался до первой же двери, но ноги заплелись. Чуть споткнувшись, он ухватился за тумбу – и на пол рухнул горшок с кактусом.
– Прости меня, друг, – пробубнил он растению, дергая за ручку двери.
В лицо ударил влажный горячий пар. Герман аккуратно подошел к умывальнику и зачесался, как утка в фонтане. Не замечая постороннего гнусавого пения, юноша плескался в водичке, похлопывая по своему блинному лицу, и буровил что-то невнятное.
Резко шторка одернулась.
– Твою мать, студент!! – разнеслось от одного края города до другого. – Блять, вышел на хер отсюда!
Герман поднял голову и затуманенным взглядом оценил обстановку: тем, что издавало этот противный писклявый звук, была Софья.
Женщина прикрылась шторкой и заорала:
– Какого ты здесь делаешь? Это моя квартира, моя ванная и моя, черт возьми, зубная щетка!
Парень резко выплюнул щетку на пол, а наставница гневно оттолкнула его от себя.
– Ай! – Он наступил на кусок мыла и, продефилировав по скользкому полу, рухнул головой прямо на кафель.
Софья замерла, уронив шторку. Вода льется.
– Э… мальчик?.. – Женщина пошлепала по тусклым щекам. Реакции ноль. – Герман! Герман, очнись, идиот!
Она шлепала и шлепала, тряся над бессознательным телом своими сиськами, но… он не приходил в себя.
– Твою мать… твою мать…
Софья взвалила его ватную руку на плечо, но поднять бугая не вышло: Софья забарахталась на мокрой плитке, еле удержав равновесие. Пришлось тащить за ногу.
«Супер. Так, тело закопать в цветочный горшок, вещи сжечь, посыпать квартиру лавандой и хлоркой. Все! И не было никакого Кавалли!»
Смешно. Да, оборжаться просто.
Женщина наспех натянула лифчик и, накинув плащ, потащила тело парня к машине.
«Только бы не помер. Тогда я поверю в Бога!»
6
– Ну, что ж. Легкое сотрясение и смещение фаланги на двух пальцах ноги, – заключил белый и усатый. – Поздравляю, голубчик.
– Господи… – скривился Герман, постанывая от боли и безысходности.
– Доктор. – Софья нахмурилась. – Что ж теперь с ним делать?
– Ну, милочка, заварили – расхлебывайте. Мальчику нужен отдых и прием некоторых препаратов, вот.
Женщина взяла лист с рецептом, поражаясь количеству медикаментов.
– Удачи вам, – кинул напоследок врач.
– Аккуратнее, можешь опереться. – Софья придерживала длинное тело, а парень подпрыгивал на одной ноге. – Нормально себя чувствуешь?
– Голова болит как-то странно. Не как обычно, – прокряхтел он и, замешкав, добавила: – Куда мы сейчас?
– Ой, горе… ко мне, блин. Поживешь немного, так и быть.
– Так или иначе, это ты виновата, – улыбнулся он, но тут же скривился от боли. Как вдруг откуда-то слева донесся разъяренный, до жути знакомый ор:
– Ярцева!!!
Оба замерли и медленно повернули головы в сторону звука.
– Иди сюда, тварь такая! – бурчал Игорь Андреевич, барахтаясь в кровати с загипсованной рукой.
– Стой здесь, – строго приказала Софья, нахмурившись.
– Может, лучше не надо? – прошептал Герман, озираясь на редактора.
– Игорь Андреевич, как…
– Я только что подал на вас заявление в полицию.
«Вот этого еще не хватало. Полиция? Тюрьма? Спасибо, не планировали».
– Может, договоримся?..
– Нет! Ни за что, ясно?! Устал я от вас, устал. Довольно! – орал мужчина, демонстративно дергая своей больной конечностью. – Плечо онемело!
– Так, значит? – Все это ей порядком надоело. – Вы сами во всем виноваты. Тогда я заберу свои вещи и хлопну дверью, а ваш канал будут смотреть одни старики!
– Вон, я сказал. И, кстати, сотрудники правоохранительных органов только недавно были у меня. Молись теперь, Ярцева. – Он растянулся в скверной липкой ухмылке, придерживая руку.
– Да пошел ты.
