Визуал: https://vm.tiktok.com/ZSdLqas6U/

========== про обоюдное проклятие и жестоких богов ==========

Комментарий к про обоюдное проклятие и жестоких богов

AU, где Дарклинг - Кощей, Алина - Морана.

Идея: https://twitter.com/rokfel_ka94/status/1477928754190106624?t=NmyEx3BvwirRyxIsNND8zQ&s=19

В Нави{?}[загробный мир] Алина по существу гостья, которую хотят поскорее выпроводить, поэтому она часто сюда наведывается, чтобы позлить всех темнейших тварей своим присутствием. Царя тварей довести до бешенства. Это сродни принятию пищи у смертных — ритуал неприхотливый, но да чего необходимый. Желанный.

Тени, путешествующие по гулкому мрамору зала, всякая нечисть да армия недавно созданных чудищ расступаются, шипя, сыпля проклятиями, и почти отшатываются, как от юродивой. Сверкают своими глазищами, распахивают рты, полные острых зубьев. Ручные псы. Дети мрака, боли и отчаяния. Волькр она помнит, сама становилась их добычей и не раз, но эти существа — иные. Их тела не имеют определенной формы, даже плоти, они слепы, колышатся чернотой, как лохмотья на ветру, образуя стену злобы за спиной Хозяина, Создателя и Отца.

Издающие смертоносный стрёкот. Раздражающе вечный.

— Они хоть на минуту умолкают?

Алина, переплетая потоки воздуха умелыми пальцами, запускает лёд, покрывающий пол под ногами наподобие морозного шлейфа. Вещица показная, вычурная, ласкающая тщеславие, вырванная в вечном противостоянии у Кощея, и это злит, оттого что бередит их общее прошлое. Прошлое ещё смертных, молодых и наивных. Слабых и слишком привязанных к друг другу. Ощущалось это верёвкой, прикреплённой к камню да утаскивающей на дно водоёма. Эти верёвки они давно оборвали. Она бы и другие оборвала (те, что зовутся нитями судьбы), если не все, то хотя бы те, что их оплетают и по сию ночь.

— Без тебя — да.

— Как звать их?

— Ничегои.

— Подводит разум? Более банального названия выбрать не сумел?

Александр, сотканный рукой самой Тьмы меж звёзд, вальяжно восседает на троне. От него веет полынью, бузиной да волчьим лыком, а наколдованный ею мороз лишь обостряет все эти запахи, делая чуть ли не въедливыми. Маленькими заточками, метающимися в воздухе и оставляющими кровавые зарубки. Обратная сторона приятных демонстраций силы.

Его глаза загораются тёмным, древним огнём, на лице расплывается ленивая улыбка. Всё, что она так ненавидит. Звенящую во всех смыслах тишину разбавляет лишь слабый стук его сердца. Рубит, точнее.

— Оно было готово биться за нас двоих, пока ты не воткнула в него сталь.

Кощей спускается по ступеням обманчиво спокойно и медленно, постукивая по левой части рёберной клетки. С той же грацией преодолевает расстояние, их разделяющее, с той же уступчивостью заключает сделки с теми, кого не спасти, с теми, кто сейчас переступает через Калинов мост. Их шаги слышны и тут. Отчётливо. Самая приятная песня.

— Ты предал меня раньше, лживый трус, — парирует ни чуть не сбитая с толку Алина, хотя будь в ней кровь, она бы стыла в жилах.

— Для Богини смерти твои глаза подозрительно горячи. Как всегда не терпится полакомиться ещё одной душой. Но, жизнь моя, не страшись. Прикоснешься к губам, и, будь уверена, хладны, как лёд, они не станут.

Тёплые пальцы Кощея очерчивают её скулу, ложатся на открытую шею властно и по-собственнически. Жест ласки. Жест, полосующий по нутру зазубренным оружием. Жест, толкающий в прорубь прошлого, поделенного на двоих.

— Не морочь мне голову.

Прежде чем он делает попытку притянуть её, столкнуться губами и сбить все ориентиры, Морана отбрасывает его руку. Ни трупных пятен, ни окоченения, ни остекленевшего взгляда. Неприступный. Запрещённый. Прореха её мироздания. Эту улыбку хочется впечать ему кровавым месивом обратно в глотку, и только напоминание себе самой, что равнодушие — лучшее оружие, не даёт забыться и накинуться по-смертному с кулаками.

— Я думал, морок больше по твоей части, — спрятав лукавую улыбку в уголках губ, отвечает Его Бессмертное Величество.

— Твоё бессмертие — насмешка Богов надо мной, но, будь уверен, однажды я найду лазейку и мой поцелуй подарит тебе долгожданное забвение, — Алина считает, что обращение «жизнь моя» тоже насмешка, но от него, а не от Богов.

— Тебе нет необходимости ждать вечности подряд, чтобы отбросить глупые амбиции и принять простую истину.

— Это какую же? — хищно прищуривается Алина.

— Что видеть меня своим супругом ты хочешь больше, чем ещё одной мёртвой марионеткой.

— Мёртвые марионетки в тысячи раз лучше монстров, срывающихся с поводка.

— Поводок был по обе стороны… Алина, — ласково напоминает Кощей.

— Продолжай убеждать себя… Александр.

Их контрастные короны приветливо перемигиваются, инкрустированные драгоценными камнями, а что-то внутри тоскливо сжимается. Больше никто в мире — ни в Яви, ни в Нави — не знает их имён. Имён, данных при рождении, а не титулов, выбранных после смерти.

========== про сделки с дьяволами, или бывшими жёнами ==========

Комментарий к про сделки с дьяволами, или бывшими жёнами

Время аушек по пиратам Карибского моря!!

— Капитан!

Алина резко обернулась, выбеленные волосы, заплетенные в замысловатые косы, хлестнули по лицу, а затем вокруг шеи плотно сомкнулась цепь, соединяющая кандалы на руках узника. Холеные, длинные пальцы. Пальцы аристократа. Алина слишком хорошо их знала. Она прикрыла глаза, выругавшись сквозь плотно стиснутые зубы. За спиной высился мужской силуэт, вся её команда замерла в осоловелом оцепенении. В воздух были подняты и пистолеты, и загнутые мечи, и другие цепи.

— Теряешь хватку, моя милая, — прошелестел голос Дарклинга в считанных сантиметрах от её уха. Скрипела палуба и завывал ветер, обещая страшную бурю (такая же, если не хуже, разворачивалась у неё в груди).

— Скучаешь по театру, устраивая балаган на моём судне?

От него пахло грязными крысами и крепким ромом, кандалы оставили уродливые следы кольц на запястьях, а белки глаз были полны красных ленточек. Она знала, как он здесь очутился, ждала с замиранием сердца, что Дарклинг придёт отомстить, но он явился только сейчас. И этот визит был хуже - Дейви Джонса в тысячи раз.

— Ты выкрала это судно у меня из-под носа.

— Что в очередной раз доказывает, что хватку теряешь ты, а не я, — самодовольно ухмыльнулась Алина, оценивая обстановку и заговаривая зубы бывшему мужу. — Уже нашёл способ жить вечно? Запечатал вырезанное из груди сердце в каком-нибудь сундучке?

Её люди недоуменно переглядывались, не зная, что и предпринять. Они ничего не знали о прошлом их капитана.

— Нож всегда был в твоей руке, Алина.

— Что ж, не буду изменять традициям, — сыграв на чужих — зиждившихся где-то на дне, определённо, морском, — чувствах, зная, что в случае чего, Александр без труда переломит ей шею голыми руками, она вывернулась из хватки и поднесла острие кинжала прямо к его дернувшемуся горлу. Цепь у основания позвоночника натянулась, вынуждая впечататься ему в грудь.

Загорелое лицо, полное мелких шрамов. Опасный блеск чёрных глаз. Пучина. Бездна. Край Земли. Насмешливая улыбка. Чёртов дьявол.

И этому подлецу её угораздило отдать всё, что когда-то было у сиротки Алины Старковой.

Капля крови скользнула вниз по его шее. Он тихо, недовольно зашипел, предостерегая от более глупых, более мстительных замыслов, которые крепли в голове Алины.

— Я рад, что наши уроки не прошли даром. Я опасался, что все навыки, касаемые применения оружия, выветривались из твоей головы, стоило нам приступить к другим урокам. Более любопытным.

— Ещё слово и навсегда лишишься возможности наслаждаться звуком собственного голоса. Что ты здесь забыл?

Он удовлетворённо хмыкнул, превратив глаза, подведённые сурьмой, в щелочки, по-кошачьи коварные. Ресницы отбрасывали тени на его щёки.

— Скажем так, я собираю команду в дальнее плавание.

— Только не говори, что ищешь Каньон.