========== про опоздания на семейные ужины, вещи с родного плеча и Николая Ланцова в каждом междустрочье ==========

— Милая, ты не видела мою…

Александр, застегивая запонки и выискивая недочёты в своём безукоризненном внешнем виде, застыл в дверном проёме с озадаченным выражением на лице. Гостиная за ним походила на чернильное пятно, в которое он в своём чёрном костюме тройке вписывался идеально. Впрочем, как всегда.

Одних забавляла эта любовь ко всему чёрному и классическому, вторые не боялись на этот счёт в лицо Морозову залихвацки бросить «ты, мой друг, так и не пережил свою готскую фазу», на последнее решался только Николай, разумеется, потому что водил дружбу с Александром ещё со времен музыкальной школы после уроков в третьем классе. Алина же знала, что любит он постоянство, пианино в семейном поместье, лес за дачей в Балакирёве и сладости.

— Не смотри на меня так, ты всё равно её редко носишь.

Старкова лукаво улыбалась, рассматривая фото, которое сделала, позируя перед зеркалом, и думала, что бы такое подписать, чтобы вывести Николая на почти детский восторг от того, что они с Морозовым встречаются и живут вместе уже три месяца. Ланцов считал их союз своей личной победой, потому что прикладывал усилий по сближению больше, чем они оба, вместе взятые. Алину это забавляло. В конце концов, когда дело касалось любви, все участники, за исключением окружающих, становились непроходимыми оленями.

— В следующий раз просто скажи, что хочешь надеть мои вещи, не обязательно придумывать отговорки, — он вынудил её извернуться, опалил дыханием предвкушенно кривлящиеся губы и потянулся поцеловать, нарочно сталкивая тела в иступленной нежности.

Алина ловко увернулась за секунду до того, как их губы встретились. Никаких следов их близости перед ужином, иначе Багру удар хватит. К её несчастью, данная издевательская выходка проскальзывала в головах у обоих настойчивой красной строкой.

По-видимому решив, что сегодня тот самый вечер, чтобы воплотить задуманное в жизнь, Александр специально оставался недвижим, так, чтобы между ними уничтожалась любая возможность на свободное пространство. Провокация на провокацию.

— В следующий раз просто скажи, что хочешь снять свои вещи с меня, — будто в подтверждение её слов Морозов запустил руки под серый свитшот и бесстыдно повёл ладони вверх. Касания — легче перьев из подушки, что щекотали ей нос по воскресеньям на даче, но они оба знали, что такие распаляли хлеще требовательных. У Алины спёрло дыхание.

— Тяжело устоять.

— Ты просто саботируешь семейный ужин, — на выдохе, голос подвёл и звук зарезонировал по плиткам. — Очередная попытка насолить матери?

— Улла там тоже будет.

— Хоть кто-то не будет сидеть за столом с красноречивым посылом в глазах, что мне там не место. Багра ненавидит меня.

— Дело во мне, — он прикусил кожу на шее, жёсткая щетина привычно царапнула ей горло, — Багра считает, что я тебя недостоин. И её святая миссия в том, чтобы отвести тебя от меня. Ты почти святая в её глазах.

— Поэтому она всё сватает тебя Зое?

Александр издал нахальный звук, что-то между довольным мычанием и дьявольски злящим её удовлетворением.

— Этот запах. Запах ревности.

— Тогда вот тебе запах разочарования, — чмокнув его в губы, Алина вывернулась из цепкой, горячей хватки и, сделав вид, что крайне сильно торопится, двинулась гостиную.

— Ты же знаешь, что Зоя это тот альянс, который Багра спит и видит воплотить в жизнь. Из коммерческих побуждений. Юрис — желанный партнёр моей матери. Зоя — рычаг давления. Но мне не привыкать идти против неё.

— Сведи их с Николаем, — смягчилась Алина, застыв на полпути. Они поменялись местами. — В любом случае мы должны вернуть ему эту монету с «так сложились обстоятельства».

Это та реплика, коей Николай-хитрый-лис-Ланцов объяснял все их неожиданные встречи с Морозовым: клуб это, ужин у Петра Ланцова, продуктовый магазин или картинная галерея.

— Да и они друг другу нужны, не признаются в этом никогда, но нужны, — закончила Алина.

— Я не собираюсь играть в ланцовские детсадовские игры. К тому же, это не обстоятельства так сложились, а мы с тобой.

Комментарий к про опоздания на семейные ужины, вещи с родного плеча и Николая Ланцова в каждом междустрочье

https://twitter.com/rokfel_ka94/status/1368183344404574221?t=04kZyU8G1oa6yNaxWcSDEw&s=19

========== про меняющийся мир и неменяющихся них ==========

Комментарий к про меняющийся мир и неменяющихся них

Идея: https://twitter.com/noolivesthnx/status/1457503973452177409?t=RvkmzsSlY1QsOA7tu25X0w&s=19

Как вы уже поняли: Николай (зримо или нет) неотъемлемая часть морозовских жизней, моего фикрайтерства и всех моих мыслей, потому что я жду Эвана Родерика в его роли во 2 сезоне.

Равки давно не было. Точнее той Равки, разрезанной полосой беспросветной тьмы, кишащей жадными до плоти волькрами, утопающей в гражданских войнах и разделяемой двумя осколками вечности, больше не было.

Мир перед ними, наконец, застыл, но и это не надолго, в отличии от них, застывших в янтаре, он остановиться не мог.

Стремился вперёд, скидывая кожу прошлого, набивал ссадины, сбивал костяшки в кровь, наращивая броню, но совершал одни и те же ошибки. Войны, как и впредь, стирали с континентов целые города, а то и страны. Однако это не вызывало привычной дрожи бессилия, только отвращение, только презрение, только горечь. Они в своё время были не лучше.

Прошли столетия, и в сознании выцвели последние образы друзей и любимых — Жени, Николая и Мала. Почему-то именно они забывались дольше. Может, в силу её большей привязанности.

Нью-Йорк гудел за пределами набережной, но шумные вибрации доносились и сюда, в меньшем количестве, в меньшей тревоге, а Алина наблюдала за сухогрузами и мысленно прощалась с Николаем Ланцовым, потому что реки (моря и океаны) в её мире всегда принадлежали ему одному.

— Твои мысли снова посвящены щенку Ланцову. Мне давно надо было привыкнуть к этой странной привязанности к отказникам, — на равкианском они давно не говорили, поэтому отзвук общего прошлого прозвучал диссонансом в голове Алины, а вот объятья со спины, сцепленные на её животе холеные руки и подбородок на плече — делом обычным.

Старкова думала, что способность связываться, как и силу гришей, они потеряют, но нет — солнце всё ещё текло по её венам, как и тьма — по его. Александр тоже об этом думал, никогда не ставил заслоны в голове, всегда оставался открыт, как книга, к которым она стала питать слабость, жадная до новых знаний, ненасытная и почти зависимая. Старкова же, стоило им вступить в размолвку, открытую конфронтацию или ссору из-за столкновения интересов, касаемых просмотра фильма на ночь, закрывалась. Физически и ментально. Но для Морозова она и без того оставалась уравнением, которое никак не сходилось.

Алина поёжилась из-за налетевшего ветра и окинула его взглядом: оставаясь верным своим извечным привычкам, Александр был одет под стать нынешнему времени — в чёрную куртку, брюки и свитер.

— Ты выглядишь забавно без кафтана.

— Ты выглядишь лет на двенадцать с этой штукой в носу.

Алина поморщилась. Место прокола всё ещё тревожило её, кто же знал, что это будет не так просто, как изначально казалось? Но она нашлась с ответом, лукаво усмехнувшись: «Радости бессмертия».

— Я не буду целовать тебя с этим, — нарочито серьёзно заявил Александр.

— Справедливости ради, это всё ещё приносит мне дискомфорт, поэтому сама целоваться не стану. Но ещё я не буду целовать тебя с дыханием от сигаретного дыма. Брось курить. Разве это тебе не по статусу, с которым так сложно расстаться в своей голове, как ребёнку — с любимой игрушкой? Ты больше не Дарклинг.

— А ты всё ещё мой язвительный свет. Смотри-ка годы не идут на пользу твоей скверности. Скоро станешь, как Багра.

Это имя без конца половинило его, как разрез. Не все шрамы затягивались с течением лет. Алине ли было не знать.