– Выходит, ты у нас алкоголик? – Машка состроила ехидную улыбочку.

Не найдя, что ответить, я вскипел:

– Чайник ставь, если пить хотите.

Что бы кто ни говорил, а сила – главный довод в любом споре.

Через пару минут мы уже поднимали в тосте «бокалы» – стакан и две чашки с чаем.

– За что? – спросила Машка.

– За нас всех. Чтобы у всех нас было все хорошо.

– А у нас с Захаром и сейчас все хорошо, – Машка чмокнула парня в щеку, – поэтому предлагаю выпить за тебя, Саня. Пусть все будет хорошо именно у тебя!

– Хороший тост, мне нравится. За меня и мое «хорошо»!

Я опрокинул в себя полстакана наливки.

Хорошо пошла. Заданное тостом «хорошо» уже стало сбываться.

Масла не хватило даже на три бутерброда, варенье мы мазали прямо на хлеб. И с чаем, и с наливкой сочеталось чудесно.

– Маш, у тебя есть одноклассница Леля Милованова?

Сестренка наморщила лоб.

– Нет, но фамилия знакомая. Милованова, Милованова… А-а, так это ж не моя, это твоя бывшая одноклассница из нашего двора. Насколько помню, она даже нравилась тебе одно время. Но Лелька давно не Милованова, она вышла замуж, сейчас периодически с коляской мимо нашего дома гуляет. У нее двойняшки.

Второй тост мы подняли за родителей:

– Без них нас бы не было. Пусть у них тоже все будет хорошо!

И снова всем стало хорошо.

– Кстати, о родителях… – Машка глянула на часы в телефоне.

– Скоро должны прийти? – Я сосредоточился на большом настенном циферблате, где вместо привычных арабских цифр были римские. Почему-то указанное стрелками значение до сознания дошло не сразу, мозг хотел отдыхать, а не работать. – С чего ты взяла? Они только вечером придут.

Маша умилительно поджала губки:

– Я имею в виду другое. Родители – это здорово. Это связь поколений. Это правильное воспитание и долг перед обществом. И нам с Захаром, и тебе однажды или не однажды предстоит стать родителями. Это очень важно и ответственно. Ты не возражаешь, если мы пойдем и немножко потренируемся?

Я долго продирался сквозь словесные кружева, а когда дошло, наливка от смеха едва не пошла обратно.

– Ну и сказанула!..

Машка вскочила, выталкивая перед собой Захара:

– Отдыхай, мы тебе не помешаем.

Пока я собирался с мыслями для ответа, дверь родительской спальни закрылась.

На ручке качалась бейсболка Захара.

Однако, выросла молодежь. Я и не заметил. Некогда было. Я все время личные проблемы решал. А теперь нету их, проблем, вместе с личной жизнью. И что же теперь, из-за своей неустроенности всем жизнь портить?

Я налил еще стакан, сразу до краев.

Когда за стенкой младшая сестра занимается взрослыми делами с посторонним парнем и о ее занятиях не просто известно, а иногда очень даже слышно – это просто жесть. Как сознание ни уговаривало себя, что девочка стала большая и что, видимо, время пришло, а душа требовала вмешаться и «не пущать». Сестренка воспринималась собственностью, на которую покушаются. Наверное, так родители видят детей – вечно маленькими и неотделимыми от себя. Я любил Машку и никому не дал бы в обиду. И она меня любила. И столько перетерпела из-за меня. Неужели я не отплачу добром за добро?

Осталось разобраться, что есть добро.

Я налил еще.

Бутылка кончилась подозрительно быстро. Испаряется, что ли? Не мог же я выпить столько один. Или мог? Тогда я крутой. Столько выпить – и ни в одном глазу.

Поллитровки оказалось мало, хотелось еще. Я достал из холодильника водку. Сейчас родительская логика мне была непонятна. Глупо и бессмысленно переводить приносящий радость продукт на протирание пятен и царапин. Менделеев был химиком, но водку придумал не для опытов, а для питья. А он, в отличие от моих папы и мамы, был гением в своей области, фигурой мировой величины. Чье мнение авторитетней?

Того, что плескалось на донышке, хватило на два глотка – горьких и забористых.

Перед глазами возникло печальное укоряющее лицо. Хадя? А ну тебя к черту! Тебя нет. Ты кончилась еще тогда, когда сбежала, не дождавшись радостного известия. Ты меня предала! Меня, мою любовь… Иди к черту!

Мне хорошо. Выпью еще – будет еще лучше.

Как же просто стать счастливым. Каким я был дураком! И ведь все мне говорили, что дурак, а я не верил.

Кстати, почему раньше я не думал об алкоголе, как о решении проблем? Это ведь тоже выход, и еще какой! Простой и дешевый. Искать свое счастье в большом мире и строить его кирпичик за кирпичиком – намного сложнее. Даже не сложнее, а просто недостижимей.

Многие так и живут. И ведь живут, не вешаются. Почему я столько лет думал, что всех умнее? Счастье или справедливость при сотворении мира планом не предусматривались.

Я сделал несколько нетвердых шагов к родительской спальне:

– Ма-а-аш!

Активные движения и звуки поцелуев внутри прекратились, послышалось перешушукивание, и, наконец, раздалось:

– Чего тебе?

– Маш, а дядя Саша в какой квартире живет?

– В двадцать седьмой, а что?

– У него есть что-нибудь покрепче?

Как же шумит в голове… И стучит… И звонит…

Да выключите же дятлов и отбойный молоток!!!

Конечно, нет здесь никаких дятлов и перфоратора, это разбухшие мозги реагируют на внешние воздействия к черепу. Каждый писк – как тараном в колокол.

И опять – родительская квартира, я в майке и трусах лежу в своей постели, а по стене ползет утренний луч.

Не надо было столько пить.

Или…

Я похолодел. А пил ли я вчера? В застопорившихся мозгах все перемешалось. Что – правда, а что – нет?! Наяву ли приходил дядя Саша из соседнего дома, или это очередной глюк?

По ушам ударило – звонок в дверь, долгий, требовательный. От такого же, наверное, я проснулся.

Какая разница, кто за дверью? Я накинул на плечи банный халат, вышел в прихожую и громко спросил:

– Кто?

– Саня, это Даша.

Надо же. Даша. Честно говоря – странный визит. Машке она сначала позвонила бы. Значит, пришла не к Маше? Выбор кандидатур внутри за дверью невелик.

Я все же сказал:

– Маши нет

– Знаю. Я к тебе.

– Зачем?

Логичный, в принципе, вопрос по отношению к пришедшей в гости девушке прозвучал невежливо и даже грубо. Ничего, переживем. Лучше сразу определиться с целями и средствами, мы знаем друг о друге достаточно, чтобы не тешить себя иллюзиями.

Я поглядел в глазок. Даша подготовилась к посещению одинокого молодого человека. Волосы тщательно уложенными волнами ниспадали на плечи, красивую фигуру облегали шорты и топик, под которым в лифчике пряталось однажды предложенное мне богатство. В тот раз я не оценил, а снаряды и судьба, как утверждает статистика, дважды в одно место не бьют. С чувством утраченного счастья взгляд на этой части Дашиных прелестей застрял надолго. Мне, возмечтавшему о блаженстве с лучшим человеком на свете и оставшемуся у разбитого корыта, нестерпимо хотелось вновь познакомиться с олицетворениями упущенных возможностей. Хорошо, что они не торчат под тонким топиком, словно короны на островерхих шлемах королей-рыцарей, а прикрыты защитой от чужих взоров. Это делало Даше честь. Например, Машка в последнее время на такие «мелочи» внимания не обращала, потому столько внимания обращали на нее.

Впрочем, для смущения глаз хватало и длинных голых ног Даши. Ее шорты лучше бы уменьшительно назвать шортиками или даже шортишками – они окружали бедра узкой полосой, открывая гладкий животик вплоть до опасных пределов, а снизу, я уверен, стоило Даше повернуться ко мне спиной, и шортики покажутся полосой ткани поперек сдобной мякоти. Не понимаю я этой девичьей мании показать всем все. Во времена родителей показом задницы люди оскорбляли друг друга, оголением возмущались, и оскорбленный, если мог, в меру сил и фантазии наказывал оскорбившую особу. Может быть, в девчоночьих организмах активировались какие-то гены, мечтавшие о наказании?

Окончания ног глазок не показывал, но там должны быть кроссовки или что-то легкое – судя по солнцу в окнах, погода сегодня стояла невероятно теплая.