«Человек что-то вроде двух лет…» Человек что-то вроде двух лет, Что не знает ни дня, ни ночи, На дорогу глядит, там отец И в руках его белый бидончик. В том бидончике спит молоко, И его через день покупает Лейтенант артиллерийских войск. Мой отец, мой папа, батяня. Человек сорока с чем-то лет Отчего-то теперь вспоминает, Как идет по дороге отец И как белый бидончик мелькает. Под мостом Деревянный мост через речку. И под этим вот самым мостом То ли некто живет, то ли нечто, Наделенный пушистым хвостом. Днем он скачет в кувшинках, беспечен, Напевает, порхает листом, То ли некто, а может быть, нечто, Но с пушистым, как елка, хвостом. По ночам он купается в речке И дробит отражение звезд. То ли некто, а может быть, нечто. А потом выжимает свой хвост. Жизнь его быстротечно-беспечна. Он резвится на сваях моста. То ли некто, а может быть, нечто, Обладатель красавца-хвоста. Он глядится в течение речки, Чья вода глубока и чиста, Видит он отражение нечто, И при нем отраженье хвоста. А зимой над замерзшею речкой Засыпает он в щелях моста. То ли некто, а может быть, нечто, Обернувшись уютом хвоста. В величии и ризе покаянья Конечно, мы знаем, что, аналогично русской письменности, сербская созрела на почве хотя и схожей, но все-таки инославянской, именно благодаря книгам Священного Писания, переведенным с греческого языка святыми Кириллом и Мефодием, а также их последователями. Но это далекое прошлое, которое хорошо знают даже не все специалисты по данной тематике. Более того, несмотря на то что с Сербией у России были всегда особенные, братские отношения, современная сербская (югославская) литература в нашей стране известна плохо. Безусловно, мы знаем, что славу ведущего сербского поэта делит с Бранком Радичевичем его современник Петр Негош, последний черногорский «владыка». О Негоше знают даже те, кто, в сущности, никогда не интересовался искусством Балкан. Знают, поскольку за последние годы наши граждане постоянно посещают Черногорию и Сербию. Знают некоторых авторов, которые появились в XX веке сербской литературы. В первую очередь это Иво Андрич, который за книгу «Мост на Дрине» получил в 1961 году Нобелевскую премию. Знают замечательную поэтессу Десанку Максимович. Ей вообще повезло с русскими переводчиками, ее поэзию переводили такие разные и сильные авторы, как Леонид Мартынов, Давид Самойлов, Борис Слуцкий, Белла Ахмадулина, Иосиф Бродский. В этом значительном списке числится и Анна Ахматова. Знатоки считают, что по адекватности передачи образов и смыслов лучшими являются ее переводы. Да и сама Максимович хорошо знала русскую и польскую поэзию, внесла свой вклад в переводческую работу.
И все-таки это «отдельные моменты любви…», которые не дают общей картины, особенно это касается современной сербской поэзии. А между тем поэтический ландшафт сербской поэзии далеко не беден. Это заметно по отдельным публикациям в нашей периодике, по антологии современной сербской поэзии, которую тщательно составил и выпустил в свет поэт и переводчиц Сергей Гловюк, где наряду с Радомиром Андричем, Брониславом Вельковичем, Адамом Пуслоичем соседствуют молодые авторы. В развернутой подборке известных сербских поэтов, которую предлагает читателям «Юность», ярко представлена поэзия значительного сербского поэта Владимира Ягличича. Он родился в 1961 году в Нрагуеваце, где живет и сегодня. Автор пятнадцати поэтических книг, а также четырех романов и одного сборника рассказов. С русского, английского и французского перевел много книг. Лауреат крупных литературных премий Сербии, премии «Имперская культура» имени Эдуарда Володина. Его поэтика ненавязчива и вместе с тем оригинальна, его голос хорошо вписывается в русскую поэзию, сочетая в себе современную метафоричность и точные смыслы между прошлым и будущим. А вот член Сербского философского общества, руководитель УНС (ассоциации писателей Сербии) Милован Витезович (род. в 1944-м) совсем другой автор. Был редактором литературных журналов и телеведущим на Белградском телевидении, является профессором Академии искусств. Пишет стихи, романы, драмы, телесценарии, книги для детей, эссе и афоризмы. Вышло около сорока его книг более чем в двухстах изданиях. В нашей подборке представлен свободными стихотворениями на вечные русские темы: Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Толстой… Белградец Данило Йоканович родился в 1956 году в Подгорице, работает главным редактором небольшого интеллектуального издательства «Граматик», которое пользуется популярностью у посетителей Белградской книжной ярмарки. Он автор ряда поэтических книг, перевел с русского на сербский дневник Михаила Булгакова «Под пятой». Лауреат российского литературного форума «Золотой витязь» 2019 года. Будучи в прошлом году гостем и участником 56 белградских (наследие югославских времен) международных встреч писателей, мне довелось познакомиться и выступать со многими поэтами и прозаиками на самых разных площадках страны: с уже давним знакомым Александром Петровым (пишет на сербском и русском языках), который видит сны о том, как спит Красная площадь, с веселым печальником Мирюлько Вукадиновичем, с Братиславом Милановичем, у которого запросто живут в доме старые мифы и «сто лет не звонят телефоны…». Помню и серьезную, такими, кстати, оказались и ее оригинальные произведения (иногда ироничные), Мирьяну Булатович, а вот с Милошом Янковичем, у которого «небо на ангела стало богаче…», лично не знаком, но подборку его прочитал с неослабевающим вниманием. Помимо перечисленных авторов, в этой публикации представлены и другие поэты, любезно рекомендованные переводчиками. Разумеется, это далеко не весь спектр нынешней сербской поэзии, но все-таки по некоторым ее рекам благодарный читатель может уверенно плыть. Евгений Чигрин, Москва Радомир Андрич Под прицелом Со всех сторон самые искусные стрелки, члены убойной команды целятся в очи, в адамово яблоко, в горло, в родимое пятно на левой лопатке, в черную точку на краю светлой памяти, в кириллицу, в еще свежие раны на ладонях, не так давно прибитых к великому кресту в Грачанице, в Печскую патриархию, в Богородицу Левицкую, в келью Триединой троицы, в таинство крещения, туда, где больнее всего, в светлое полотно, сотканное прозрачными небесными нитями на языке предков. Погибнуть не может только Тот, кто не был рожден перед выходом на место расстрела, но и он умирает с нами, как живой. Кажется, и море расступилось, а мы дальше и дальше от рассвета на берегу реки у домов, воздвигнутых во сне. Когда же, наконец, чьи-нибудь уши, Господи, вслед за муками Твоего Сына уловят безутешный плач из наших христолюбивых уст и он вольется в них без остатка. Со всех сторон наемники смерти держат нас под прицелом и спускают из адских пещер бешеных псов, чтобы они наелись досыта этой святой землею, на которой мы кровоточим, на которой ждем, что за нашей высокой Голгофой упадет звезда огненная и ослепит очи полные бешенством и злобой. |
