А может, просто место у заваленной пещеры было аномальное?

И это — в четвёртых. То есть — четвёртая категория чудес.

Давно известно, что на планете есть странные места с необъяснимой энергетикой и всякими казусами времени и пространства: тектонические разломы земли; турбулентные вихри источников; мегалиты, заряженные энергетикой аномальных месторождений; места неведомых древних Сил, история которых утеряна и рядом с которыми происходит всякая чертовщина — уж лучше держаться от них подальше. До этой поры он так и делал, хотя и знал некоторые. Например — глубоководный обрыв у Сопун-горы, где он когда-то жил.

Оуэн и эту версию проверил — побывал у пещеры. Ничего особенного. Место как место — ни разломов мантии, ни залежей металлов или урана. Даже козырёк обвалился, будь он неладен.

В общем, ничего так и не выяснив, Оуэн бросил попытки разобраться в этом фокусе с перемещением. Даже практиковать больше не пытался. А надо было.

Кстати, из-за всей этой суеты с ловцами и акульими воспоминаниями, Оуэн даже забыл про Жёлтую Звёздочку. Её появление в Ночь Полнолуния казалось ему теперь сном или трансом, вызванным неким небесным гало зелёного цвета. Его голова была напрочь забита мыслями о том, как поскорее унести ноги от Стивена с Мэйтатой и их каверзного сонара с боковым обзором.

«Но как же быть? Как отсюда выбраться незаметно длят сонара? — вздохнул Оуэн, прячась среди камней, мимикрировав под их цвет, и так и не добравшись до планктона. — Жаль, если сонар нащупает меня, древнейшего головоногого, нет, скорее — голово-рукого моллюска, мирно пробирающего перекусить, — посмеивался он, прислушиваясь к коварному попискиванию зловредного прибора наверху. — Может, начать практиковать прямо сейчас — с сонара? Чтобы потом закинуть его куда-нибудь подальше. Но, увы, это не спичечный коробок, быстро не получится.

И тут Оуэн вдруг решил попробовать практиковать с себя. Ведь один раз ему это уже удалось, может, и сейчас проявятся эти способности, просыпающиеся в стрессовых ситуациях?

«Я хоть и покрупнее сонара, но нахожусь гораздо ближе к практикующему, — усмехнулся он. — Вдруг получится? Итак, начнём!»

Оуэн прочно угнездился на камне и, прикрыв зрачки, сосредоточился:

«Так. Теперь надо всё сделать так, как тогда. И сказать ключевую фразу. — Оуэн сосредоточился и вдруг чётко представил себе местность, где когда-то жил. — Если б сейчас я был там!» — мысленно воскликнул Оуэн.

И внезапно почувствовал порыв холода, тисками сдавивший его…

«Что это?! — удивлённо огляделся он. И его взгляд уткнулся в…  знакомую курящую гору! — Неужели получилось?!»

Оуэн увидел, что сидит уже не на камнях у скалы, а на открытой площадке, на песке среди буйных зарослей водорослей. А вокруг него бодро плавали разноцветные стаи рыб.

«Вот это фокус! Ведь я подумал именно об этой местности! Я — маг?»

Но как получилось, что он за один миг перенёсся на тысячу километров? Однако ощущения подтверждали, что он оказался именно там, где хотел. Холод больших глубин, высокое давление и знакомый пейзаж — всё здесь было так же, как и пятьсот витков назад. Выходит, корабль с сонаром вместе с ловцами редкостей остались далеко. А Сопун-гора, как обычно мирно курящая чёрными клубами, вот она. А ведь, когда они расстались с ней, превратилась в грозный вулкан, рядом с которым, находясь в здравом рассудке, никто не пожелал бы оказаться. Оуэн, наконец, поверив в реальность происшедшего, вышел из ступора. И радостно подскочил.

«Слава Творцу! Мне опять удалось «улизнуть»! — возликовал он.

От него тут же метнулась в сторону большая макрель.

«Что это за чудище? — прошелестели её испуганные мыслишки. — Откуда оно взялось? Хоть бы меня не схватило!» — И шустро удрала от него в густые заросли.

Оуэн усмехнулся:

«Кажется, Стивен с Мэйтатой тоже меня уже не схватят. Ловко я попрактиковался!»

И осьминог не спеша отправился в другую сторону.

«Пусть пугливая тётенька макрель не беспокоится за свою макрельную жизнь! — добродушно посмеиваясь, подумал он. — Пусть сегодня все живут и радуются жизни!»

Место, где таким необычным способом оказался Оуэн, было ему хорошо знакомо. Здесь, у подножия Сопун-горы, он прожил когда-то около пятисот витков. И за струйки чёрного дыма, постоянно поднимающиеся из вершины, прозвал подводную сопку Сопун-горой. Люди называют такие подводные пики, дымящиеся из-за вялотекущей в них вулканической деятельности, чёрными курильщиками. Сейчас, уютно куря, Сопун-гора как бы говорила ему:

«Не бойся, гигантский спрут. Я уже не бешусь и здесь всё тихо, как и прежде».

«Оправдываешься за буйство? — хмыкнул Оуэн. — Надеюсь, на твоё благоразумие, — Гора в ответ лишь благодушно выпустила тёмный клуб и притихла. — То-то же!» — сказал криптит.

А ведь пятьсот назад эта гора, разбудив среди ночи всех местных обитателей, показала свой истинный норов. Грозные силы, дремлющие до этого в её недрах, вдруг проснувшись, забурлили огненной лавой и, раскидывая огромные камни, превратили эту местность в ад. Вода и пепел вздыбилась на многие километры вверх, почва и камни превратились в стекло, местные обитатели — кто успел — покинули эту местность, стремясь оказаться подальше от пылающего варева. Оуэну повезло — ему подвернулась коряга, которую он оседлал. И, на волне цунами, он с комфортом промчался на ней тысячу километров, оказавшись у далёкого острова. Там, в его лагуне, он и прожил последние двести витков. И дальше бы жил, если б на его головоногую голову не свалились ловцы с сонаром. Как говорят моряки — анкерок им в бок. И вот, волею Творца, он снова у Сопун-горы. И здесь снова тишь и благодать. Как будто и не было того светопреставления, погубившего всю флору и фауну, а он будто и не уплывал отсюда, восседая на коряге, сопровождаемый грохотом и пламенем.

«Надо бы осмотреться, — решил Оуэн, отправляясь на обход Сопун-горы. Ему хотелось убедиться, насколько теперь это место пригодно для мирного проживания морского философа. М-да. Гора, как ни странно, стояла, как и прежде — не раскололась тогда на куски и не улетела в стратосферу. — Если б я лично не был тогда здесь, ни за что бы не поверил, что старик-Сопун способен такое выкинуть! — подумал Оуэн, бредя вдоль её подножия. И усмехнулся: М-да, удачный каламбур — уж выкинул, так выкинул! Вместе со мной. Еле ноги унёс!»

Оуэн убедился, что вся живность и растительность прекрасно здесь восстановились. Безмятежно покачивались многоцветные ламинарии, посидонии, зостера, макроцпистисы, порфира, фуксовые и красные водоросли; красовались пышные актинии и филлоспадикс. Всюду оживлённая суетились местные обитатели: проносились косяки разноцветных рыб — колюшка, морской конёк, рыба-игла, карась-барабан, сельдь, тунец — нет им числа, и стайки беззаботных мальков% по своим неотложным делам ползли куда-то по дну клешнястые крабы. Всё было как прежде и даже лучше.

Кажется, он, наконец, снова дома, а этих двухсот витков как не бывало…

Но что это? Невероятный голод вдруг охватил Оуэна. Он едва не потерял сознание. Такого с ним ещё не бывало. Ведь его подкожных жировых запасов хватало надолго и, медитируя и философствуя, он мог пару-тройку дней сидеть в пещере, не вспоминая о еде. Но только не сейчас! Казалось — если он в этот же миг что-нибудь не съест, то скончается на месте. Теряя над собой контроль, Оуэн пошарил руками вокруг себя и чуть не схватил подвернувшуюся рыбину. И — тьфу ты! — опять это оказалась всё та же любопытная макрель, увязавшаяся за ним подглядывать. Что это с ним? Негоже обижать новых соседей. Ещё прослывёт тут рыбоедом, разбегутся от него, нарушится мирная красота этого места.

«Никаких зверств! Я ем только планктон! — приказал он себе. И с отчаяньем воскликнул: Но где же он? Подайте сюда немедленно планктоновые стада! Если я сейчас же их не найду, то умру от голода!»

Но, успокоившись и прислушавшись, Оуэн с радостью обнаружил неподалёку жужжащую стаю планктона. Включив реактивную струю, он ринулся к ней. Тётя-макрель, тем временем благоразумно убравшаяся в заросли, увидев, что этот гигант всего лишь любитель планктона, снова осмелела и потащилась вслед за ним — не каждый же день здесь можно увидеть такого великана. Да ещё эдакого дураковатого — подпрыгивает, мечется туда-сюда. Рыбу не ест. Как с Луны упал!