Однажды маг вернулся не так поздно, как обычно, хотя в доме все уже угомонились. Он потихоньку прошел по коридору к комнате жены, полагая, что, наконец, надо бы зайти, но, услышав тихий перебор струн, остановился возле двери. А в это время Сапфира запела песню:

   Ты помнишь, вставали мы рано с утра,

   Искали фиалки в лесу,

   Сидели под вечер вдвоем у костра,

   И падали звезды в росу.

   Свои сладкозвучные трели в кустах

   Всю ночь выводил соловей,

   Весенняя радость светилась в глазах

   Двух верных счастливых друзей.

   Ты помнишь, нес ветер на крыльях с полей

   Нам запахи трав и цветов,

   С тобой мы удили в пруду карасей:

   Хорош и велик был улов.

   Низали на нитки для сушки грибы

   И верили свято в одно:

   Что в мире добрей и прекрасней судьбы

   Еще никому не дано.

   Хоть время, как конь быстроногий бежит:

   Попробуй его догони,

   Волшебница-память в душе воскресит

   Все самые лучшие дни.

   Когда переполнено сердце тоской,

   Сгущаются тучи вокруг,

   "Ты помнишь, - тебе говорю я порой,

   - Какими мы были, мой друг?"

   Самые обычные слова показались чародею наполненными такой грустью, и таким неуместным привиделось ему его вечернее посещение, что рука сама собой сползла с круглой медной ручки, которая уже успела стать теплой. Аметисто тихонько пошел к лестнице на первый этаж, чтобы отправиться на ночлег в комнату, успевшую стать его кабинетом. Когда он спускался с последних ступенек, дверь небольшой комнатки под лестницей отворилась, и послышался нежный голосок:

   - Молодой господин, чему Вы так печалитесь?

   - А, это ты, Ульва. Я не печалюсь, я просто устал.

   - Не грустите, господин мой, зайдите лучше ко мне. Вчера мне прислали из деревни замечательную вишневую наливку.

   Маг, не гнушавшийся выпить стаканчик-другой и побеседовать со слугами, прошел в тесную, но уютную каморку. В полутьме при свете простой свечи была видна аккуратная кровать с двумя пухлыми подушечками, украшенными самодельными кружевами из суровой нити, которыми славились окрестные деревеньки. На столе устроился глиняный сосуд, очевидно с той самой наливкой, кучка сдобных сухариков и орешков в маленькой глиняной же плошке и несколько простых кружек. Вся каморка дышала теплом, уютом и была похожа на саму девушку, пухленькую, с румянцем во всю щеку и веселыми светлыми кудряшками. Небольшой очаг, в котором жарко горел огонь, довершал ощущение покоя.

   - Садитесь, молодой господин, - радостно прощебетала хозяйка комнатушки. - Попробуйте наливки. Нынче был замечательный урожай вишен. А сухарики я сама сушила.

   Ее нежные пухлые ручки так и мелькали, наливая ароматное домашнее вино, придвигая поближе сухарики, вынимая из кулечков на полочке над столом засахаренные фрукты, видно, тоже из деревенских гостинцев. Аметисто, выпив наливки и согревшись, почувствовал себя совершенно размякшим и довольным. Его магические неудачи и невеликие заработки, Сапфира с ее досадной холодностью остались где-то за порогом комнатки. Девушка, которая тоже выпила наливки, тихо погладила своего гостя по руке.

   - Скажи, Ульва, а как тебе удается сохранить такие красивые, нежные ручки? - спросил Аметисто.

   - А, и ты заметил, мой господин, - проворковала счастливая служанка и добавила, лукаво улыбнувшись: - Не только у магов есть свои секреты.

   Теплый воздух от очага, тягучий запах наливки, напоминающий лето, ласки сидящей рядом Ульвы - много ли нужно человеку для счастья, даже если он маг?

   Когда девушка уснула под своим разноцветным лоскутным одеялом, Аметисто оделся и, тихонько притворив дверь, отправился к себе. Хмель уже успел выветриться из его головы.

   - Зачем? - думал он, подходя к своему кабинету. - Зачем? Ведь у меня никогда не будет с ней ничего иного, чем то, что случается у господина со служанкой.

   Однако на следующий же день чародей купил в лавке недорогое ожерелье из цветных камешков. Сняв несколько штук с краев, он заменил их заранее заговоренными бусинками. Ульва была несказанно рада подарку и не знала, что пока женщина носит такое ожерелье, у нее не будет потомства.

   В начале месяца таяния снега, который в Уланде был таковым только по названию, потому что снег здесь выпадал редко, Аметисто решился поехать в Стефеншир, полагая, что там он, может быть, найдет себе место в поредевшей магической гильдии. Он совсем не хотел брать с собой Сапфиру, но конечно, не потому, что сомневался в ее способности стойко переносить тяготы пути, а потому, что хотел обдумать и посмотреть все сам. Он не стал рассказывать жене о своих планах, а в тот день, когда конь уже был оседлан, а дорожный мешок собран не без участия нежных ручек Ульвы, просто пришел поутру к только что вставшей супруге и сообщил:

   - Сапфира, дорогая, у меня появилась возможность съездить на короткое время в Стефеншир.