Асана закрыла книгу и встала со стула. Книга про Зимний край ощущалась холодненькой. Словно влажность, что была на ней ранее, сейчас приморозилась слегка, и покрыла обложку едва заметной корочкой в разводах зимних рисунков, что обычно появляются на окошке в студеный день.

А откуда книга вообще взялась, вдруг спохватилась Асана. Раньше не до того было, мысли же скакали как бешеные белки. Здесь своих книг не водилось, учебники вон на полке стоят, «Травник» на кровати лежит, а сюда, на край стола, она сегодня положила книги из библиотеки. То самое «Введение» и еще какую-то. Книгу без названия. Про которую магистр Сирш сказал — может быть, оттает…

Оттаяла, похоже, вздохнула Асана, и положила «Истории» на полку чуть ниже учебников. Какой же сегодня насыщенный день, даже голова заболела. Пожалуй, стоит лечь пораньше, хотя и до обычного отбоя далеко.

… Шестилетняя Оксана шла по мертвому полю, все крепче сжимая плюшевого лисенка, свою любимую и единственную игрушку. Он всегда был ее безмолвным другом, утешая и успокаивая при любой проблеме или несправедливости, и теперь она в ужасе от происходящего вновь искала у него утешения, пряча лицо в его длинный мех, стараясь не смотреть на безумно страшное.

Боязно идти. Мутит от ужаса, от ужасной вони, что преследует ее по пятам.

Оксана шла по бывшему пшеничному полю, что принадлежало общине их маленького городка. Спелые колосья, которые уже пора пришла убирать на днях, лежали ломаные, покореженные равнодушной силой.

Девочка шла по полю смерти. Переступала трупы маленьких детей, с которыми играла раньше, обходила тела взрослых, знакомых и незнакомых. Печать страха и боли навсегда исказила их лица. Вся община, все жители поселения лежали скрюченными изломанными останками на желтых колосьях, всегда дарующих жизнь.

…Беда до них добралась внезапно. Вроде были разговоры о продвижении войск диктатора Таришара, но касалось это путей на юг, где земли благодатней, и урожай можно собирать два раза в год. А здесь просто стылый восток, у них и растет только пшеница. Зато много, и продавали ее в соседние области. Тем и могли всегда прокормиться.

Тетя лежит. Раскрытые глаза смотрят в серое хмурое небо, струйка крови запеклась на подбородке. Дядя рядом, держит ее за ногу, единственное, куда смог дотянуться, пока смерть его не скосила. Их дети, десятилетние близнята-мальчишки лежат между родителями. Пытались собой закрыть детей, но от смертельного порошка, что распылили сверху с вертолета, не убежать и не спрятаться.

Мгновенное проникновенное в ткани живых существ, вызывающее необратимые изменения кожи. При вдохе заражает кровь, сгущая ее до невозможности двигаться. И добирается до мозга через 27 секунд, отключая его навсегда. И 27 секунд жизни напоминали ад, в агонии от распадавшихся на глазах клеток. Очередное безумное изобретение ученых, выкормышей Таришара.

Диктатор расширял свои земли, с корнями выкорчевывая несогласных, уничтожая их напрочь. Его войско теперь двигалось целеустремленно на восток, зачищая все деревни и поселения на своем пути.

Оксана отошла от родных. Инстинкт вел дальше, надо уйти с поля, от распыленного яда. Хотя порошок и теряет свою активность через две минуты после соприкосновения с молекулами кислорода. Но не стоит играть со смертью вновь.

А на краю поля ее ждали чудища…

Асана вздрогнула во сне и проснулась, рывком села на кровати. Страх удушливой волной пронзал все тело, заставляя вновь переживать мучительный ужас детства.

Чудища оказались спасителями. Да и не чудищами вовсе, просто много ли надо испуганному ребенку, никогда до этого не видевшему людей в защитных костюмах-скафандрах, с пузатыми баллонами за спиной, подающими по двум узким шлангам по бокам, напоминающими щупальца, чистый воздух?

Одним из спасителей оказался дядя Степан, несколько раз гостивший у тети с дядей, он их какой-то дальний родственник. Оксану он баловал настоящими шоколадными конфетами каждый раз, когда приезжал. Напоминала она ему погибшую дочь, как-то услышала девочка разговор тети с дядей.

И теперь дядя Степ признал ребенка, сдернул шлем под негодующие возгласы друзей, опасавшихся, что порошок еще не до конца разложился и выветрился, и подхватил девочку на руки. Оксана уткнулась в него лицом и закрылась лисенком. Ее маленькое тельце содрогалось от рыданий.

Правда оказалась страшной в своей простоте. Таришар решил возвести на востоке город, столицу своей империи. Как сорняки он выкорчевывал людей с территории, что ему захотелось занять. Уже утвержденные проекты города и дорог ждали своего часа в ящике стола.

Сценарий захвата малолюдных городков оказался один.

В каждое поселение на рассвете, в час волка, когда сон особенно крепок, и пробуждение болезненно, входили люди в масках, с оружием в руках. Врывались в каждый дом, в каждую квартиру, выгоняли жильцов на улицу. И сгоняли людей на поле за городом. И чуть покажется солнце на горизонте, над людьми зависал вертолет, сбрасывающий ядовитый порошок, активный только при свете дня.

Оксана же выжила по настолько нелепой случайности, что и поверить невозможно.

Тетя и ее сестра, мама Оксаны, происходили из древнего рода. Это была, в общем-то, тайна, но мама поделилась ею с дочерью год назад.

Вообще, мама и папа никогда не хотели детей. Они сражались за свободу их страны, Вилинды, в рядах освободителей, и дети им бы только мешали. Боролись они вместе с другими повстанцами против угнетателя и жестокого тирана Таришара, давным-давно захватившего власть. И еще до свадьбы решили, что или вместе погибнут за правое дело, или родят ребенка только в счастливом добром мире, где нет больше диктатора.

Но лет через шесть после свадьбы мама узнала о своей беременности. Узнала очень поздно, пришлось рожать. Ребенка она отдала сводной сестре, к тому времени тоже замужней и с детьми.

Потому за следующие шесть лет своей жизни Оксана видела маму только два раза, когда она приезжала к сестре повидаться и поправить здоровье. Папа приезжал один раз. Во второй не смог. А мама во второй раз не знала, о чем же поговорить с уже взрослой, пятилетней дочерью, не младенцем. И рассказала о давних временах, когда на Ирлите властвовали ведьмы. О гонениях на них, и жестоких инквизиторах, что искореняли ведьмовство как заразу. Рода ведьм угасли. Но не все. И пусть дара нет у них больше в роду, к которому относится и Оксана, зато осталось немного вещей, вроде бы даже зачарованных древними ведьмами. И указала на сундук, широкий, с плоской крышкой. На нем всю жизнь спала Оксана, тетя с дядей были не особо богаты.

Сундук передавался с приданым по линии старшей дочери. Мама старшая дочь. И Оксана, выходит, тоже… Волшебных свойств у сундука, конечно, не было, просто древняя добротная вещь. Но девочке и этого было достаточно. Это тоже ее вещь, принадлежит ей по праву, как и лисенок, которого подарили родители в тот первый раз, когда навестили ее в два года. И Оксана любила забираться в сундук, и сидеть внутри, представляя себя взрослой доброй волшебницей. Нести мир слабым и угнетенным, спасать невинных…

В ту страшную ночь, когда смерть посетила их маленький городок, Оксана спала в сундуке с закрытой, как обычно, крышкой, на мягкой подушке, укрытая одеялом.

Солдаты ее не увидели, не заметили, когда рыскали по комнатам, выгоняя жильцов. И она не слышала криков и стонов, что наполнили их дом на несколько длинных минут, пока всех домочадцев пинками и дубинками выводили на улицу.

Она проснулась резко, на рассвете, с ощущением, что что-то не так. Откинула крышку, вылезла из сундука, и пошла искать родных. Нашла.

Дядя Степан взял ее к себе на время, пока родители ее не заберут к себе. Трудно ему было с девочкой, потому что он все переживал, что повстанческий лагерь не место для ребенка. Хотя она и была здесь не единственной из детей. В повстанцы уходили целыми семьями, особенно сейчас, когда шел тотальный геноцид восточных поселений. Так у нее завелись друзья по лагерю.