– Что ты задумала? – мужчина недоверчиво покосился на то, как я схватила ножичек со столика и обмакнула его в сосуд с крепким вином, но приблизился к ложу раненого.

– Его рана загноилась. Нужно прочистить, обработать и зашить, – с этими словами я тоже подошла к постели и присела на нее.

Неизвестно сколько прошло времени, пока Бран удерживал стонущего и рвущегося Пола, а я занималась его раной. Дурнота подкатывала к горлу, но я упрямо продолжала чистить ее ножиком от бело-желтой вязкой субстанции, а местами мне даже пришлось срезать начавшие отмирать ткани.

– Что ты делаешь?! – проорал мужчина, с силой навалившись на раненого товарища.

– Пытаюсь спасти ему жизнь, – бросила я, сосредоточенно разглядывая очищенную рану, стараясь рассмотреть, не остался ли гной.

– А раньше ты этим занималась?

– Я видела, как это делала сестра Мередит, – уклончиво ответила я, решив не уточнять, что не досмотрела, выбежав, когда почувствовала приступ тошноты. Не знаю, успокоили ли его мои слова, но мужчина перестал спрашивать меня о каждом моем действии.

Удовлетворившись проделанной работой, я промыла рану крепким вином, от чего Пол дернулся еще сильнее, так и не приходя в сознание.

– Держи его еще крепче, – сказала я и потянулась за иглой с вдетой нитью.

И когда Бран по сути подмял под себя пострадавшего наемника, я, стянув края раны, аккуратно зашила ее крепкой нитью, после чего наложила чистую повязку. Пол с громким криком дернулся еще раз и затих.

– Повязку менять дважды в день, – отдала я распоряжение. – Предварительно прокипятить ее в воде и высушить, а рану обработать вином. Сейчас принеси мне еще воды, я приготовлю отвар, который ты или кто-то другой так же будешь давать ему. Он должен много пить. Попроси Клэр принести мне мои травы, она знает, где они хранятся.

– Кто такая Клэр? – спросил Бран, отойдя от постели раненого. Мужчина утирал пот со лба и был бледен. Он больше не говорил мне всяких гнусностей.

– Повариха… – начала я и тут же осеклась. С головой уйдя в заботы о раненом, на миг забыла о том, что случилось. – Если она жива, – добавила я тихо и, застонав, в изнеможении опустилась на пол. Я закусила губу и покачала головой, сдерживая рвущиеся слезы.

– Я узнаю, – мрачно ответил стражник и открыл дверь.

– Постой! – крикнула я ему вслед. – Скажи, что с Мэгги?

– А это кто?

– Моя служанка, меня оторвали от нее, когда бросили в тюрьму. Я знаю, что она пришла в себя, но как она сейчас, мне ничего неизвестно.

– Ладно, я выясню, что с ней.

Меня заперли в одной комнате с раненым, который после перевязки уснул пусть и глубоким, но беспокойным сном. Я снова приложила ладонь к его лбу: жар еще не спал. Я прочистила рану и ему больше не грозила смерть от заражения крови, но разыгравшаяся лихорадка представляла нешуточную угрозу.

Бран вернулся по моим подсчетам часа через полтора, принеся огромную сумку с сушеными травами, заготовленными мною этим летом. Вновь вскипятив воду, я приготовила отвар против лихорадки, который недавно помог сыну мельника. Прошептав молитву, я приподняла голову Полу и приставила к его губам чашу.

– Твоя Мэгги жива. Клэр тоже, – услышала я голос стражника и благодарно кивнула.

За мной пришли на закате, когда солнце уже собиралось покинуть небосвод. Все это время я просидела у постели раненого, поила его целебным отваром, обтирала лоб мокрым полотенцем. Я всматривалась в его лицо: лицо врага и удивлялась тому, что не чувствовала ненависти. Немолодой, с сединой в волосах и бороде, он ничем не отличался от воинов отца. Он мог бы быть Фредом или Джоном, или Кеннетом, который играл со мной и Джеймсом в детстве, сажал нас к себе на плечи и носил по замку, а мы заливисто смеялись. Я грустно вздохнула, предавшись воспоминаниям. Дверь в комнату распахнулась, и на пороге появился все тот же стражник.

– Идем! – сказал он.

Вот и все, настало время снова отправляться в темную, холодную, сырую тюрьму. Я поежилась, представив себе камеру, в которую мне предстояло вернуться.

Бран заглянул в комнату, подошел к Полу, прислушался к его дыханию, потрогал лоб:

– Его все еще лихорадит?

– Еще рано говорить о выздоровлении. Пусть ему дают этот отвар всю ночь, тогда к утру жар должен спасть.

– В твоих интересах, чтоб он спал, – отрезал Бран. – Если Пол умрет, Дьявол тебе этого не спустит.

Это и так было понятно, потому я ничего не ответила на слова стражника. Я встала и одернула платье, расправила несуществующие складки, еще раз оглядела помещение и раненого.

– Я готова, – сказала я и вышла из комнаты.

Я шла за Браном, гордо выпрямив спину, по темным коридорам замка, едва освещаемым чадящими факелами. Навстречу нам попадались другие наемники и выжившие в пережитой бойне слуги. Первые бросали на меня двусмысленные взгляды, усмехались, но не ничего не говорили, а последние расступались и склоняли головы. Иногда до моих ушей долетали слова их поддержки, высказанные тихим шепотом. Проходя мимо трапезной, я услышала звон тарелок и пьяный хохот, учуяла запах горячей, пищи, и мой рот наполнился слюной. Я подумала о том, что не ела уже больше суток и напряженно сглотнула:

– А пленникам уже дали сегодня что-нибудь поесть? – спросила я Брана.

– Такого распоряжения не было, – хмуро ответил тот. После того, как он помог мне держать Пола во время операции, Бран больше не говорил в мою сторону скабрезности и не пытался как-то иначе унизить меня.

– Там же дети, – прошептала я.

– И что? – оборвал меня мужчина. – Я неделями в детстве голодал и не помер же! – Я отчаянно смотрела в сторону трапезной, от которой мы быстро удалялись. – Даже не думай соваться туда! – прорычал Бран мне над ухом и, схватив за руку, потащил к выходу. От последующих слов по спине пробежал холодок. – Дьявола там нет, никто их не остановит, если они захотят развлечься с тобой!

Мужчина быстрыми шагами направился к дверям, я обреченно двинулась за ним, едва поспевая, не в силах выдернуть руку. Таким образом мы пересекли двор и приблизились к входу в темницу. У тяжелой двери находились те же стражники, и я против воли сжалась и опустила голову от стыда, вспомнив отвратительную сцену, свидетелями которой они оказались.

– Ну что, оприходовал ее? – хохотнул один из них.

– Отойди с дороги, – рявкнул Бран, почему-то не пожелавший в этот раз присоединиться к их веселью.

– Марисоль, с тобой все в порядке?! – пробасил лорд Родерик, когда я проходила мимо их камеры.

– Да, отец, – я хотела остановиться, уже потянулась рукой к решетке, чтобы лучше рассмотреть в каком состоянии они находятся, но Бран не дал мне этого сделать, дернув к себе.

– Пошевеливайся, – рыкнул он и затолкал меня к Мэри с детьми. Они бросились ко мне, едва стражник успел повернуть ключ в замке.

Как же здесь было холодно! Я снова начала дрожать, сырой воздух быстро проник под одежду, и, казалось, добрался до костей. Я обняла повиснувших на мне племянников и чуть снова не заплакала: мне не удалось добыть для них ни крошки.

– Как ты? – спросила Мэри, обнимая меня и усаживая на солому.

– Все нормально, – кивнула я.

– У тебя новое платье? Просто я чувствую пальцами, что это не те обноски, в которых ты уходила. Что ты для этого сделала?! – ее голос перешел в визг, но она быстро постаралась взять себя в руки и продолжила. – А знаешь, я тебя даже не осуждаю! Наверно, на твоем месте так поступили бы многие!

– О чем ты говоришь?! – ахнула я. Я не ожидала такого от Мэри! Подбородок задрожал от необоснованных обвинений. – Как ты можешь?!

– Могу! А ты, я смотрю, времени зря не теряла! – запальчиво воскликнула Мэри, и в ее голосе слышались слезы. – Вот только почему ты вернулась? Не понравилась их предводителю? Пока ты там наслаждалась жизнью, мои дети страдали от голода, холода и жажды!

– Вели своей жене угомониться, – донесся до меня голос отца, пока я собиралась с мыслями после ее обидных слов.