— Сынок, подашь? — Старик потряс стакан с мелочью. Ильинский кинул в него окурок и нажал на кнопку стеклоподъёмника.
— Стыдно… — Начал говорить мужчина, но Ильинский уже не слышал его. Он попытался перестроиться, но выходило это с трудом. Посмотрев на боковое зеркало, Ильинский увидел, как старик пошёл дальше. Грязный подол его плаща волочился по земле.
— Вонючий старик всё испортил. — Пробурчал молодой человек себе под нос, выезжая на свободную полосу.
Дома Ильинский никогда не готовил, да и ел редко, но сегодня решил заехать в ближайшее к дому кафе. Сделав заказ, он достал смартфон и невольно взглянул на своё отражение в зеркале, висевшем на стене сбоку столика. Возможно, оно служило для визуального увеличения пространства или же как предмет интерьера, неважно. Взгляд Ильинского столкнулся с отражением. Уставший мужчина смотрел на него из зеркала, модная стрижка, галстук снят, верхняя пуговица белоснежной рубашки расстёгнута. Тёмные большие глаза будто были затуманены, а бледное лицо и синие губы делали весь его вид болезненно жалким. Острые черты худого лица сейчас особо выделялись.
Всё чаще Ильинский жалел себя. Почему-то было обидно, что отношения с семьёй не ладились. Сестра не могла его простить за смерть матери, чей труп пролежал дома десять дней, пока сам Ильинский безвылазно сидел на работе. Она умирала одна, возможно, мучаясь от боли. Сестра в тот момент училась в другом городе, а других родственников не было, мать осталась на попечение сына, а тот променял ее на карьерный рост. Сейчас Ильинский сам остался один. Отношения с противоположным полом также не ладились, о собственной семье речи не шло, элементарно не хватало времени на общение и ухаживания за девушкой, да и не мог он в себе разобраться, кто ему нужен. Женщина, которая будет встречать его с обедами дома и ездить раз в год в отпуск, или мужчина, с которым они вместе будут работать и трахаться в перерывах между подписанием контрактов.
Ильинский вновь уходил в себя. По спине пробежал непонятный холод. Официантка осторожно проскочила мимо него, ставя на стол салат. Чашку кофе она принесла минутой ранее, обратив внимание на то, что гость странно смотрел в зеркало.
— С Вами всё в порядке? Мы можем предложить Вам другой столик. — Девушка улыбнулась, а Ильинский лишь медленно перевёл на неё взгляд.
— Нет, — тихо возразил он. — Спасибо.
Поесть не удалось. Чувство тошноты, которое теперь появлялось раньше чувства голода независимо от того, ел Ильинский или нет, подкатило к самому горлу. Еда на тарелках осталась почти нетронутой. Молодой человек попросил счет, а сам опустил глаза в смартфон. Несколько рабочих писем, больше ничего. Вновь накатило чувство грусти и одиночества. Дома его никто не ждёт.
========== Часть 2 ==========
Я хочу, чтобы во рту оставался честный вкус сигарет.
Я так боюсь не успеть хотя бы что-то успеть.
© Земфира. Бесконечность.
***
23:40. Лёжа в кровати, Ильинский вновь почувствовал тревогу и непреодолимое желание любви. Причём в большинстве своём плотской. Самоудовлетворения уже катастрофически не хватало. Оно лишь напоминало об истинном одиночестве. Игорь редко заботился об удовольствии своего подчинённого, да и диван в офисе не мог служить полноценным ложем любви.
Ильинский рассматривал белый потолок, временами освещаемый светом фар проезжавших у дома машин, что проникал в щель между шторами. От беснующихся в голове мыслей уснуть не удавалось. Смерть. Когда ему только озвучили диагноз, умирать не хотелось. Сейчас же Ильинский думал о том, что если не останется и шанса на жизнь, он сам шагнёт из окна офиса или же утопится в реке. Почему-то такой исход его не напрягал, а наоборот создавал ощущение выбора. От этого становилось ещё больнее.
Повернувшись на бок, Ильинский почувствовал лёгкое головокружение. По спине прошёлся холод, как будто кто-то чужой находился в помещении, кто-то неживой. Эти ощущения держали его в напряжении уже неделю, словно сама смерть ходила вокруг. Но скорее всего это лишь сквозняки гуляли по тёмной квартире.
Ильинский купил своё собственное жильё, когда ещё была жива мать. Однокомнатная квартира на первом этаже многоэтажки его устраивала, хоть временами и тянуло сыростью из подвала. Качественный ремонт и практически пустое помещение. Из мебели лишь кровать, письменный стол и шкаф, кухня была укомплектована, но готовил на ней Ильинский крайне редко.
Решив, что мучиться бессонницей просто так, лёжа в кровати, он не хочет, мужчина принял решение выйти на улицу. Обычно же в таком случае он занимал себя работой, которой было всегда много.
Быстро натянув первые попавшиеся тренировочные штаны, Ильинский наскоро надел поверх футболки толстовку. Вещей, кроме костюмов, у него почти не было. Кроссовки, купленные для посещения спортзала и утренней пробежки, с недавних пор пылились в углу прихожей, но сегодня они оказались как нельзя кстати.
Ильинский вышел во вполне обычный для спального района двор. Скамейка у подъезда и палисадники, ухоженные местными жительницами в возрасте. Цвела сирень. На душе стало как-то хорошо. Мужчина не стал брать работу на дом, как он делал это обычно. После письма из больницы захотелось отмотать время лет на восемь назад и наслаждаться жизнью. Наверно он бы многое изменил, но сейчас было уже поздно.
Ильинский снял толстовку и просто накинул её на плечи. Майский тёплый вечер был для него чем-то удивительным. Много лет он не замечал всех тех прелестей окружающего мира. Все заработанные деньги меркли перед бескрайними просторами неба, что нависало над ним. Молодой человек присел на скамейку и достал пачку сигарет. Закурив, он продолжил смотреть в мрачную пустоту.
Впервые за последнее время Ильинский докурил сигарету до фильтра, смакуя табачный вкус на языке. Он курил с удовольствием, понимая, что в скором времени придётся отказаться от этой пагубной привычки. Наверное, это стоило сделать уже сейчас, но нервное напряжение на работе не позволяло ему расслабиться иным способом.
Ильинский вновь вытянул из кармана пачку и достал ещё одну сигарету. Он уже собирался закурить, как вдруг почувствовал, что рядом с ним кто-то сел.
— Не угостите сигареткой? — Раздался тихий низкий голос.
Ильинский медленно повернул голову в сторону собеседника. Рядом, откинувшись на спинку и закинув ногу на ногу, вальяжно сидел парень. Вид у него был несвежий: клетчатая потёртая рубашка застегнута лишь на две пуговицы, а джинсы, казалось, достались ему с чужого плеча.
Ильинский протянул пачку парню, обратив внимание на неухоженные руки, с грубыми мозолями и кустарно сделанными наколками. Тот взял одну сигарету, но оставлять Ильинского не спешил.
— Вадим. — Вдруг произнёс парень, протянув руку.
Ильинский промолчал. Он повернулся к парню спиной и смотрел куда-то в сторону, откуда доносились звуки оживлённой магистрали.
— Чё один сидишь? — Не отставал Вадим. — Давно тут живёшь? Не видел тебя раньше.
Ильинский резко встал со скамейки, но уйти далеко не удалось. Сильное головокружение заставило его рухнуть обратно совсем рядом с новым знакомым. На секунду показалось, что он потерял сознание, но быстро пришёл в себя.
— Эй, ты чё? Бухой что-ли? — Вадим вскочил со своего места, разглядывая Ильинского.
— Нет. — Выдохнул тот, согнувшись.
— Может того? В больничку? — Не унимался Вадим, всё так же стоя напротив Ильинского.
— Доведёшь меня до квартиры?
Ильинский с трудом поднялся со скамейки, и Вадим взял его под руку. Вместе они дошли до двери квартиры Ильинского. Тусклый свет на лестничной площадке освещал две фигуры. Ильинский еле справился с замком двери, ведущей в тамбур. Дверь самой квартиры открывал уже Вадим. Они вошли в дом и, не разуваясь, проследовали на кухню. Хозяин квартиры сел на стул, опустив голову на руки и, выдохнув, негромко простонал.
— Ты это… — Вадим встал в дверях кухни. — Может, давление упало. Тогда чаю бы.
— Давай. — Выдавил из себя Ильинский, который никак не ожидал, что Вадим увяжется за ним.
