— Ты что делаешь? Зачем ты следишь за моим омегой?! — альфа всматривался в испуганные глаза, а Колин лишь пожал плечами.

— Я просто хотел, — омега заплакал. Последнее время он много плакал. — У тебя родился сын?

— Да, — Уил умерил пыл. — Джастин.

Альфа крепко обнял Колина. Он прижимал его, чувствуя, как постепенно халат в области плеча становился мокрым. Уил знал, что после проведенной операции Колин отцом уже мог и не стать. Вместе с недоразвитым эмбрионом был удалён один из яичников. Колин долго плакал, но после этой встречи, в больнице он не появлялся, и омега Уила его больше не видел.

***

Видя, что сын чувствует себя паршиво, Алан стал таскать его на репетиции своей труппы. Колин немного воспрял духом. Он приходил в зал и наблюдал за молоденькими артистами. Иногда отец позволял ему помогать и даже советовался с сыном. Между тем Колин все также принимал кокаин, ведь под кайфом он встречал Брайанта. Иногда галлюцинации были слишком реалистичными. Внешний же вид Колина становился все хуже. Омега снова стал худеть. Часто болела голова, жутко. От этого он снова спасался наркотиками.

В конце мая Алан позвал его на один из спектаклей. Колин был рад, что увидит старания отца в чистом варианте, а не на репетициях. Слишком давно омега не был зрителем театра, не погружался в волшебный мир балета.

Уже с утра Колин почувствовал недомогание. Жуткая головная боль и тошнота, но принимать дозу не стал. Слишком уж ему хотелось попасть на спектакль, а не валяться на полу с привычными галлюцинациями перед глазами. Омега действительно привык к тому, что видел под кайфом и это только пугало.

Вечер обещал быть приятным. Пара таблеток обезболивающего ему не помогла, но облегчила путь до театра. Внутри Колина встретил Алан. Он радостно улыбался и без стеснения расцеловал сына, вошедшего в гримерку. Колин сразу подарил отцу букет цветов.

— Ну зачем, сынок, — Алан вновь поцеловал сына.

— Я люблю тебя, пап. Встретимся после?

— Да, да. Нас, кстати, позвали на фуршет, поэтому быстро не убегай. Ты едешь с нами, — Алан все еще держал Колина за плечи.

Омега лишь улыбнулся отцу и поспешил в зал.

Колин с восторгом наблюдал за всем, что происходило на сцене. Грация, легкость и огромный труд. Все Колин успел прочувствовать на своей шкуре. Он смотрел внимательно, как будто боялся что-то пропустить. Постепенно Колин стал понимать, что все, что он видит перед собой, было размыто. Люди и предметы на сцене потеряли свои четкие границы. Колин потер глаза. Постепенно вернулась головная боль и с каждой минутой она становилась все сильнее. Наконец омега не выдержал. Он покинул зал почти перед самым антрактом и пошатываясь пошел в сторону уборных под пристальные взоры капельдинеров.

Он влетел в пустое помещение, почти падая. Колин умывался холодной водой, пытаясь привести себя в чувство. Выпив еще две таблетки, омега почувствовал, что они вряд ли ему уже помогут. Колин достал из внутреннего кармана пиджака пакетик с белым порошком. Омега живо рассыпал щедрую дорожку на краю раковины и втянул наркотик.

Колин еще несколько секунд смотрел на себя в зеркале, медленно моргая и потирая виски, а затем упал на кафель.

***

Инсульт. Колин не только переборщил с дозой, но и спровоцировал приступ. Реанимация и долгое лечение. Колин все понимал и был в сознании. Он видел отца, который хоть и волновался за сына, но явно был зол. Он просиживал по несколько часов напротив кровати Колина и молчал. Иногда Алан плакал, но ни слова не говорил сыну.

— Пап, не молчи, — с трудом выговаривал омега каждую их встречу.

Колин был парализован. Работала лишь левая сторона тела и была сохранена мимика лица. Омега не знал, сколько он уже находиться в больнице и сколько еще будет. Он не помнил последний год своей жизни. Колин ждал Брайанта каждый день, но тот лишь ему снился. Во сне омега уговаривал его бросить наркотики.

Прошло еще немного времени, прежде чем отец заговорил. Он выпалил всю правду и обещал забрать сына домой, как только будет позволено. Алан обещал заботиться о Колине и поставить его не только на ноги, но и на пуанты. Колин был рад, что отец заговорил с ним.

А потом отец пропал. Несколько дней он не приходил. Медперсонал молчал и улыбался несчастному омеге, а лечащий врач говорил лишь по делу. Так прошла неделя, до тех пор, пока неожиданно в палате Колина не появился Уил. Он, как и все, улыбался омеге, но как-то несчастно.

— Привет, Колин, — альфа присел рядом, взяв омегу за здоровую руку.

— Уил, — тихо произнес Колин и заплакал.

— Ну, ну, ну. Не надо. Не трать силы, — альфа вытер слезы с глаз омеги.

— Уил, а ты не знаешь… — Колин затих. Вряд ли альфа знал, куда делся его отец и все ли с ним в порядке. Скорее всего Уил зашел к нему из жалости.

— Что?

— Ничего, — затих омега.

— Я узнал, что тебя переводят в реабилитационный центр завтра. Вот решил зайти. Поддержать или успокоить, — альфа поджал губы. — Доктор Гилберт уговорил твоего отца оставить тебя под присмотром. Там тебя поставят на ноги, прогнозы же хорошие.

Снова улыбка альфы, такая родная и когда-то любимая.

— Уил.

— Что?

— Я люблю…тебя. Я очень…сильно люблю…тебя, — слова давались Колину сложно. Слезы все сильнее лились из глаз и Уильям уже вызвал медбрата, нажав кнопку его вызова у постели. — Я…скучаю…по тебе… Не бросай меня, Уил! Хоть…ты не бросай!

Пришел медбрат. Он быстро сообразил, что от него требуется. Немного успокоительного хватило. Уил остался с засыпающем омегой, который как в бреду повторял одно и тоже признание в любви.

Дождавшись, когда Колин все же уснет, Уильям покинул палату. Отойдя немного он достал маленький листок, вырванный из тетради. Он изрядно помялся за несколько лет. На листе было изображение изящного артиста балета, нарисованное Колином, еще когда они только начинали встречаться.

» Если тебе станет грустно, если ты будешь в отчаянии, помни, твоя балерина всегда будет рядом. Я не покину тебя никогда, Уильям Дей»

15 мая 2011