Призрак вытянул руки, чтобы схватить Маркуса. Это движение было резким, словно под лохмотьями распрямилась пружина. Маркус не успел среагировать, чтобы защититься. Все, что он смог – это закрыть глаза. Он знал, что призрак лишь дурной знак и физически он навредить не может. И тем сильнее было его удивление, когда чьи-то руки вцепились в его плечи. «Бежим» – услышал Маркус у самого уха. Он подчинился. Они выбежали из-под кроны черного дерева и вновь оказались в укутанном туманом лесу. Они бежали, не разбирая дороги и остановились только когда начали падать от бессилия. Их сердца бешено колотились то ли от усталости, то ли от бессилия. Мальчишки настороженно вглядывались в туман вцепившись друг в друга. Сквозь шум пульсирующей крови стал проникать другой звук. Это был скрип, и с каждой секундой он становился все громче.
– Что это? – спросил Айзек.
– Ведьма, – прошептал, ошеломленный догадкой, Маркус.
Стоило об этом подумать, как скрип превратился в протяжный вой. Было очевидно, чем он громче, тем ближе подбирается ведьма. Вскоре, к жуткому вою примешался звук ломающихся веток. Вот-вот ведьма выскочит из тумана и наброситься на двух друзей. Но проклятый туман не позволял определить, откуда именно ждать беды. Вскоре вой стих, остался лишь треск. И вот одна маленькая щепка упала на плечо Айзека. Он вскинул голову и словно погрузился в ночной кошмар. Из тумана, ломая ветки, прямо на них летела ведьма. Айзек оттолкнул Маркуса в сторону, а вот сам увернуться не успел. Ведьма прижала его к земле и придвинула свою уродливую морду к лицу Айзека и зашипела. Шипение перешло скрип, а скрип – в крик. Айзек отвернулся и зажмурил глаза, но лицо ведьмы так прочно впечаталось в память, что никуда не исчезло. Это было лицо безобразного, лишенного глаз младенца, которое словно вырезали из рассохшегося дерева, из щелей которого сочился перегной.
Ведьма словно паук завернула Айзека в некое подобие кокона. А затем проворно опустила в мешок за спиной. Маркус видел, как ведьма выпрямилась и начала обнюхивать воздух, как это делают хищники. Ведьма была огромна. Все ее конечности были гипертрофированы и разной длины. Тонкие длинные руки оканчивались непропорционально огромными ладонями. Ноги же были толстыми и сужались к низу. Тошнотворно маленькая головка болталась на длинной шее. И все это уродство крепилось к скрюченному туловищу. Вскоре, ведьма учуяла Маркуса. Ее тело задрожало, вывернулось словно наизнанку. Она направилась к Маркусу дерганной рваной походкой. Иногда она спотыкалась и падала навзничь. Но приподнималась и продолжала свой путь опираясь на все свои конечности, словно гигантский паук. Последнее, что увидел Маркус перед смертью – тянущиеся к его лицу костлявые, покрытые язвами руки. Его юное сердце не смогло справиться с потрясением и буквально разорвалось. Он умер за мгновение до того, как отвратительные липкие руки коснулись его лица. А потом стали небрежно укутывать тело в омерзительную помесь плаценты и сгнившего тряпья.
Ведьма, под присмотром призрака, вернулась в свое логово. Небрежно вытряхнула содержимое мешка на пол и направилась к импровизированной печи. Помимо двух мерзких коконов, на пол вывалилось с десяток кореньев, несколько тушек грызунов, склянка с какой-то жидкостью и пара клочков бумаги. Все это Айзек наблюдал через небольшое отверстие. Саму ведьму, он не видел. Он не мог двигаться, даже не мог раскрыть рот, чтобы закричать. Все, что ему оставалось, это мычать и извиваться. Но пользы от этого было не много. Все, что ему удалось – привлечь внимание ведьмы. Айзек сжался, когда она приблизилась. Он ожидал, что ведьма начнет его истязать. На худой конец, пнет его, лишь бы он заткнулся. Ведьма же, напротив, бережно подняла его и прилепила к стене. Кроме того, она освободила голову Айзека, чтобы он мог извергнуть содержимое желудка. Потом стерла следы рвоты с его лица своими противными пальцами. Очередная порция еды устремилась из желудка к горлу, но Айзек сдержал позыв. Ведьма, тем временем разместила кокон с Маркусом на соседней стене и так же разорвала его. Айзек видел лишь часть лица Айзека. Все оно было покрыто кровоточащими царапинами. И хотя он ничего не чувствовал, внутренний голос подсказывал, что он выглядит точно так же.
«Видимо, мы поцарапались об кусты, когда убегали», – предположил Айзек.
Ведьма подняла бумажки с пола, внимательно их изучила, затем вернулась к котлу и бросила в него тушку барсука. После засунула в котел руки и принялась мешать его содержимое. Айзек зачарованно смотрел, как содержимое котла начинает потихоньку светиться. Воздух наполнил аромат трав. Айзек с ужасом отметил, что ему тяжело дышать, а логово ведьмы стало погружаться в темноту. Остался только тусклый свет от котла и тень ведьмы, маячившая перед ним. Но вскоре страх прошел, сердце стало биться все медленнее и медленнее. Айзек видел, как ведьма выплыла из темноты и протянула к нему свои руки. В этот раз ее прикосновение было приятным. Айзек сдался – закрыл глаза и позволил темноте поглотить его. Он наслаждался нежными ласками теплых рук, приятно пахнущими полевыми цветами. И едва эти ласки закончились, Айзек почувствовал легкое покалывание на лице, руках и шее. Его сердце с новой силой рванулось из груди. Вместе с возможностью дышать вернулся и страх. Айзек резко открыл глаза. Содержимое котла все так же светилось и бурлило, хотя никакого огня в импровизированной печи не было и в помине. Айзек осмотрел свои руки. Теперь они были свободны и на них виднелись небольшие ранки, которые медленно затягивались. Он перевел взгляд на Маркуса. Ведьма натирала его лицо, видимо, тем же отваром. Вот только ранки на его лице не затягивались, но и не кровоточили.
– Он умер, – простонал Айзек.
В ответ ведьма обнажила гнилые зубы и зашипела, словно испуганная кошка, а потом вновь повернулась к телу Маркуса. Айзек не стал спорить, а попытался высвободить ноги. Ведьма тем временем не обращала на него никакого внимания. Она продолжала растирать тело Маркуса. Иногда она отвлекалась, подходила к котлу, погружала в него руки и снова возвращалась к телу. Айзек же тщетно пытался освободиться. Он стал осматривать комнату в поисках чего-либо острого, что поможет ему выбраться. И заметил, как тень в одном из углов едва заметно подрагивает. Айзек присмотрелся и понял, что никакая это вовсе не тень, а тот самый призрак. И призрак пристально за ним наблюдает, потому-то ведьма и не обращает на него внимание – нет надобности. Неожиданно призрак бесшумно подлетел к ведьме и стал кружить вокруг нее, словно в чем-то ее убеждал. Так обычно ведут себя купцы на базаре в попытках продать свой товар. Ведьма метнулась к Айзеку и принялась обнюхивать его и ощупывать его лицо руками. Айзек понял, что ведьма таким образом «осматривает» его. Айзек в ответ тоже принялся рассматривать ведьму. И чем больше он смотрел, тем меньше в нем оставалось страха перед ней. Кроме того, что-то неуловимо знакомое было в этой ведьме, несмотря на то, что человеческого в ней практически ничего не было.
Ведьма вернулась к телу Маркуса, отлепила от стены и бросила в котел. Разумеется, Маркус не мог в нем поместиться и ведьме пришлось повозиться. Она вырвала сухожилия, ломала кости, пока из котла не остались торчать окровавленные обломки костей. Потом ведьма приложила руки к самому котлу. Метал под ее ладонями начал моментально краснеть. Жидкость в котле начала бурлить и растворять тело Маркуса. Ведьма запустила руку в варево. В руке забурлила какая-то черно-зеленая неоднородная масса, которую ведьма принялась втирать в то место где должны быть глаза. Ее «кожа» начала струпьями опадать на пол. Ведьма принялась ковырять внешнюю оболочку и теперь смотрела своими проницательными голубыми глазами на Айзека. Хоть, настоящая кожа ведьмы была бледная, грязная, а под глазами чернели огромные круги, но без сомнения, на Айзека смотрела молодая и красивая девушка. Айзек смотрел в ее глаза и видел свое отражение. Но отражение было перевернутым. И внутренний голос ему подсказывал, что и она видит то же самое.
