Судья послал за пленницей четверть часа назад – монахи явно не торопились. Ему предстоял процесс по обвинению в колдовстве. Он ждал в кабинете, который ранее занимал предыдущий судья. Он располагался в отдельном строении на территории аббатства. Собственно, все строение было отдано во владение судье. Что было, мягко говоря, необычно. Кабинет был просторный. Он с легкостью вмещал книжный шкаф, судейское кресло, судейский стол, а также стол для писарей. Но истинный интерес у судьи вызывал не размер помещения, а книжный стенд возле окна. А точнее книга на нем расположенная. В то время как свод законов пылился на полке, на стенде лежал «Молот ведьм».

Приезд судьи был обусловлен необходимостью установления порядка и предотвращения восстания. Предыдущий судья карал всех подряд с одержимостью Торквемады. Словно все население графства составляли сплошь из ведьм, колдунов и прочей нечисти. Более того, с его попустительства местные брали правосудие в свои руки, что только множило человеческие жертвы. Только за вчерашний день, за несколько часов до вступления нового судьи в должность пострадало три женщины. Своим непосредственным вмешательством он успел спасти от казни только двоих.

Дверь отворилась, и на пороге появился молодой человек. Это был лорд-наместник. Он учтиво поприветствовал судью. Затем вкратце ввел его в курс дел и поблагодарил за помощь и поддержку, которые тот уже оказал и еще предстоит оказать. В этот момент в дверь ввалился еще один человек в судейской мантии и белом парике. Он не был учтив, как лорд-наместник и с порога принялся покрывать присутствующих различными ругательствами. Лорд-наместник попытался остудить пыл незваного гостя, но новый судья его остановил, дав пришельцу закончить тираду.

– Да кто ты такой?! – наконец, закончил незнакомец.

– Я, новый судья.

Пришелец, наконец, понял, что перед ним не просто новый судья, назначенный монархом. А Судья-Палач, наделенный куда большей властью и большей поддержкой.

– Прошу прощения! Я, судья…

– Это не важно! – Судья-Палач поднял руку, приказывая замолчать. – С этого момента Вы освобождаетесь от своих обязанностей и привилегий. За то, что руководствовались не буквой закона, а глупыми предрассудками. Вскоре прибудет королевский судья, который решит Вашу судьбу. А до тех пор Вас будут содержать в монастыре.

Монахи в черных одеяниях бесшумно возникли за спиной ошарашенного судьи. Его лицо застыло словно маска и окрасилось в цвет парика. Парализованный страхом он покинул свой же кабинет под конвоем черных монахов. А его преемник расположился за столом и принялся перебирать бумаги.

– Прошу прощения, – вмешался лорд-наместник. – Почему Вы оставили его под присмотром монахов? Он опасен. И у него наверняка есть последователи, которые могут помочь ему сбежать.

– Вот Вы и сами ответили на свой вопрос, – безмятежно отозвался Судья. Он поднял глаза и видя, что лорд-наместник не понимает сказанного продолжил: – Ну не можем же мы его сразу казнить! Его вина еще не доказана. И Вы же сами писали, что не знаете, кто вовлечен в его дела и с кем можно сотрудничать. Поэтому я взялся охранять его своими силами. До тех пор, пока Вы не наведете порядок на вверенной Вам территории: успокоите народ, устраните подстрекателей и потенциальных мятежников. А эти, как Вы выразились, «монахи» являются первоклассными охотниками на ведьм. А охотниками, как мы знаем, становятся только лучшие воины. Не волнуйтесь, он в надежных руках. А теперь, если у Вас нет ко мне дел, прошу меня простить! Мне предстоит много работы. И я кое-кого жду.

Судья вернулся к изучению бумаг. Ему предстояло сложного дело в плане эмоций, а не самого процесса. В этот момент дверь снова отворилась. В этот раз на пороге появилась та, кого он ждал. Пожилая избитая женщина в грязных лохмотьях.

– На допросе должны присутствовать секретарь и пара священников.

– А это не допрос.

– Я узнаю твой голос из тысячи, Уильям. Выйди на свет, чтобы я могла тебя видеть!

Уильям подчинился. Женщина с минуту рассматривала его. Лицо ее не выражало никаких эмоций. Это был результат старости и побоев.

– Прошло столько лет, а ты совсем не изменился. В отличие от меня. Я догадывалась, что с тобой что-то не так.

– Я никогда от тебя ничего не скрывал. Разве не поэтому ты покинула меня? Потому, что узнала мою тайну?

– Я покинула тебя потому, что видела твою одержимость. А еще я устала от бесконечной охоты и казней. И вот ты вернулся, чтобы казнить меня. Но взгляни на себя! Ты сам, часом, не колдун?

– Я здесь не для того, чтобы казнить тебя. Обвинения против тебя ничтожны. Оборотничество, насылание порчи, сношение с дьяволом.

Старуха скептически фыркнула.

– Так отпусти меня!

– Я не могу. Прости. По нескольким причинам. Перво-наперво, я не могу отменить распоряжение прошлого судьи. Я просто обязан начать процесс. Тебе будут заданы вопросы и назначены испытания, которые ты с легкостью пройдешь.

– Уильям, у меня есть дочь! – взмолилась женщина. – Прошу, ты должен мне помочь! Ты знаешь, что мы ни в чем не виноваты!

– Это вторая причина. Я утратил веру в слова. Я был добр к людям, и они этим пользовались. А потом я прозрел: только через боль можно узнать правду.

– Потому тебя и прозвали палачом!

– Пусть так! Я верю, что ты невиновна. Потому ты можешь ожидать процесса в монастыре. А вот в твоей дочери не уверен. Она останется в темнице. Даю тебе слово, к ней не будут применены пытки до процесса.

Женщина бросилась на колени и принялась умолять. Уильям остался непреклонным. Только один раз на короткий миг на его лице отразилось сочувствие. Никто не заподозрил, что творилось в его душе. Жалость, раскаяние, искреннее желание помочь, страх показать слабость и жгучее желание покарать ведьму или того, кто оговорил несчастную. Тем временем женщина перешла с мольбы к угрозам.

– Мы оба знаем, что ты творил! Я знаю о тебе гораздо больше, чем ты можешь подозревать! И кто знает, что я могу сказать под пытками.

– Ты уничтожишь дело всей нашей жизни!

– Всей твоей жизни! Дело моей жизни – это благополучие дочери! Уильям, не дай Бог с ней что-нибудь случится.

– Даю тебе слово, я прослежу за ней!

Уильям кивнул в сторону двери и отдал краткие распоряжения касательно женщины перед ним. Тени в углах зашевелились, и несколько черных монахов материализовались за спиной женщины. Они аккуратно подняли ее на ноги придерживая за руки. И столь же деликатно проводили за дверь.

Едва дверь закрылась, как зашевелилась еще одна тень, из которой отделился черный монах. Он ничем не отличался от остальных. Тот же невероятный рост, та же зола на лице, кошачья грация в движениях. Но, Уильям знал, что перед ним его самый лучший и преданный охотник.

– Она опасна для нас.

– Следи за своим языком! И не забывай, к кому обращаешься! – оборвал охотника Уильям.

Охотник поклонился и пробормотал короткую молитву. Больше он не смел отвлекать судью. Уильям не подал вида, но он признавал, что охотник прав. Дело его жизни под угрозой. Он всю свою жизнь истреблял нечисть. Да, он получал за это деньги, но в первую очередь это было его призванием. Он собрал вокруг себя первоклассных охотников. Он был лучшим. Но этого было недостаточно. Он проигрывал бой с темными силами, которые только множили свою мощь. На одну поверженную ведьму приходились три обращенные. Одна спасенная деревня оборачивалась одним сгинувшим городом. И только став судьей, Уильям смог сравнять счет. Он мог за один только день приговорить сотню ведьм. В то время, как его верные охотники продолжали истреблять самых опасных слуг дьявола. Кто-то считал его действия чрезмерно жестокими. Сам же Уильям считал их необходимым злом. Он не был безумен, он прекрасно понимал, что среди казненных женщин были не только ведьмы, но и несправедливо оклеветанные женщины. Вопрос, в каких пропорциях. Едва Уильям выявлял невинных, он тотчас назначал новый процесс над клеветниками. В начале судейства Уильям тяжело переживал последствия своих решений. Но, вскоре душа его очерствела. И этот факт его пугал.