Сегодняшним вечером, после встречи с Чернышевским, я сидела рядом с постелью Ярослава и все никак не могла начать диалог. Каждый день я говорила с ним, рассказывала, как прошел мой день, но сегодня мысли путались, снова и снова возвращая меня к картинкам распахнутого платья и чужих жадных поцелуев на моем теле. Хотя ответом на мои реплики всегда было только мерное пиканье приборов и шум в кислородной трубке, сегодня эта тишина казалась оглушающей. Осуждающей. Будто он знает о том, что я натворила, точнее, пыталась натворить.

–Знаешь, ты будешь смеяться, но я едва не совершила такую неимоверную глупость, – тихо прошептала я, словно ожидая какой-то реакции от человека, находящегося в глубокой коме. – Но все-таки не совершила. Я буду действовать дальше, и обязательно найду выход. Ты еще будешь мной гордиться, когда придешь в себя, – в ответ тишина и пиканье экрана.

– Не буду скрывать, Ярослав, я немного нервничаю из-за того, что времени до операции остается все меньше. Хотя нет, если честно, я просто в панике, – в глазах защипало, но расплакаться рядом с Ярославом я не могла себе позволить, – Ты даже не представляешь, как мне нужен твой совет сейчас. Что бы ты сделал на моем месте? Уверена, ты бы смог решить эту проблему. Куда мне еще обратиться? Хотя бы приснись и подскажи, прошу, – я содрогнулась от всхлипа. Тяжесть ответственности буквально придавливала меня к земле, подкашивая ноги. Но сдаваться я не планировала.

Утро выдалось удивительно жарким – в 8 утра, когда я выезжала с парковки во дворе дома, термометр на панели приборов уже показывал 26 градусов. День обещал быть поистине знойным.

Я приехала к автосалону, специализирующемуся на продаже и выкупе подержанных автомобилей, за пятнадцать минут до открытия, удивительно быстро преодолев традиционные утренние пробки. Мне не терпелось показать свою машину менеджеру и узнать, какую сумму можно выручить за нее, благо, по документам собственником тачки была именно я.

Менеджер по выкупу – пухлый мужчина маленького роста с модной стрижкой – долго осматривал мою Хонду, заглядывал в салон, изучал документы, частенько поглядывая и на меня – видимо, пытаясь по лицу оценить степень моей тупости в знаниях автомобилей и отчаяния, которое сыграло бы ему на руку. При рыночной цене в миллион двести пятьдесят я рассчитывала получить за Хонду хотя бы миллион. Эта сумма, конечно, не решит мою проблему с поиском денег, но будет хорошим стартом на пути к цели. Ведь деньги притягивают деньги. Вслед за каждой внушительной суммой приходит еще более внушительная – верить в это хотелось как никогда.

Видимо, от девушки-блондинки менеджер Станислав не ожидал такой осведомленности в плане соотношения цены и состояния автомобилей, поэтому лениво пробубнил после тщательного осмотра:

– Ну… с учетом всех недостатков… мы сможем предложить тысяч шестьсот, не больше.

От услышанного я едва не раскрыла рот. Такое бесцеремонное обесценивание чужого имущества просто за гранью наглости. Когда речь идет об автомобилях, я чувствую себя вполне уверенно, так как прекрасно разбираюсь все всем, что с ними связано. Но заложник стереотипов Станислав, безусловно, не был готов к тому, что миниатюрная блондинка шарит в тачках не хуже него самого и может ездить на всем, у чего есть колеса. Пытаясь сдержать эмоции, я спросила уверенным тоном:

– Позвольте узнать, о каких недостатках речь? У моей машины нет ни единого крашеного элемента, комплектация максимальная, честный пробег чуть больше ста тысяч за десять лет и регулярное обслуживание у официального дилера всю ее историю существования. Какие такие недостатки вынудили вас оценить эту машину менее чем в половину рыночной стоимости? Может недостаток не у машины, а у вас, и зовется он жадностью?, – я так распалилась, что бедолага Станислав стушевался от моего напора.

– Сколы на переднем бампере… , – он ткнул пальцем на скол синего лако-красочного покрытия размером со спичечную головку.

– Вы это серьезно?? – меня уже было не остановить. Возмущение пылало во мне таким огнем, что в горле стало горячо и липко. – То есть скол бампера, который можно убрать обычной полировкой, оценивается в шестьсот тысяч рублей? Послушайте, Станислав, – я с таким усилием тыкнула ему в бейджик, что он сделал полшага назад, – да, признаю, я человек, нуждающийся в деньгах, но не идиотка. Цена этой машины минимум миллион рублей уже со скидкой.

Менеджер начал заметно нервничать, утер взмокший от яркого солнца лоб рукой и раздраженно произнес:

–Хотите продать за миллион – выставите объявление на сайт и ждите. А срочный выкуп происходит на наших условиях. Если нужны деньги уже сегодня – соглашайтесь на то, что предлагаем.

– Хорошей вам работы, – процедила я, уже садясь в машину. Как бы там ни было, продавать свое единственное ценное имущество за бесценок я не стану. Еще одна надежда лопнула как мыльный пузырь, оставив меня наедине с круговоротом мыслей.

– Я уже не знаю, к кому обратиться. Я просто в отчаянии, – тихо пробормотала я, болтая чайный пакетик в кружке и наблюдая за тем, как вода приобретает нежный зеленой оттенок. В салоне красоты мы с Алиной частенько пили чай и болтали в перерывах между ее клиентами. Чай с мятой и мелиссой – единственное, что могло сподвигнуть меня съесть еще и булочку или печенье.

– Отчаянием делу не поможешь, – деловито отозвалась Алинка, выхватив меня из глубокой задумчивости. – А что, если попросить помощи у Арсения? – на звуке этого имени я впилась в нее шокированным взглядом. Она лишь хитро вскинула бровями, отхлебнув чай.

– Ты, наверно, шутишь? После такого некрасивого расставания и десяти лет полного игнора надеяться, что он мне поможет? Помнишь, на встрече выпускников факультета пять лет назад он даже ни разу не взглянул в мою сторону. И на поздравления с днем рождения ни разу не ответил, – по руке непроизвольно пробежала дрожь – ощущение, что кто-то на тебя обижен настолько, что ненавидит уже десять лет – не самое приятное, но почти осязаемое кожей.

– Ну а почему бы и не попробовать? Он сейчас человек состоятельный, директор собственной фирмы. Да и благотворительность бизнесменам на пользу – можно от налогов откосить, – не унималась рыжая бестия с диким огоньком в глазах.

– Ты бы стала помогать хоть какому-нибудь из своих бывших?

– Я? Никогда в жизни. Но я человек плохой, а он-то хороший.

– Мы не знаем, какой он теперь человек. Десять лет прошло, – одна мысль о том, что я приползу с мольбой о помощь к Арсению, вызывала легкий тремор в конечностях.

– Ну, хочешь, я ему напишу и спрошу? – добродушно предложила Алина. Я обожаю ее за смелость и прямолинейность. А еще за искреннее желание помочь – такое встречается нечасто даже в кругу самых близких родственников, не говоря уже о друзьях.

Я не могла сдержать смеха:

–То есть ты через десять лет напишешь Арсению смску с просьбой о семнадцати миллионах для мужа его бывшей, ради которого она его и бросила? Отличный план, подруга, – мы с Алинкой рассмеялись, хотя ситуация в целом была больше трагичной, нежели комичной.

– Ты права, такое не подходит, – со смехом ответила она. – Лучше давай ты сама ему напишешь.

В дверях салона появилась клиентка, и мы, быстро убрав кружки с чаем в тумбочку, занялись каждый своим делом: Алинка приступила к электроэпиляции, а я написала новый пост в ее рабочий профиль, попутно раздумывая о том, что Алина, возможно, права, и попробовать все-таки стоит.

Арсений Викторович Волков – полное имя парня, с которым я встречалась целый год на втором курсе университета. Он учился на два курса старше, был не по годам серьезен и умен – пока все остальные студенты подрабатывали грузчиками и барменами по ночам, Арсений уже трудился на полставки на кафедре и делал курсовые проекты на заказ тем, кто подрабатывал грузчиками и барменами.

Высокий, стройный, симпатичный парень типажа Райана Рейнольдса, с русыми волосами и чайно-зелеными глазами, он уже после первого свидания очаровал меня своей доброй улыбкой и скромной, ненавязчивой заботой. Наши романтические отношения развивались невероятно медленно, просто невыносимо медленно – даже для моего благопристойного темперамента. Он поцеловал меня только через две недели ежевечерних свиданий – и то, скорее, это я его поцеловала, буквально зажав в углу крыльца подъезда после того, как он проводил меня домой после очередной прогулки. К своему разочарованию, достаточно быстро в поведении Арсения я обнаружила такую непробиваемую эмоциональную холодность, с которой было очень трудно смириться. Мне, восемнадцатилетней глупой девчонке, захлестываемой эмоциями и гормональными всплесками – до одури хотелось каких-то кинематографических страстей, поцелуев до потери пульса, ярких разборок с последующим бурным перемирием, но вместо этого всего я получала лишь букеты, стихи, признания и обогреватель в холодное время года. Мои попытки соблазнить Арсения и лишиться уже, наконец, девственности – тоже успехом не увенчались. Он вполне адекватно в физиологическом смысле реагировал на мои ласки, но дальше не продвигался – словно не хотел торопиться. А я, возвращаясь со свиданий в насквозь мокрых трусах нетронутой, ощущала себя недостаточно желанной. В силу юного возраста и неопытности в подобных вопросах я не могла завести с ним откровенный разговор на эту тему. Сказать, что пора уже перейти на следующую базу, открыть шлагбаум, поехать на зеленый… Чрезмерная серьезность и основательность Арсения меня угнетала. Он рассуждал о браке и семье, и меня это отпугивало. Перспектива провести остаток жизни в браке с человеком, по лицу которого никогда не поймешь, какую эмоцию он испытывает в данный момент, оказалась для меня не слишком привлекательной.