Она лишь улыбнулась в ответ.

После обеда двое воинов покинули укрытие, направившись прямо на юг, в сторону Агнира. Для нормального человека такой переход по горам мог бы занять месяц.

– Что же, а я и вправду дойду до перевала, гляну, как там, – бросил Геруд Алише, поправляя ремень.

– Посмотри, может, дичь попадется – сварим мясной суп, – напомнила девушка.

Атмосфера сразу как-то изменилась. Но как точно, Алиша не могла сказать.

Она вымыла посуду, еще раз перебрала утварь. На обед сделала очередную кашу с тушенкой.

– Вам надо поесть, – обратилась она к командиру.

Тот с трудом повернул голову в ее сторону. Взглянул своим пронзительным правым глазом. И что за манера держать второй глаз всегда закрытым? Привычка или он настолько силы экономит?

Девушка взяла плошку с кашей, немного развела ее теплой водой, попробовала: даже она, бывало, ела хуже, а уж солдату тем более сойдет.

Скроу, скрипнув зубами, приподнялся, попытался сесть.

– Давайте я вас покормлю, – покачала головой Алиша.

– Я как-нибудь сам.

– Скроу, давайте я. А в следующий раз вы сами.

Командир неожиданно опустил глаза. Небрежно стащил маску рукой. Его волосы давно сбились в один забавный клок, теперь нависнув прямо надо лбом.

Алиша хотела что-то сказать, как-то ободрить воина, но решила промолчать. Она села у изголовья, поправила подушку, и начала его кормить. Скроу глотал, как утка, но она его не винила.

– Алиша, – произнес он неожиданно, когда чашка опустела.

– Да? – она напряглась.

– Вы ведь понимаете, что уже не сможете вернуться? Вам придется идти с нами или мы будем вынуждены…

– Я знаю. Пожалуйста, не переживайте об этом. Вы, наверное, с малых лет воспитывались служить какой-то высшей цели. Считали, что это ваша судьба. А моя судьба, значит, такая. И не надо ни о чем сожалеть.

Алиша встала, отнесла посуду. Потом устроилась прямо у стены рядом с печкой, сложив спальный мешок и усевшись на нем, скрестив ноги. Получился довольно мягкий стул. Она достала тетрадь и начала писать. Ее подгоняла злость. Злость на то, что так долго откладывала и так долго противилась судьбе – так что в итоге никто уже и не верит, что она на что-то способна. И это подстрекало ее заполнять ровным почерком страницу за страницей.

Скроу, кажется, заснул. Вот и славно. Прошло часа полтора, прежде чем он снова зашевелился. Алиша оторвалась от тетради.

– Мне необходимо в уборную. Только не надо снова все делать за меня, – произнес командир, но таким тоном, что это вызвало у девушки улыбку.

– Я вас просто провожу, не беспокойтесь. Это нормально, ведь я оставлена тут вашей сиделкой, – пожала плечами Алиша.

Скроу ничего не сказал, лишь оперся на ее плечо с видом обреченной покорности.

Она проводила его до туалета и оставила, деликатно удалившись. Потом помогла вернуться обратно.

Скроу ничего не говорил, лишь внимательно на нее поглядывал. Алише казалось, что даже недоверчиво.

Когда вернулся Геруд, девушка облегченно вздохнула.

– На первый взгляд все чисто, и я подстрелил птичку, – похвастался воин, снимая с плеча утку. Вечер прошел за ощипыванием добычи и приготовлением супа. Они сварили бульон, правда, почти без овощей: добавили кое-какой травы да оставшегося у Алиши риса. Но получилось вкусно. И командиру такое в самый раз.

– Эм… Геруд, – тихо обратилась к воину девушка, когда Скроу снова заснул.

– Да?

– Скроу сказал, что, скорее всего, я отправлюсь в Агнир с вами. Наверное, я очень много узнала лишнего…

– Разве ты сама не хотела этого? – чуть приподнял брови Геруд.

– Ну, дело не в этом. Как я могу хотеть чего-то, о чем практически ничего не знаю? Наверное, у вас таких, как я, редко принимают. Я имею в виду, пришлых.

Геруд почесал затылок.

– Ты права, пришлых немного. Но они есть. Надо же нам обновлять кровь.

Девушка невольно смутилась.

– Эй, да ладно тебе, – даже покраснел Геруд. – Просто, ну, давай я тебе расскажу. Военный город – сравнительно недавнее изобретение. Раньше жили семьи, вернее, кланы, которые специализировались на военном искусстве. И они часто воевали между собой. Когда же образовались наши страны: Агнир, Го, Серуз и другие, правители решили прекратить распри и объединить разные кланы в одно поселение. Так стали возникать военные городки. В Агнире их было три, но в итоге развитие получил только наш, а на месте остальных сейчас остались базы временного пользования. И, конечно, когда такие селения были созданы, туда пришли не только кланы воинов – до сих пор там живет множество простых людей: торгаши, оружейники, обслуга и администрация убару.

– А как избирается убару? – поинтересовалась Алиша.

– Обычно в Агнире для этого необходимо получить согласие избранного правителя государства и совета князей. Но сначала должно пройти внутреннее голосование между высшими чинами и мастерами первого ранга.

– Скроу тоже первого ранга? – спросила вдруг девушка.

– Да. Таких совсем немного наберешь, человек двадцать. Ближайшие помощники убару, советники, генералы и стратеги. Большинство из них – настоящие гении. Я вот, например, только третьего ранга, и то этого достаточно, чтобы выполнять миссии сверхсекретного уровня.

– То есть, Скарскроу занимает исключительное положение в городе. Но почему вы зовете его просто командиром? – удивилась Алиша.

– На эту операцию он назначен именно командиром отряда специального назначения. Так как его опыт и способности в таких миссиях не знают равных. Но по факту он, разумеется, является генералом и советником самой убару.

– А вы не боитесь утечки информации? Я имею в виду, раз у вас там размеренная жизнь, торговля, то и люди туда-сюда ходят.

Геруд покачал головой.

– Вход только по пропускам. Селение обнесено стеной с вышками. Все товары тщательно проверяются. Да и есть отдельные сектора – лаборатории, тренировочные центры, военные больницы, куда допускают только спецперсонал.

– Понятно. А семьи? У вас у всех есть свои семьи или кланы? – продолжала расспрашивать девушка. Ей было важно знать, куда она попадет, если Скроу решит взять ее с собой, а не оставить где-нибудь здесь или убить… Этого она тоже не могла исключить.

– Скорее, кланы. Мы чтим свои традиции. Практически все, кто занят военным ремеслом, включены в какой-либо клан. Просто так редко кто идет обучаться на мастеров – туда берут либо детей из клана, либо сирот. Это делается ради безопасности, и чтобы человеку нечего было терять, если будет стоять выбор: попасть в плен или покончить с собой.

– Но даже если он сирота, он же все равно может завести семью, влюбиться, в конце концов! И ему будет что терять! – не согласилась Алиша.

– Это если он доживет, – хладнокровно заметил Геруд. – Семьи обычно заводят уже после двадцати. А до этого возраста доживает меньшая половина из тех сирот, что берутся на воспитание. И дело не в жестокости тренировок: чаще всего играет роль либо неопытность, что ведет к провалу задания и самоубийству, либо чрезмерная горячность, когда подростки, желая проявить себя, лезут на рожон. Поэтому таких остается мало. Детям из кланов везет больше – они растут в семьях, их часто тренируют отцы, дяди и другие близкие. Если кто-то из родителей погибает на задании, такого ребенка никогда не бросят. Клан и есть одна большая семья. Это элита из элит, и у нас в крови особые способности и навыки. Мы оттачиваем их и становимся мастерами.

– Значит, и ты из клана…

– Конечно, таких большинство. Не все выбирают путь мастера, кто-то ограничивается ролью учителя, тренера, идет работать в администрацию или, например, в больницу. Нас и не должно быть много. Это тот случай, когда дело в качестве, а не в количестве.

Алише понравилось то, что рассказал Геруд. Конечно, их правила жестоки, а традиции непоколебимы, но это необходимо, чтобы поддерживать общие принципы и воспитывать настоящих защитников. Главное, что эти города не похожи на тюремные колонии, как многие себе представляют…