– Окей, – сказал он, стоя под дверным косяком, а потом добавил, – я отвезу Митю, – добавил он и вышел из спальни.

11.

Дама смотрела на Игоря Владимировича в ожидании.

– Есть ли у вас еще какие-нибудь вопросы? – он поднял глаза с темного офисного стола на брюнетку, сидящую напротив него. Игорь Владимирович то и дело щелкал шариковой ручкой синего цвета с чуть потертой желтой надписью К***** на ней. Женщина обратила внимание на это и Игорь Владимирович, заметив движение ее глаз, отбросил ручку в сторону, и та отлетела ближе к клавиатуре.

Все собеседование Игорь Владимирович пытался понять, кого эта женщина в сером клетчатом пиджаке ему напоминает. Дама с длинными черными волосами смотрела на него внимательно и долго, словно это не он ее спросил о чем-то, а она ждала ответа от него. Ее кошачьи зеленые глаза были притягательными: большие, с четко очерченными контурами, под навесом пышных ресниц; и уверенный долгий взгляд, который почему-то сбивал его с толку. Ее зрачки не бегали по предметам стола, не шарили по сероватым стенам, не цеплялись за мелкие оборки и детали в костюме Игоря Владимировича; она смотрела четко и целенаправленно – точно зная, что и для чего она говорит. Возможно, это ему сходу и понравилось в ней, но все же это было второстепенным и блекло на фоне какого-то странного чувства, которое словно ил поднялось со дна его обычно невозмутимой души, которую уже давно ничего не удивляло.

– Нет, у меня нет вопросов, – ответила она и широко, по-доброму, почему-то улыбнулась.

«Забавно все же, – подумал Игорь Владимирович, – как иногда смысл слов и выражение лица, а особенно что-то такое потаенное в глазах, не совпадают. Но она красива. Привлекательна». За те тридцать минут, что женщина находилась в его кабинете, он успел быстрыми и неназойливыми взглядами изучить ее всю: смугловатая кожа, пухлые губы, чуть подпорченные ботоксом, которые показались ему слегка не естественными – он не понимал, что конкретно с ними не так, но видел, что это есть; черные-пречерные волосы натурального цвета, как заключил Игорь Владимирович; тонкие пальцы, словно принадлежавшие пианистке и эти аккуратные ноготки в нежно-розовом цвете. Он оценил ее стройную речь и то, как она держится и как совсем не волнуется и умеет себя преподнести. В ней не было вульгарности, несмотря на небольшой тюнинг внешности и аккуратную шлифовку, которую сможет заметить только внимательный и настороженный глаз; и это ему явно симпатизировало. Даже не столько как к женщине, а как к человеку, умело наносящему штрихи на себя. У нее отсутствовало кольцо не безымянном пальце правой руки, но Игорь Владимирович почему-то сразу подумал, что она наверняка замужем и, скорее всего, у нее есть дети. Возможно, он в этот момент судил по себе, так как сам обручального кольца последние пару лет не носил. И чем больше он смотрел на нее, тем больше он понимал, что прав. Он множество раз отмечал внутри себя, что в женщине, когда она становится матерью, возникает некая неосязаемая, но ощутимая черта – в поведении и манерах, черта, которой не было в молоденьких девушках, хотя, он это тоже подмечал, бывали исключения и в них эта черта также встречалась.

Он смотрел на женщину и что-то его отталкивало от нее, и эта примесь разнородных ощущений, которыми она его опутала, начинала мужчину томить своей слишком сложной антропологической загадкой. Игорю Владимировичу вдруг сильно и жгуче захотелось, чтобы женщина побыстрее покинула его кабинет – в ту же секунду испарилась и ему бы стало легче. Он не мог никак объяснить себе возникнувшего желания, но ему уже подумалось, что, чтобы понять, в чем дело, необходимо было срочно распрощаться с кандидаткой и остаться в одиночестве.

– Хорошо, – он опустил глаза, столкнувшись снова взглядом с буквами на резюме, лежащим прямо перед ним на столе, – тогда на этом пока все, – он посмотрел ей прямо в ее зеленые глаза.

– Когда мне ждать обратной связи? – она не торопилась уходить. Ни одна мышца на ее теле не задвигалась, ничто в ней, и она сама не собиралось к выходу. Игорь Владимирович помолчал, выдержав паузу, хотя внутри него уже что-то начинало вскипать, но показать он этого не мог, потом взглянул на календарь справа на стене, на котором в верхней части, прямо над стройными рядами чисел, был изображен величественный собор с золоченой крышей, задержался на слове февраль, а потом сухо сказал:

– В среду будет ответ. От Екатерины.

– Хорошо, спасибо, – она снова улыбнулась ему и Игорь Владимирович почувствовал неприятный укол где-то в области груди. Он стиснул зубы и больше ничего ей не говорил.

Наконец – к его радости – она поднялась со стула, взяв одновременно с соседнего свою черную сумку, и направилась к двери. Игорь Владимирович нажал на кнопку и дверь щелкнула. Он снова, так же, как и в начале, увидел ее во весь рост – в черной юбке и клетчатом сером пиджаке, в телесных колготках и черных блестящих сапожках.

«Как можно?» – подумал он в тот момент, когда его глаза повторно резанул контраст цвета колготок, облегавших худые голени, и цвета сапожек. Игорь Владимирович был эстетом и педантом и считал, что внешний вид многое говорит о человеке. И данный аргумент только добавлял силы к его уже сложившемуся не самому приятному мнению о кандидатке. Помимо внешнего вида, многое рассказать о человеке, считал Игорь Владимирович, могло еще рассказать его чувство юмора. Он часто вспоминал, как отец говорил ему: «Просто понаблюдай, над чем человек смеётся и легко ли его рассмешить и тебе многое станет ясно и о нем и его отношении к тебе».

– До свидания, – обернувшись, женщина бросила ему на прощание.

– До свидания, – уже отвернувшись от нее к монитору компьютера, ответил он.

Дверь захлопнулась. Игорь Владимирович выдохнул. Кабинет окутала тишина, которую слегка нарушала секундная стрелка настенных часов, находящихся слева от входа и справа от его стола. Взгляд мужчины с двери, которая только что захлопнулась, переместился на стационарный телефон, стоящий неподвижной глыбой у края стола. На нем красным цветом мигала кнопка. Игорь Владимирович заметил это, но глубина мыслей не отпускала его и он, скорее всего, даже не понял, что кто-то звонил ему, пока шло собеседование, и что он, еще с утра, забыл снять беззвучный режим с аппарата. В такой задумчивости он просидел несколько минут, а потом встал и подошел к окну.

Облака в небесной синеве разбредались рваными клочьями ваты. Они плыли куда-то на восток, по пути своего следования, все время трансформируясь в неведомые фигуры. По дороге, которая тянулась под окнами, катились в стройном потоке автомобили и большегрузные машины. Еще не успело стемнеть и были видны краски объектов за окном: многоэтажного дома, людей в куртках и пальто, шедших по тротуару – все это еще не поглотила одноцветная по своей природе тьма. Игорь Владимирович, наблюдая за машинами, чувствовал, как скрипят в его голове маленькие детали, как они пытаются сложиться в единый механизм, но не могут. Его внутренняя поисковая система сейчас производила огромную обработку файлов, но все было безуспешно. Он словно пытался вытащить что-то из какой-то особой коробочки, но содержимое не поддавалось – слишком тяжелым оно было. Его сосредоточенность прервал стук в дверь и через пульт, который был у него в руках, он открыл ее.

– Здравствуйте, Игорь Владимирович, – входя сказала Катя.

Он обернулся, а она прошла дальше по кабинету, стуча каблуками своих черных кожаных туфель, и села на тот же самый стул, на котором еще не так давно сидела черноволосая дама. Стук маленьких набоек остановился.

«Каблуки, – думал Игорь Владимирович, – приблуды дьявола. Приправа к женской хрупкости, призванная усилить вкус эфемерной неустойчивости женщины».

У девушки был тонкий, чуть вздернутый вверх нос, зеленовато-оливкового цвета глаза и густые, но аккуратные брови, а волосы – тонкие и не очень длинные, доходящие до плеч – струились темными, цвета кофе, природными завитками и окружали с двух сторон ее тонкие скулы. Под правым глазом – небольшой, почти черной точкой застыла в природной вечности родинка.