Первые свои находки Поджо Браччолини сделал в заброшенной и сырой башне Санкт-Галленского монастыря, где ему якобы посчастливилось найти огромную библиотеку древних манускриптов. Там были сочинения Квинтилиана, Валерия Флакка, Асканио Петиана, Нония Марцелло. Через некоторое время Браччолини обнаружил фрагменты трудов еще одного античного автора – Кальпурния. Все обстоятельства этих находок были неизвестны. Рукописи, которые Браччолини выдавал за оригиналы, а также сделанные с них копии он сбывал за огромные суммы. Клиентами Поджо Браччолини были: Сфорцио, Эста, аристократические фамилии Англии, бургундский герцогский дом, кардинал Колонна, богачи, как Барталамео Дибардис, университеты, которые в ту пору или обзаводились библиотеками, или расширяли свои книгохранилища.
При таинственных обстоятельствах Поджо обнаружил в списках книг одного монастыря некий труд. Позже он обратился к своему другу и компаньону Никколо. История умалчивает, чей это был труд и где он был обнаружен, но таким образом на свет появился двухтомник Тацита, который во всем мире известен как «Анналы Истории». Впоследствии ученые обвинили Поджо в подделке, самое интересное, что это было доказано, но инертность исторической науки и заинтересованность большинства так и не признали сей факт. На самом деле Поджо написал этот труд под псевдонимом Тацит, описывая подлинные события XII и XV веков, но перенеся события в своем труде в первые века тысячелетия. Проблема ученых, которые исследовали его труд, что они жили и мыслили в свете хронологии Скалигера и Петавиуса. Из-за этого и не могли доказать и объяснить большинству, что же все-таки произошло.
Роберто де Росси – единственный, кто владел греческим языком и занимался переводом и восстановлением греческих мыслителей. Этот труд составлял три тома и назывался «Комментарии греческих мыслителей».
Работа в сообществе книжников позволила Роберто приблизиться к первоисточникам, монастырские библиотеки и скриптории в то время находились в полном упадке. Опустошительные набеги, которые совершали гуманисты, позволили собрать бесценный и важный материал. Эти бесценные библиотеки и манускрипты оказались никому не нужными, в том числе и монахам, причем ради выживания они выскабливали рукописи, очищая их от написанного текста. А потом готовили под заказ ради нескольких монет маленькие псалтыри и молитвенники, абсолютно не интересуясь, что за рукописи они уничтожали.
Вот и сейчас Роберто с товарищами сидели в тяжелом ожидании, они знали, что Никколи должен принести рукопись из последнего разоренного ими скриптория в монастыре Святого Галла.
Два месяца назад Поджо и Росси, сопровождаемые несколькими итальянскими друзьями, отправились в аббатство Санкт-Галлен; это аббатство, основанное ирландскими монахами в XVII веке, находилось недалеко от Констанца. Санкт-Галлен пользовался большим авторитетом, и его аббаты были правящими князьями Священной Римской империи. Однако влияние их было в основном политическим. Аббат с внушительным именем Румо фон Рамштейн, живший в XVIII веке, не умел даже читать и писать – существенное отличие от раннего Средневековья, когда аббатство было одним из самых оживленных интеллектуальных центров германского мира и насчитывало среди своих собратьев несколько известных авторов. В те времена аббаты гордились своей библиотекой и постоянно пополняли ее; несколько реликвий от тех лучших дней еще сохранились в аббатстве. Сложилась ситуация, напоминавшая Монте-Кассино, за исключением того, что Поджо и его товарищи, в отличие от Боккаччо, оставили нам отчеты о своих находках. Они прямо, без обиняков рассказали о том, что увидели в Санкт-Галлене. Один из них, Агапито Ченчи, сказал, что все они рыдали при виде этого позорного зрелища, и добавил для ясности проклятие в адрес германских варваров.
«Монастырь св. Галла, – рассказывал Поджо, – лежит в двадцати милях от этого города (Констанц). Туда, отчасти ради развлечения и отчасти на поиски книг, так как мы узнали, что в монастыре было большое собрание, мы направили наши стопы. Среди книг библиотеки, слишком большой, чтобы приводить ее каталог, мы обнаружили Квинтилиана, пока живого и здравствующего, хотя и покрытого пылью и грязью от времени и небрежения. Книги, должен тебе сказать, были размещены не в соответствии с их ценностью, а валялись в грязной и мрачной темнице на самом дне башни, в которую, вероятно, не швырнули бы даже самого отъявленного преступника; и я твердо убежден: если бы только кто-нибудь обследовал ergastula (темницы) этих варваров, в которые они заточают таких людей, мы могли бы узнать о подобной же счастливой участи многих из тех, по ком давно уже были произнесены надгробные речи…»
Роберто Росси так же вспоминал: «Когда мы поднялись в одну из келий, которая располагалась в башне под самой крышей, попали в темницу с двумя маленькими амбразурами в стене. Свет фактически не проникал в пространство, пропитанное пылью с примесью плесени и грибов. С потолка свисали гирлянды паутины, на которой дремали пауки размером с кошку. Омерзительная картина. Манускрипты и огромные фолианты лежали на полу, покрытые слоем пыли в два пальца, деревянная мебель и полки были навалены кучей и находились справа, загромождая путь к единственному шкафу, в котором стояли в беспорядке двадцать или тридцать книг, покореженных временем и влагой. По всему полу разбросаны отдельные листы, изуродованные отвратительным обращением и крысами. Осмотрев все, что удалось собрать, мы загрузили все в мешки и решили выйти. Я, невзирая на неудобства, влез на кучу мусора и осмотрел самую верхнюю полку на шкафу, и вот, чудо! На самом верхнем этаже, в темноте вечности оказался скрученный свиток, переплетенный нитью с сохранившейся печатью. По виду очень старый, с небольшими дефектами и неровными краями. Я не раздумывая взял его, и мы дружно всей толпой спустились в скрипторий…» «…после предоставления описи мы договорились со смотрителем о том, что все книги и рукописи по списку берем с собой. Мы должны были создать копии, переписав их. Через два-три месяца обещали вернуть. Все книги были выданы под мою ответственность, так как Поджо после последнего казуса был вне милости. Просто год назад он вернул один манускрипт с отсутствующими листами, за что Лоренцо Дотти, настоятель монастыря, категорически запретил выдавать книги Поджо.
Братья-книжники даже представить не могли, что у них оказалось в руках!
Только после того, как они вернулись во Флоренцию и отдали свиток Никколо Никколи для прочтения и реставрации, поняли, что совершили великую ошибку. Хотя прекрасно понимали, что самим им будет трудно прочитать и восстановить текст манускрипта.
Вот и сейчас они с нетерпением ожидали прихода патрона.
На набережной Арно, напротив Понте-Веккьо, построенного архитектором Нери ди Фьораванти, со стороны галереи Уффици, был большой дом, принадлежащий семейству Медичи, в нем и проходили встречи Клуба книжников или, как их назовут позже, гуманистов Возрождения.
Потягивая теплое вино и закусывая виноградом и сыром, сидели вроде бы обычные люди, не предполагая, что через несколько столетий их имена будут вспоминать с уважение и трепетом, им будут посвящать научные труды и конспирологические теории. Они будут кумирами для миллионов и ворами для единиц. Они просто творили историю, ломая ее через колено, хотя все было прикрыто красивой пелериной гуманизма и восстановления справедливости, но, как оказалось, они были действительно талантливыми, образованными, гениальными, но фальсификаторами, обманув раз, ты навсегда становишься вором и обманщиком. Хотя они считали, что, если бы не они, мир сгинет – в тоске и глупости, в невежестве, и вся история античности исчезла бы навсегда, что и не исключает истины. Такая особенность поведения весьма характерна флорентийскому характеру – такому тщеславному, гордому, я бы сказал даже слишком гордому и скупому.
Когда в библиотеку вошел Никколо, всем показалось, что влетел ураган. Никогда они не видели его в таком возбужденном состоянии. Бросив плащ на пол, он, не подняв головы, ринулся в дальнюю дверь, которая находилась в глубине зала. Раздвинув тяжелые портьеры, он постучал в дверь. Тяжелая дубовая дверь со скрипом открылась. Поверх его головы можно было видеть большой стол, который стоял посреди кабинета. За столом, опустив голову, вглядываясь в книгу, сидел Козимо Медичи, хозяин библиотеки и дома.
