— Товарищ командир, что случилось? — Был их первый вопрос.

— Да вот эти два урода напали на меня.

— Да это из тех окруженцев, что вчера на нас вышли. — Узнал их один из бойцов тревожной группы.

— Вот именно, что они тут делали, в это время и с оружием и своими вещами. Короче сейчас тащите их в лагерь, покажите другим бойцам их группы и всё о них узнайте.

— Будет сделано товарищ командир.

Оба тела подхватили и потащили вглубь лагеря. В это время сюда прибежал и Гусаров вместе с Ищенко, мгновенно узнав, что тут произошло, он глянув на Ищенко только произнёс: — Теперь ты понимаешь, что тебе крупно повезло, она тогда могла точно также и ножом тебя приголубить.

Ищенко только судорожно сглотнул, он до сих пор не мог поверить, что его обаяние его так подвело тогда. Сейчас он только представив, что на месте этих двоих мог оказаться и он и его передёрнуло. Даже видя, как воюет Нечаева, он всё равно не мог ей простить свой позор, как он считал и надеялся со временем ей отомстить.

Вот так сидишь себе спокойно, ни кого не трогаешь, примус починяешь и тут на тебе, а подать сюда Тяпкина Ляпкина под грозны очи! Короче нежданно, негаданно мне пришёл вызов из Москвы. Не знаю, с какого перепугу, но потребовали немедленно прибыть и выслали за мной самолёт. Мелькнула было у меня мысля, что решили меня взять за цугундер и отправлюсь я с самолёта прямиком в лубянские номера, но как мелькнула, так и исчезла. Всё же не настолько головой ударенные и богом обиженные сидят у нас наверху. Скорее всего решили наверно глянуть на невидану зверушку. А что, кто я в их глазах, появилась, как чёртик из табакерки и начала чихвостить немцев и в хвост и в гриву, и это в то время, как они наших нагибают, как хотят. Вызывают, значит надо лететь, можно конечно попытаться свалить, вот только скорее всего мне ничего не грозит, и в таком случае я сам всё похерю. Короче лечу и будь, что будет.

Вечером подготовил небольшую колону и сев в Эмку, набрали мы штук десять легковушек за время рейда, выехал под охраной к месту посадки транспортника. Два пушечных БА-10, два немецких бронетранспортёра, два грузовика с бойцами и шесть мотоциклов сопровождали меня к большой поляне, которая отлично подходила под приём и отправление самолётов. Большая и ровная, без ям, выбоин и камней и главное, с твёрдым грунтом, это был идеальный полевой аэродром, вот на нём и сложили три костра. Около двух часов ночи в небе послышался гул моторов и мы сразу же подожгли три костра, облив перед этим их заранее приготовленным бензином, от чего они моментально вспыхнули, а кроме того, два мотоцикла, включили свои фары, показывая направление посадки, заодно и подсвечивая поле. Спустя минут пять над нами пролетел самолёт, а затем заложив большой разворот, пошёл на посадку. Самолёт, Дуглас или ПС-84, хрен его знает что именно, я не лётчик, так что слабо разбирался в самолётах, знал просто по фильмам и книгам, что именно они использовались в СССР в качестве транспортных самолётов в основном, развернулся в конце поля и остался стоять, правда при этом не выключая свои моторы. Мы не гордые, мы и сами можем подъехать, вот и подъехали к самолёту. Через открывшуюся бортовую дверь, на нас немного испугано смотрел лётчик, но понять его было можно, кроме эмки и двух бронеавтомобилей БА-10, остальная техника немецкая. Первыми к самолёту подъехали мотоциклисты, увидев, что они одеты в нашу форму, летчик ощутимо расслабился. В подъехавшие грузовики стали быстро перегружать привезённые летунами запчасти к нашим танкам, буквально минут за 10 всё перекидали и я, попрощавшись с Гусаровым и Горобцом, решительно полез в самолёт. Я был одет в обычную красноармейскую форму и танковый комбинезон и только петлицы с тремя кубарями показывали, что я не рядовой боец, а командир. Один из лётчиков дал мне тулуп, хоть на дворе и стояло лето, но ночью и на высоте вполне холодно, а нынешние самолёты, это не лайнеры будущего, так что взял полушубок с благодарностью. Пока не холодно, поэтому одевать его я не стал, а положил на скамейку под себя, если замёрзну, одену. Самолётные двигатели взревели, и самолёт, слегка подскакивая на неровностях поля, устремился в небо. Взлетели благополучно, после чего с набором высоты полетели в наш тыл. Куда именно мы летим я не знал, как то равнодушно подумал, что будет, то и будет, а потому просто задремал и неожиданно для себя самого заснул. Проснулся я от того, что меня трясли за плечо.

— Просыпайтесь, идём на посадку.

Садились мы видимо на стационарный аэродром, так как при посадке почти не трясло. Самолёт сел и немного прокатившись по земле, наконец остановился, и пилот выключил хорошо потрудившиеся моторы. Открылась дверь и меня выпустили наружу, а перед самолётом уже стояла машина. Чёрный воронок. Шучу, хотя стоявшая эмка действительно была чёрной, вот только встречал меня не сотрудник НКВД, а политработник, о чём ясно говорила звезда на его рукаве. Да, любили особисты маскироваться под политработников, но тут было совсем другое.

— Добрый день товарищ Нечаева. — Сразу поприветствовал меня старший политрук, хотя на дворе была глубокая ночь, вернее уже даже очень раннее утро. — Я за вами, сейчас вас отвезём в гостиницу, там вы приведёте себя в порядок, а затем едем в политуправление, а завтра в Кремль.

Ни фига себе поворот! Я такого даже представить себе не мог, видимо решили в Главпуре разыграть мою карту на фоне нынешних событий. Да…, как говорится и пусть минует меня и барский гнев и барская любовь, сейчас можно как легко взлететь вверх, так и также стремительно слететь вниз, причём зачастую с потерей головы. Вот только я всё равно ни чего не могу поделать, а потому, как советуют сведущие люди — расслабьтесь и получайте удовольствие. Меня привезли в гостиницу Астория, поселили в отдельный номер, а там меня ждала уже готовая форма. Причём вместо брюк была юбка, а на кителе в петлицах, вместо положенных мне трёх кубарей сиротливо красовалась одна шпала. (До 1943 года звания отображались треугольниками, квадратами, прямоугольниками и звёздами. Три кубика соответствовали старшему лейтенанту, а один прямоугольник капитану.) Это что, меня в звании повысили? Хотя вполне могли, всё же старлею командовать механизированным полком не очень прилично, капитан всё же смотрится более пристойно, да и в принципе по совокупности всего мной устроенного пожалуй заслужено. Вот только юбка…, блин, ни как не привыкну, что мне теперь юбки с платьями носить положено. Был бы хоть шотландцем, тем привычно по своим горам в юбках, как горным козлам скакать. Надел, а куда деваться, не идти же в полевой форме, да ещё и красноармейской, разве что с кубарями в петлицах. Новый парадный китель со старыми красноармейскими галифе тоже не пойдёт, буду как клоун выглядеть. Нет, так я смотрюсь просто отпадно в парадке, и главное ведь без примерок подобрали, вот прохиндеи, мужики от меня глаз отводить не будут, вот только мне это неприятно, чувствую себя при этом, как альтернативно одарённый. Да за какие грехи мне всё это! Сидел себе спокойно в немецком тылу, фрицев кошмарил и в ус не дул, а тут нате вам наше с кисточкой, предстаньте пред наши светлы очи, да при параде, что вашему полу соответствует. И хрен взбрыкнёшься, не тот повод, так что придётся стиснуть зубы и терпеть, в том числе и масляные взгляды разных сексуально озабоченных, главное что бы лезть не вздумали, а то точно сразу в рожу буду бить.

Времени было 5 утра, я хоть и поспал в самолёте, а всё равно спать хотелось, вот и решил ещё массу подавить, только парадку снял и в свою полевую форму переоделся, да так прямо в ней на кровать и лёг. Разбудили меня в 8 часов утра, завтрак, правда в нумера завтрак не подавали, чай не королева, просто пригласили в ресторан при гостинице, тут правда пришлось быстро переодеться в парадку, полевая форма для ресторана гостиницы тоже не катит. Не смотря на войну, кормили вполне прилично, а я не зная, что меня сегодня ждёт, позавтракал очень основательно, а то кто его знает, когда и чем я буду сегодня обедать, если вообще обед будет. Только я закончил завтракать, как появился вчерашний политрук, хотя какое вчера, ночной политрук, хотя тоже какая-то херня получается, типа ночной портье. Короче политрук, что меня на аэродроме встретил и сюда привёз, вот.