– О, тогда отлично! А куда ты ухитрился с самого утра деньги растратить?

– А… так, было на что… – смутился Марк.

– Ого! Тайны первой центурии, где уж нам, провинциалам!

– Я комнату снял в городе. Для себя и Агриппины…

– Ну, ничего себе! У вас настолько всё серьёзно? Постой, но ведь ты помолвлен?

– Даже не знаю, дружище… Помолвлен, да, но я всё время забываю об этом. Я помолвлен по государственным соображениям, свою невесту не люблю совсем, это необходимость. А с Агриппиной – совсем другое.

– Вы встречаетесь тайно, в этой комнате?

– Я ж говорю тебе, комнату я снял только сегодня. И встречались мы, ну так, чтоб серьёзно, как взрослые, – Марк смутился, – пока только один раз. Но я уже не могу жить без неё…

– А она? – напрямую спросил друг.

– Не знаю, – Марк потянулся за вином, которое поставил на стол слуга, – я устроил встречу с ней на постоялом дворе, когда ехал с поручением в отдалённый гарнизон, на обратном пути. Боялся, что она не сможет приехать, или не захочет. Но она исхитрилась отпроситься у родителей, найти какого-то знакомого купца, который ехал в ту сторону, отыскать этот самый постоялый двор. В общем, мы там встретились… До этого я думал, что она играется со мной и я для неё – просто развлечение на досуге, – Марк замолчал, отпил хороший глоток.

– И что? – тихо спросил Рем.

– И то! – буркнул Марк. – Мы даже не успели ни о чём поговорить, бросились друг к другу, ну и… А потом она заявила, что купец, с которым они ехали, будет только завтра, и осталась со мной на всю ночь… Такие вот дела, дружище! А как твоя подружка, Флавия? – перевёл разговор Марк.

– О, моя Флавия – это сама непосредственность! Ты знаешь, нам с ней гораздо проще: мы оба свободны, никому ничем не обязаны, я голодранец-легионер, она – голодранка, продающая на улице цветы и фрукты. У меня родителей нет, её мать только будет рада, если я возьму её замуж.

– А ты хочешь этого? – заинтересованно спросил Марк.

– Даже не знаю, дружище, – пожал плечами Рем, – нам с ней хорошо вдвоём, но если вдруг мы расстанемся, никто в Тибр топиться не побежит. Я подожду, пока стану центурионом, и, если к тому времени мы не разбежимся, то женюсь на ней. А нет, так и нет! – подвёл итог юноша, и взялся за курицу с кашей. – Прости, дико жрать хочется!

Вскоре прибежала Агриппина, расцеловала обоих ребят, весело болтая о пустяках, но в этот раз отчётливо демонстрируя разное к ним отношение: сидела рядом с Марком, прижималась к его плечу, заглядывала в глаза. Они поболтали ещё некоторое время, Рем практически один умял курицу, предложил прогуляться.

– Вы – как хотите, а я на Форум! Погуляю, потолкаюсь среди народа, Флавия тоже туда подойдёт!

– Давай. Если что, может, там увидимся!

– Я не хочу на Форум, – тихо сказала девушка, когда они вышли из корчмы и пошли в сторону набережной, – давай погуляем где-нибудь вдвоём, где нас никто не увидит…

– Давай погуляем немного, а потом пойдём в одно местечко, где нас точно не увидит никто! – воскликнул Марк.

– А что за местечко? – ещё тише сказала Агриппина, прижимаясь к Марку.

– Пойдём, увидишь… – хрипло прошептал юноша.

Они быстро дошли до Гранатовой улицы, прошли через тенистый сад, и поднялись по задней лестнице на второй этаж, так никого и не встретив по дороге. Марк открыл дверь ключом, и они оказались в комнате, совсем одни. Едва закрыв засов, Марк повернулся к девушке, и принялся жадно целовать, распутывая складки её одежды. Агриппина вся подалась навстречу его рукам, порывисто отвечая на поцелуи, жарко шепча: «О, Марк, о, мой любимый!»

Был уже одиннадцатый час дня[13], когда Марк, собрав всю свою волю, оторвался от любимой и отправился во дворец, к родителям. Девушка сама выставила его из комнаты, притворно сердито шепча: «Ну, Марк, ну, милый, нельзя тебе оставаться со мной так долго! Если ты не появишься у своих родителей, в следующий раз тебе не удастся выбраться! Да и я отпросилась только до восьмого часа. Ну будь же умничкой, родной!»

Собрав волю в кулак, юноша выбрался наружу и поспешил домой, оставив Агриппине ключ от комнаты, и пообещав выбраться к ней в ближайшее время. Он не видел, как девушка опустилась на кровать, разглаживая ладонью простынь, где совсем недавно лежал её возлюбленный, и плакала горько и безутешно…

– А, наш легионер пожаловал! – на этот раз отец был в хорошем настроении. – Где так задержался, почему поздно? Друзья не дали убежать к родителям? Смотри, будешь бегать от нас, лишу финансовой поддержки, – весело ворчал он. – Ну, идём, побеседуем, пока мать нам стол накроет! Как у тебя служба, движется?

– Да, папа, движется хорошо, – парень с трудом пытался переключиться на темы воинской службы, – три дня назад опцион Ганнибал даже похвалил меня!

– Ну, вот видишь, а ты говорил, что он к тебе придирается. Мне кажется, что старый вояка видит в тебе будущего военачальника, и хочет, чтобы ты стал не просто отличным солдатом, а самым лучшим. Поэтому и цепляется к мелочам. Сбитое дыхание после марш-броска вполне простительно для обычного новобранца, но неприменимо для самого лучшего!

Марк рассеянно улыбнулся, и, чтобы показать, что поддерживает разговор, спросил.

– А как обстоят дела на Востоке? Лев Макелла не собирается нападать на нас?

– О, тут очень интересно складывается! – воодушевился Алексий. – С одной стороны всё не очень хорошо – император Византии ведёт очень серьёзные переговоры, с кем именно – пока мы точно не знаем. Но в ближайшее время будем знать! Некий очень важный византийский чиновник Димитриос Стратиотис, один из видных военачальников несправедливо обойденный императором, прислал ко мне гонца с письмом, предлагая сотрудничество взамен на хорошую должность в римском Сенате после нашей победы.

– Вот как! – вежливо восклицал Марк, вспоминая нежные руки, ещё так недавно обвивавшие его шею, и мягкие девичьи губы… – Теперь, значит, ты будешь в курсе всего, что творится в Византии.

– Да, Марк, именно так! Только учти, что это очень секретная информация, о ней никто знать не должен!

– Да-да, конечно, я всё понимаю, – кивал юноша.

Император Алексий был настолько увлечён этими новостями, что совершенно не замечал ни рассеянность сына, ни его отстранённую улыбку.

Вскоре Марина позвала мужчин к столу, и они продолжили общую беседу. Она снова интересовалась легионерским бытом, отношениями с сослуживцами и командирами, а также тем, не устаёт ли на занятиях её любимый сын – вон какой у него измученный вид. Марк рассеянно улыбался, и говорил, что у него всё в порядке. Они посидели ещё немного все вместе, а потом Марк ушёл – ему пора было возвращаться в Легион.

– Алексий, послушай меня внимательно! – Марина зашла в кабинет мужа и попыталась вытащить его из своих мыслей. – С Марком беда!

– Что? Беда? Почему беда? – Деций осознанно отреагировал только на последнее слово. – Что-то случилось?

– Ещё не случилось, но может случиться, если мы не примем меры! Ты видел, что творится с сыном? Он не слышал половины того, что ему говорили, отвечал невпопад, витал в облаках!

– Да ладно тебе! Парень просто устал, может, он не ожидал таких нагрузок и немного сломался. Ему надо немного перетерпеть…

– Алексий! – перебила его жена. – Очнись, спустись с командирских высот! Тут дело не в службе и не в усталости. Мальчик влюбился, и влюбился по серьёзному!

– С чего ты взяла? – опешил Алексий.

– Дорогой, не забывай, я женщина, мать. И вижу многие вещи, которые тебе недоступны. У парня серьёзная любовь, и он не видит ничего вокруг!

– Послушай, ну что особенного, если молодой, здоровый парень познает радости плотской любви заранее? Ведь жениться ему ещё рано, да и не питает он нежных чувств к своей невесте, Плацидии.

– Алексий, тут не просто плотское удовольствие! У него что-то серьёзное. Я не знаю, кем он увлечён, но это явно не примитивная постельная интрижка. Марк – сын императора, его женитьба на Плацидии – политическое дело, если он слишком увлечётся другой женщиной и откажется от этого брака? При всей любви к тебе народа и армии, при всей поддержке, трон может зашататься, и уж тогда Макелла не преминет воспользоваться такой ситуацией!