Я порадовался успехам своих подопечных, однако призвал их не зацикливаться только на воздухоплавании, но и уделить внимание постройке парового двигателя. Кроме этого задумался о привлечении в группу кого-то третьего, обладающего не только инженерным мышлением, но и знаниями китайского и греческого языка, или хотя бы способностью к лингвистике. Всё-таки ребята занимались серьёзным делом, а не пустой болтовнёй, и языковой барьер всё же частенько становился препятствием.

Оставив Димитриоса с Чжимином работать дальше и выделив им на это значительные средства, я вернулся в Рим, налаживать оружейное производство и решать ещё множество важных дел. Проблемы заговоров и переворотов, похоже, были закрыты: народ, армия и церковь поддерживали меня как и прежде, а после того, как я не дал расправиться со своими союзниками-сенаторами, почти весь Сенат также перешёл на мою сторону, за исключением нескольких недовольных всем и всегда, но ограничивающихся мелкими пакостями и неспособных на полноценный заговор.

Теперь основной проблемой стали внешние отношения, и прежде всего – император Византии Лев Макелла, который пока не выказывал явной враждебности, но был явно настроен недружелюбно. Развившимся за время пребывания здесь чутьём, я понимал, что война с Восточной Империей не за горами, просто Лев пока не чувствует достаточно сил для её развязывания, и, возможно, ищет сильного союзника.

Ярким весенним днём в порту Остия пришвартовался корабль. Среди пассажиров, сошедших с трапа, выделялись двое молодых людей лет семнадцати на вид, оба высокие, крепкие, по-юношески свежие и красивые. Они выбежали на причал, радостно переталкиваясь локтями и посмеиваясь, вынеслись на площадь у порта, промчались сквозь какой-то переулок и снова оказались на площади, только уже на другой, поменьше, не портовой, а рыночной, окружённой забегаловками-попинами, торговыми лавками и прочими весёлыми заведениями.

Только тут остановились, чуть запыхавшись, и один из них спросил.

– Что несёшься, словно конь без колесницы?

– А ты чего замер посреди площади, словно колесница без коня? – парировал другой, и юноши вновь весело засмеялись.

– Ты куда сейчас, домой?

– Ну да, к папе-маме. А ты?

– А я в Легион, конечно. Наведу там шороха среди друзей!

– Эх! Я бы тоже в Легион заявился, только не знаю, что отец решит, куда меня направить…

– Ты его попроси, чтоб нас в один легион зачислили…

– Ещё скажи, в одну когорту. Тут ведь не он, наверное, решать будет, а легат Юлий. А если у отца будут какие-то планы насчёт меня, то он вообще может отправить куда-нибудь в провинцию. Эх, дружище, я сейчас готов горы свернуть, да и ты, наверное, тоже, с теми знаниями, что мы получили!

– Ладно, что сейчас гадать, давай-ка лучше заглянем в какую-нибудь попину, выпьем вина, теперь-то нам это можно по всем законам! – его более рассудительный друг перевёл разговор в практическое русло.

– А давай! О, вот как раз тут должна быть таверна толстяка Публия, помнишь?

– А то! Как мы туда пробрались впервые, делали вид, что уже взрослые, но папаша Публий сразу нас раскусил!

– Хотел выгнать, но я ему сунул серебряную монету…

– … он замахнулся было на тебя, а потом плюнул и принёс две чаши какого-то неимоверного пойла, от которого нас потом выворачивало наизнанку!

– Что-то я не нахожу его забегаловку… Вроде должна быть где-то здесь…

– По-моему, это она и есть. Только изменилась сильно: отстроилась, расширилась.

– Тогда – вперёд!

Они зашли внутрь, и удивились ещё больше: тут ничего не напоминало дешёвую попину, которую они помнили – чад из кухни, замызганные скамьи, галдящие посетители в грязноватой и бедной одежде. Сейчас здесь было чисто, стояли оструганные столы возле каменных скамей, а также крепкие стулья. Посетители также выглядели аккуратно и внушительно: группа немолодых легионеров сдвинула два стола, но вели они себя солидно, не кричали и не упивались вином – просто обедали.

Двое патрициев в богатых туниках. Четверо парней попроще. Ещё группка молодёжи. Какой-то мужчина в простой, но добротной одежде – ест свиную ногу с кашей, запивает пивом. Ребята заказали кувшин вина, овечий сыр и хлеб, выбрали столик недалеко от него, и не спеша принялись за трапезу, постоянно оглядываясь по сторонам, словно пытаясь разобраться в обстановке.

Их сосед доел очередной кусок и обратился к ребятам.

– Что, парни, из провинции приехали?

– Почему вы так решили?

– Да видно, что не местные, оглядываетесь, словно никогда в хорошей харчевне не были!

– Да нет, в хороших харчевнях мы бывали, и не раз, – возразил один из парней, тот, что повыше ростом, – просто раньше тут была дешёвая попина, а теперь…

– Теперь в Риме дешёвых попин практически не осталось, – назидательно произнёс их собеседник, – потому что нет на них спроса! А вы не знали? Тогда точно не местные!

– Неправда, мы из Рима, только давно тут не были!

– Только что из Александрии приехали, – добавил его товарищ.

– О, студенты императора! – обрадовался мужик. – Вернулись работать в Рим? И чем будете заниматься?

– Мы воины, легионеры, – гордо заявил высокий юноша.

– Ну, это совсем замечательно, легионеры! – у собеседника просто загорелись глаза. – Давно приехали?

– Только что…

Из-за стойки выглянул высокий, тучный хозяин таверны.

– Что тут за шум? – строго спросил он.

– Гляди, Публий, это ребята из Александрии! Наверное, скоро и твой Секунд явится!

– Наверное, – подтвердил Публий, – а эти ребята мне знакомы. Они года три назад, ещё совсем зелёные были, тишком сюда ходили, делали вид, что взрослые. А сейчас вон какие стали! – он одобрительно усмехнулся. – То-то я думал тогда, куда они делись.

К ним подошёл один из легионеров, обедавших рядом. Это был мужчина лет тридцати пяти, невысокий, коренастый с резко очерченным мужественным лицом, покрытым боевыми шрамами, пронзительными светлыми глазами.

– Опцион Урс Ганнибал, – каркнул он с сильным акцентом, и вопросительно посмотрел на ребят.

Парни автоматически, повинуясь отработанной привычке, вскочили со своих мест, вытянулись, и отдали воинское приветствие.

– Легионер Марк Деций, – доложил невысокий юноша, – прибыл домой после обучения в Александрии.

– Марк Деций? – вопросительно прищурился опцион. – Знакомое имя.

– Да, у меня много родственников, опцион, наше родовое имя очень распространено.

– Понятно. – Ганнибал повернулся к высокому юноше.

– Легионер Рем Сейвус. Также прибыл из Александрии.

– Почему не в своём легионе?

– Мы только что прибыли, ещё не распределены в легионы.

– Понятно, – опцион сухо кивнул и отошёл к своим товарищам.

– Вот так, ребята, у нас теперь порядки строгие, император баловать не даёт. Зато и живём мы благодаря его реформам гораздо лучше и богаче. Вот я, например, приехал в Рим, продал свой урожай зерна, накупил нужного, теперь собрал обозец небольшой, и назад, к себе!

– Вы землевладелец, помещик? – спросил Рем.

– Нет, сынок, я обычный крестьянин! Хотя, да, землю я почти выкупил в собственность, так что скоро стану землевладельцем. Благодаря Децию Либератору мы теперь совсем по-другому стали жить! Видели постройки на севере города? Это очередной завод – не мастерские, а большое производство. Там у меня старший сын работает, очень хорошо работает, мало того, что за труд ему платят, так он в том году все свои заработанные деньги в какие-то акции вложил, говорит, сам император обещал хорошую прибыль. И что вы думаете? Получил-таки прибыль, и какую! Мы и за землю взнос внесли, и опять этих вот самых акций купили. Сын говорит, на заводе сейчас молодой парень заправляет, тоже из студентов Александрийских. Всё с какими-то бумагами, чертежами – наука! Сначала посмеивались над ним, а когда деньги большие получать стали, рты-то позакрывали. Вот что значит учёность! Теперь младший мой землю тоже взял в аренду, выкупать будет. Я раньше с продажи урожая перед дорогой мог только полкувшина пустого пива себе позволить, а сейчас сижу вот, как патриций, обедаю. Так что вы, ребята, не топчитесь, если науку прошли, наверное, скоро в центурионы выбьетесь, а то и в легаты!