Ты – счастье Так сладко дышится в саду, Так сердце от восторга бьётся, Когда, как в призрачном бреду, Твой локон перед взором вьётся! Ты, словно этот вешний сад, Таинственной росой умытый, Где пчёлы гимн ему трубят, Целуя в сладкие ланиты. И я к губам припал, но страх Волненьем сердце мне сжимает: Вдруг эта сладость на устах, Как сахар, навсегда растает! И, словно песня, что звучит Из окон загрустившей дачи, Меня разлукой огорчит Каприз изменчивой удачи. Тебя судьбе не уступлю, Скорей сгорю в пожаре страсти: Ты – счастье, я тебя люблю! Нет жизни для меня без счастья! Памяти матери
В печаль окутана постель, И трудно осознать, Что из родных привычных стен Уходит в вечность мать. Последний вздох, терзает боль, И нет пути назад… Но и прощаясь, лишь любовь Её роняет взгляд. Язык не в силах повернуть, Чтоб доброе сказать, Сумела нам в глаза взглянуть И слёзы показать. Все рядом, взрослые давно, Но и в последний час Ей было трудно всё равно Одних оставить нас. И только вырастив детей, Мы в силах осознать, Что из святых всего святей И всех роднее – Мать! У родного крыльца Опять стою перед родным крыльцом, Куда, как сын, я каждый год стремился, Хотя уже был много лет отцом, И с отчим домом навсегда простился. Здесь ждал отец, слезу роняла мать; И их тоска сюда звала сквозь дали, Да я и сам не мог не тосковать, Прекрасно зная, как меня здесь ждали… С утратой их я сразу старше стал, Теперь никто не ждёт меня как сына, Об этом с дрожью мне шумит листва, Ещё отцом посаженной осины. Лишь тополя, волнуясь, ждут меня, Звенят листвой, встречая у могилы; Родителям они о том звенят, Что к ним пришёл, кто чтил и не забыл их… Ещё не раз вернусь к тебе, крыльцо, Куда тоска меня звала сквозь дали, Где боль утраты омрачит лицо, Лишь только вспомню, как меня здесь ждали!.. Путеводная звезда Затуманились в памяти дали, Отстучали свой гимн поезда, И застыла в тревожной печали Путеводная в небе звезда. Не спешить мне к родимой калитке Под весёлый колёс перестук, Не изведать счастливой улыбки И объятий родительских рук… Уж давно за седым небосклоном Старый сад, засыхая, грустит. И напрасно с учтивым поклоном В окна тополь с надеждой глядит. Заколочены досками рамы, И не скрипнет забитая дверь. Лишь рябина свечою багряной Ждёт у скромной могилы теперь. Всё ж я еду туда, где зимою К ней на тризну спешат снегири. Так что снова, звезда надо мною, Слушай песню колёс и гори! Земное чудо! Скромна, умна, несуетлива, Достойный возраст – не предел, Неувядаемо красива, А взгляд на жизнь и прост, и смел! Ты, как природа, что не знает, Каков грядущий грянет год, Порой ликует и страдает, Но держит твёрдый курс вперёд. И ты идёшь, верстая годы, Шагая через сонм невзгод, Упорно покоряя броды И даже счастья трудный брод. Тебя любить легко и трудно, Порой упряма и горда, И всё же ты земное чудо, Как дар божественный Христа! И пред тобой, словно иконою, Склоняюсь, веря и любя, Как пред Судьбой, с тобой покорною И непокорной без тебя. Милая Милая, за сухость не суди И к другой напрасно не ревнуй – Холодом повеяло в груди, Оттого не греет поцелуй. И за то помилуй и прости, Что любовь я чаркою гублю, Потому не смог произнести Слово долгожданное – люблю. Тень разлуки от себя гони, Если в сердце половодья звон, Он для нас, как путнику огни, Что надеждой льются из окон. Но меня попробуй отогреть, Сам, увы, не в силах приказать Сердцу жарким пламенем гореть, А устам, пылая, целовать. 9 ноября 1995 года «Оттрезвонили шпоры гусаров…» Оттрезвонили шпоры гусаров, Сник усов восхитительных вид, Что под рокот цыганской гитары Укрощали и волю, и стыд. Нынче всё удивительно просто: Всё доступно для слуха и глаз, Сладкий яд покорителя тоста Нас сведёт и опутает нас. Потускнел блеск мехов королевских: Для любви это всё мишура, Реквизит обольстительниц светских И фантазии светской игра. Коль полюбишь обычные очи И любви неприглядный предмет, Так уж душу навек заморочат, Что поверишь – прекраснее нет! 29 ноября 1996 года |
