Слышен бой часов.

Маня: Что опять?

В окне появляется мальчик пяти лет.

Мальчик: Маня – это соблазн.

Мальчик растворяется в окне. Маня сидит, окаменев, потом оживает.

Маня: Время идет. Как надоело время! Итак, Жорж, хочу тебе рассказать… Жила-была на свете женщина. И у нее были такие длинные ногти, что она доставала ими до звезд и брала оттуда пробы грунта.

Маня с опаской смотрит на часы.

Маня: Уже пять часов после вчерашнего дня. Как время бежит от вчерашнего дня. Жорж, я продолжаю рассказ.

Звучит сирена.

Маня: Что это? Постоянно отвлекают.

Жорж: Война, миледи.

Маня: Какой ужас, не успела рассказать об этой женщине. Пойдемте в бомбоубежище. Поспешите. Не хочу, чтобы вы погибли, не выслушав мой рассказ.

Уходит.

Слышен визг падающих бомб. Через некоторое время наступает тишина.

Маня возвращается.

Маня: Прекрасно, что нас не убили и я могу продолжить свой…

Появляется карлик.

Карлик: Здравствуйте, девушка и мальчик.

Маня: Ну, привет, опять пришел, а часы еще не звонили. Куда ты торопишься? Лучше бы опаздывал.

Карлик (недоумевая): Как? Что?

Маня: Не звонили часы, а ты пришел, зачем?

Карлик: Вы меня с кем-то перепутали.

Маня: А ты что не тот мальчик?

Карлик: Я вообще-то не мальчик, я давно зрелый мужчина.

Маня (вглядываясь): Извините. Зачем вы пришли тогда?

Карлик: Говорят, вы рассказываете интересную историю о женщине, у которой длинные…

Маня (обрадовавшись): Конечно, конечно! Очень! Очень интересную! Садитесь, слушайте.

Карлик садится напротив.

Маня: Начинаю сначала.

Появляется девушка.

Девушка: Здравствуйте, правда, что вы рассказываете историю о женщине, которой все мужчины давали деньги не за половые акты, а за длинные пальцы?

Маня: Откуда вы знаете? Я..

Девушка (перебивая): Я все знаю. Например, я знаю, что мужчины не пользуются презервативами, когда снимают проституток.

Все: Какой кошмар! Больше никогда не будем с мужчинами заниматься сексом. Вряд ли среди них найдется такой, кто не пользовался услугами жриц любви.

Шепот голосов мужского пола: История приобрела интересный оборот, пойдемте слушать.

Голоса выходят на сцену.

Маня: А это еще кто? Ба, они голые!

Г4: Дайте перед смертью голыми походить, а то все прикрываемся.

Маня: Вы тоже историю пришли слушать? Садитесь.

Все усаживаются.

Появляется батюшка.

Батюшка: Дети мои, разрешите святому человеку перед смертью согрешить.

Все (радостно): Садись и ты, батюшка.

Батюшка сбрасывает с себя одежду и приземляется на свободный стул.

Появляется старушечка.

Старушечка: У меня есть еще три табурета, и к нам могут прийти еще три человека.

Маня: И вы садитесь, бабушка. То батюшка, то бабушка.

Из зала на сцену бегут зрители, надеясь занять два свободных стула.

Звонят часы. Появляется мальчик.

Мальчик: Маня – это соблазн!

Финал.

Когда в мае 1980-го мы прилетели в Нью-Йорк во время забастовки общественного транспорта, первое, что совершенно поразило нас, часами гулявших тогда по городу, было огромное количество мусора самого разнообразного вида, лежавшего на границе тротуаров. Пешеходы спокойно перешагивали через мешки, не обращая на них никакого внимания и даже не замедляя шаг. В апреле следующего года, во время забастовки профсоюзных мусорщиков, мусором и мешками гниющей еды были заполнены уже не только тротуары, но и проезжая часть. Крысы бегали под ногами среди разорванных мешков, и вонь во время теплых дней распространялась повсюду достаточно быстро. Самое удивительное для нас, нищих иммигрантов, приехавших из голодной Москвы с пустыми магазинами, было то, что на помойках лежало множество почти новых вещей, мебели, матрасов, нетронутой еды, ярких, красивых пакетов и коробок, глянцевых журналов и книг, игрушек и прочих невиданных чудес. А около дешевых ресторанов валялось еще и невероятное количество белой пенопластовой посуды, напоминая морскую пену у кромки прибоя. Для того, чтоб обзавестись необходимой мебелью на первых порах, надо было просто прогуляться вечером по улицам в дорогих районах и успеть подобрать нужное до приезда уборочной машины. Было впечатление, что люди все время что-то покупают и выбрасывают то, что купили вчера. Магазины, казалось нам, завалены вещами, ширпотребом, а лавки продуктами. В Риме, откуда мы приехали, такое можно было увидеть только на дешевых рынках. Со временем мы привыкли к такому положению дела и перестали обращать на это внимание. После перестройки, когда в Америку стали приезжать мои русские друзья, я опять заметила горы мусорных мешков, взглянув на них глазами моих изумленных гостей.

В 1989 году я сняла мастерскую в художественной колонии в прекрасном парке на северном берегу Стайтен-Айланда, (Staten Island) – острова в юго-западной части города. Там я узнала, что большую часть этого прекрасного, тихого и зеленого рая занимает муниципальная свалка, с удивительно подходящим старо-голландским названием «Fresh Kills». Свалка оказалась самой большой в мире по площади и с самым высоким «горным хребтом», искусственно созданным человечеством – manmade landscape!

На протяжении последующих 10 лет я собирала всю возможную информацию об этом «новом чуде света» и создавала в местном музее мультимедийные интерактивные инсталляции и объекты на тему современной цивилизации, мировых помоек, их будущего и энтропии, которую невозможно остановить. В качестве художественного строительного материала я использовала продукты ширпотреба, фабричных отходов и обрезков, и разной формы пенопластовые упаковки. Мне даже удалось получить разрешение на персональный тур по всей территории свалки в сопровождении ее директора и с проведением съёмки и зарисовок работ огромных, похожих на древних динозавров, экскаваторов. От этой незабываемой поездки остались фотографии высоких гор из разноцветных пластиковых пакетов, похожих на полотна Джексона Поллака, и копошившихся над этими пакетами бесчисленных стай чаек – как из фильма Хичкока – прилетающих строго по часам на кормление перед закладкой мусора земляным коричневым теплым стеганым одеялом. Это была «зона» из фильма Тарковского «Сталкер», с речками и озерами с зеленовато-розовым свечением, с трубами, торчащими повсюду для отвода газов из земли, кипящей внутри огненной лавой, переплавляющей спрессованные под колоссальной тяжестью отходы.