– Я не злой, – проворчал Райнер, пригубив новую порцию вина. Воспоминания о первых месяцах после обращения уже оставили его, но он немного приободрился благодаря им. – И хватит обо мне. Я пригласил тебя не для того, чтобы препираться, кто кому и чем обязан. Нам надо серьезно поговорить об Элисон.
– Как скажешь. – Улыбка Хейки свидетельствовала о том, что его удовлетворила перемена темы. – Я о ней и так постоянно думаю.
Райнер не сомневался. Брат спорил с ним по любому поводу, но, как только речь заходила об их сестре, Хейки становился сговорчивее.
– Она должна заплатить за свой побег, – продолжал Райнер, с каждым новым словом хмурясь все сильнее. – Как ты уже знаешь, я придумал ей наказание…
– Мы придумали, – поправил его Хейки с довольной рожей. Вот хвастун – этот никогда не упустит возможности перетянуть одеяло на себя.
Райнер скрипнул зубами.
– Да, не спорю, – процедил он с неохотой. – И все же основную часть наказания придумал я. Но это все не имеет значения. Меня тревожит другое. Ты помнишь, какой она была в том замке?
– Бесстрашной, самоуверенной и дерзкой, – ответил Хейки и поджал губы.
– Она нас не боялась, – согласился старший Ричи. – Я наблюдал за ней. Ты видел, как она изменилась? Ее волосы побелели, а глаза стали мутно-фиолетовыми. Страха в ней не осталось, когда она… вернулась к жизни. Кстати, как ей это удалось? Такое случалось с ней в прошлом?
– Ни разу.
– Боюсь, нам с ней не сладить. – Райнер потер переносицу. Если бы у него могла болеть голова, то только от тяжелых мыслей об Элисон, а не от вина или занозы-Хейки. – Мы должны найти способ запечатать ее силу, пока она не начала интересоваться своим даром. Сколько ей было лет в прошлый раз, когда магия впервые пробудилась в ней?
– Пятнадцать.
– Значит, мы ходим по кругу, – признал вампир, – и каждый раз возвращаемся к началу. Нам следует быть осторожнее, пока мы не придумаем, как подавить в ней зачатки этих способностей. Нужно заставить ее снова нас бояться. Страх не позволит ей использовать магию втайне, и она не осмелится изучать ее на стороне.
– Страх вернется, когда она узнает, что мы для нее приготовили, – пообещал Хейки с кривой улыбкой. Он водил пальцем по хрустальной ножке своей чаши. – Она за все ответит.
Терзаясь сомнениями, Райнер подумал и спросил:
– А ты уверен, что это не убьет ее?
– Будь спокоен, – заверил его брат. – Не убьет, а только ослабит и лишит желания раздумывать над новым побегом. Вот увидишь, наказание пойдет ей только на пользу. После него она вновь станет покорной и тихой. – Хейки подался вперед. – Ты мне лучше ответь, ну зачем тебе сдался этот рунолог?
Он не счел нужным делиться с Хейки своими мыслями и ушел от прямого ответа. Винсент по его жесту подлил им вина, однако следующую порцию вкуснейшего напитка Райнер так и не выпил. Тревога упрямо не покидала его. Сила, пробудившаяся в Элисон, сделала его положение в поместье шатким и могла лишить власти в любой момент. Райнер не славился хитростью, как Хейки, но кое-какие козыри у него имелись. Варианты, позволяющие усмирить Элисон, если та начнет заявлять о своих правах…
Оставалось надеяться, что до них дело не дойдет.
Часом позже, убедившись, что Хейки ушел к себе, Райнер спустился в подвал. Пленник сидел в изготовленной для него клетке из переплетения толстых железных прутьев. Факелы здесь не горели, но вампир не нуждался в источнике света: его зрение во много раз превосходило человеческие возможности, позволяя видеть все даже в кромешной темноте.
– Вы пришли убить меня? – Голос рунолога за пару недель заточения сделался хриплым и тихим. Пленник зашевелился в углу клетки, подползая поближе к прутьям, чтобы взглянуть на того, кто пришел.
– Убить? – Райнеру нравилось производить на людей жуткое впечатление, но это был не тот случай. Для полноценного диалога и соглашения ему придется вести себя вежливо. – Нет, что ты. Убить тебя я не могу при всем моем желании. Догадываешься, зачем я взял тебя с собой?
Из темноты клетки на него смотрело лицо. Измученное, серое. С их последней встречи рунолог постарел на добрую сотню лет и выглядел как дряхлый дед с этой своей отросшей бородой и чересчур умными глазами. Мужчина не отвечал, и Райнер в нетерпении пнул сапогом его клетку. От оглушительного звона металла рунолог взвыл и зажал уши руками.
– Ну же, Зартос. Твои друзья говорили, что ты ученый. А что отличает ученых от других людей? У них острый ум и смекалка, а еще они умеют находить ответы на любые вопросы. Не заставляй меня разочаровываться в тебе.
– Друзья… – Рунолог горестно вздохнул и провел рукой по толстым прутьям, еще вибрировавшим от удара вампира. – Они не могут называться моими друзьями после того, что сделали.
– О чем ты? – Прежде чем Зартос ответил, Райнер вспомнил сам. – Ах, точно. Элисон… – Вампир улыбнулся при воспоминании о ее глазах, наполненных слезами горя и ужаса. – Но от того, что демоны предали ее, быть твоими друзьями они не перестали. Они ведь не тебя предали, а девчонку, которую едва знали.
– Они обещали помочь ей и нарушили слово, – возразил рунолог. – Отправили ее в опасное место – в мир со своими правилами и законами. Она могла там погибнуть! Эта девушка… – Зартос покачал головой. – Я мог бы помочь ей, если бы они сдержали свое слово.
Райнер пожал плечами. Переживания несчастного ученого волновали его в последнюю очередь.
– Даю тебе еще одну попытку – последнюю. Зачем ты здесь?
Зартос замолчал, скрипя своими древними извилинами. Райнер прислонился плечом к холодной стене. Люди все делают медленно, подумал он с нарастающим нетерпением. Как же это раздражает! Наконец маг ответил, но очень тихо, словно не хотел, чтобы Райнер его услышал.
– Вы хотите знать, кто она такая? – предположил он осторожно.
– Слишком просто. Я и сам знаю, кто она. И получше тебя знаю.
– Тогда чего вы хотите, если сами все знаете?
– Я знаю, а вот она – нет. В этом все дело. Элисон и дальше должна оставаться в неведении. Она не должна узнать правду о себе. Ни от тебя, ни от кого-либо еще.
– Кажется, теперь я начинаю понимать. – Зартос обеими руками вцепился в прутья клетки и просунул свой любопытный нос в пространство между ними. – Вы боитесь, что она узнает правду, ведь тогда все потеряете. Стало быть, вся ваша власть – пустышка.
Прямота, с которой он высказался, обескуражила Райнера, не привыкшего слышать такое от людей низкого происхождения. Он опустился на колени рядом с клеткой и обнажил скрытый клинок прежде, чем рунолог успел моргнуть. Одно быстрое движение – и лезвие у горла наглеца.
– Я хотел увидеть твой ум, – прошептал вампир, ощущая пульсацию артерии под лезвием клинка, – но ты слишком увлекся. Вскоре я пожалею, что оставил тебя в живых, если ты продолжишь дерзить мне. Мне ничего не стоит перерезать тебе глотку и покончить с тобой навсегда.
– И все же ты этого не сделал, – прохрипел Зартос. – И не сделаешь, потому что я тебе нужен. Ты сам только что это сказал.
– Верно. – Спрятав клинок в рукав, Райнер встал. – Пока ты мне нужен. Мне доложили, что ты знаток древних языков. Я освобожу тебя. Ты будешь переводить для меня книги из библиотеки.
Зартос воспринял эту новость так, как будто и ждал этого – без удивления. Он только спросил:
– Мне вернут мои свитки, чтобы я мог продолжить работу с рунами?
– Магия тебе не понадобится. – «Не хватало еще, чтобы он ею пользовался!» – Для переводов волшебство не нужно: лишь знания и хорошее зрение. Как видишь, все, что нужно для работы, у тебя уже есть. Жить ты будешь на чердаке, но если я увижу хорошее поведение, то, возможно, пожалую тебе одну из гостевых комнат – они просторнее и намного уютнее подвального крысиного логова.
– Хорошее зрение… – пробормотал рунолог. – Чудо, если оно у меня осталось. Темнота вредит глазам. Сначала Долина, потом этот ваш подвал… Я уже начал забывать, что такое настоящий яркий свет.
