И вот, теперь, наконец, начиналось то, ради чего, собственно, они и проделали этот путь. Наверное, кто-то из молодых людей, парубков - вспомнил Николай старинное слово, заранее пошёл вперёд, чтобы развести на опушке костёр; уж больно скоро тот разгорелся. И это был не аккуратный туристический костерок, а большой огонь, буйно рвавшийся к лунному небу и озарявший лица собравшихся причудливыми красноватыми отблесками.
Девушки и парни завели вокруг костра хоровод под новую песню, в слова которой Николай даже не пытался вслушиваться. Он просто внимал простой, напевной мелодии, которая, вкупе с весёлым огнём, ввергала его в какое-то восторженное состояние. Ему сейчас очень хотелось присоединиться к поющим и танцующим, но сделать это отчего-то было неловко. Его сосед, развалившись на траве, отпускал очередные скептические замечания.
Неожиданно хоровод разомкнулся, и та самая девушка с озорными глазами вдруг протянула Николаю руку, приглашая его вступить в круг. При свете костра глаза её казались совсем бездонными и отливали каким-то нездешним светом, которому нельзя было подобрать названия. Отбросив смущение, Николай принял приглашение, чем вызвал новую порцию веселья у курильщика, отказавшегося присоединиться к забаве. Сначала ему казалось, что танцует он нелепо, словно подвыпивший посетитель ресторана среди профессиональных артистов, но через пару минуту смущение куда-то ушло, движения сделались свободными и естественными, и Николай с удивлением заметил, что поёт вместе со всеми. Слова старой языческой песни всплыли откуда-то из глубин памяти, хотя он и не помнил, чтобы когда-нибудь слышал их раньше. Лицо горело, то ли от огненного жара, то ли от странного возбуждения. Он то смотрел сквозь костёр на молодые весёлые лица, то поднимал глаза к луне и растворялся в этой необычной, но отчего-то казавшейся такой знакомой обстановке.
Николай никак не ожидал, что кто-то будет прыгать через такой огромный костёр. Он, конечно, читал об этом обычае и видел его в кино, но предполагал, что огонь слегка притушат или сначала дадут костру прогореть. Но ничего подобного не произошло. Участники хоровода разбились на пары, и вот уже первая из них, девушка, с которой заигрывал экскурсант, и парень, который теперь казался не хмурым, а бесшабашно-весёлым, разбежались и буквально перелетели через огонь. А за ними другая, третья...
Когда все уже совершили свои прыжки, девушка, о которой думал Николай, снова протянула ему руку и выжидательно улыбнулась. Её ровные зубы в свете костра сверкали, словно неоновая реклама, а озорные глаза оценивали городского гостя. Ну, как: решишься или нет? Её рука была гладкой, нежной, но неожиданно холодной и сильной. Казалось очень странным, что такая красивая девушка вдруг оказалась без кавалера, но задумываться об этом не было ни времени, ни желания. Николай, действительно, очень боялся, но отступить в такой ситуации он никак не мог. "В конце концов",- успокаивал он себя: "Прыгнули же остальные, и пока что никто не сгорел, и даже не обжёгся!"
Твёрдая девичья рука увлекала его вперёд. Николай постарался припомнить всё, что усвоил во время недолгих занятий волейболом в детстве, они разбежались, оттолкнулись и совершили, как ему казалось, рекордный прыжок. Перед самым костром он инстинктивно зажмурился, но это оказалось совсем не так больно и страшно. Его только немного обдало жаром. Зато после прыжка во всем теле появилось такое ощущение лёгкости, какое он не испытывал с ранней юности. Хотелось прыгать ещё и ещё. Теперь Николай смело посмотрел в глаза девушки, которые, как ему показалось, глядели теперь на него гораздо нежнее, хотя и не переставали смеяться. Молодой человек понимал, что гордиться ему особо нечем, что он сделал только то, что для здешний парней является самым обычным делом. Но девушка, как видно, оценила смелость городского гостя, а для него сейчас не было на свете ничего важнее.
Пара, в которой прыгал Николай, оказалась последней, но подвыпивший экскурсант, посмотрев на такую удаль товарища, решил показать, что тоже не лыком шит. Он решительно поднялся, и не слишком твёрдой походкой двинулся в сторону костра. Николай хотел было его остановить, но девушка почему-то удержала его, и в её глазах на сей раз промелькнуло что-то кошачье. Бросив в костёр недокуренную сигарету, смельчак попытался было поймать какую-нибудь из девушек себе в пару, но те только со смехом уворачивались от не слишком проворного ухажёра. Когда тот обратил своё внимание на девушку, с которой стоял Николай, кулаки у него непроизвольно сжались, и он уже сделал шаг вперёд, но девичья рука неожиданно властно удержала его на месте. Сама же спутница, на время оставив Николая, подошла к смельчаку и что-то прошептала ему на ухо. От этого он тут же расплылся в неприятной, самодовольной улыбке. Но прыгать отчего-то не стал, что дало Николаю возможность почувствовать своё превосходство. Конечно, ясно было, что в таком состоянии экскурсант приземлился бы прямо в костёр, а организаторам фольклорного тура неприятности со страховкой, понятное дело, были не нужны. Но Николай всё равно ревновал; ведь ему она не сказала пока ни слова.
Между тем пришло время кульминации праздника: пора было отправляться на поиски цветущего папоротника. Прогулки в лесу в ночное время, как понимал Николай, - дело нелёгкое, даже опасное и, если честное признаться, довольно жуткое. Хорошо, конечно, что луна хоть как-то разгоняла окружающий мрак, но кроны деревьев почти не пропускали её свет, а ветви, отбрасывая причудливые, колышущиеся тени, способны были напугать самого отважного человека. Впрочем, если верить фильмам, цветок должен был светиться очень ярко. Николай толком не помнил, что будет, если найти этот папоротник: то ли человеку откроются клады, то ли случится ещё что-то хорошее. Может, исполнится заветное желание? Книгу же он перечитать не удосужился. Но, начав вспоминать, он тут же одёрнул себя: смешно верить в старые легенды.
В лес молодые люди углублялись по двое; так же, как и прыгали через костёр, и Николаю вдруг подумалось, что многие из этих парочек отправляются туда вовсе не за мифическим папоротником, который, насколько он помнил из уроков биологии, вообще не может цвести. От этой мысли и от того, с кем ему предстояло идти, его сердце забилось быстрее и радостнее. Он пытался гнать от себя волнующие фантазии, чтобы потом не разочаровываться, но надежда на прекрасное романтическое приключение была сильнее. Тем более, что когда девушка взяла его за руку на этот раз, то посмотрела на него так ласково, что в этих глазах хотелось утонуть. Николай опасался, как бы третьим лишним с ними не пошёл тот самый турист, но он, на прощание плотоядно поглядев на его спутницу, присоединился к другой паре, где, судя по всему, такому товарищу были не слишком рады. Николай даже пожалел этих молодых людей: вместо романтической прогулки им предстояло таскаться по лесу с пьяным дураком.
Едва они вошли под своды леса, Николаю показалось, что он сейчас заблудится, но девушка целеустремлённо тащила его вперёд, словно спешащая мать, ведущая своё несмышлёное чадо. Он спотыкался о корни, ветки словно специально изгибались так, чтобы побольнее хлестнуть его по лицу, где-то вдалеке ухала сова, но ему было отчаянно весело и совсем не страшно. Он не знал, куда ведёт его загадочная проводница, но отчего-то верил, что это будет какое-то особенное место. "Не так быстро!",- воскликнул он однажды, едва не налетев на толстый, шершавый ствол. "Иди за мной, Микола! Я приведу тебя!",- отозвалась девушка красивым, грудным голосом. "Куда?", - спрашивал он, изо всех сил стараясь не отстать и удивляясь про себя, что ей известно его имя. "К папоротнику!",- смеясь, отвечала она, окончательно кружа голову Николаю. То слева, то справа, то и дело слышались голоса и смех других парочек, но они становились всё тише, покуда не заглохли совсем.
