– Петька, ты? – спросила я чуть дрогнувшим полушепотом, а по спине заскользила капелька пота. – Откуда?
– Анька! Я, собственной персоной! – его бархатный голос, как когда-то очень давно, убаюкивал и совращал с первых звуков. Сразу нахлынули воспоминания, наполнив меня сумасшедшим запахом сирени, горячими объятьями, бесконечными разговорами, ночными гуляньями до рассвета и выяснениями, кто кого больше любит. – Узнал случайно, что ты в Ницце, и телефончик наши люди тут же скинули. Это судьба! Я себе не прощу, если не увидимся! Я в Испании, в Сантандере. Как уехал сюда лет двадцать назад на специализацию, так тут и живу и, между прочим, уже три года как один. Я один и ты одна, улавливаешь? Приезжай, это всего 12 часов на автобусе! Встречу, все покажу, везде провезу! Давай, Анька, не дрейфь, раскупоривай мысль скорее!
У меня ничего не раскупоривалось, мысли слетелись в одну большую кучу и никак не хотели разложиться по полочкам.
– Я не бельмеса не говорю ни по-английски, ни по-французски, ни по-испански, как я поеду? Ну, допустим, билет мне купят… – бормотала я в ответ, слабо сопротивляясь.
– А я встречу! Прямо на автостанции! Йо-хо-хо! – закричал в трубку Петька голосом пирата.
Я прикрыла глаза, не в состоянии сопротивляться всплывающим картинкам из прошлого. Петька… Он тут же возник перед моими глазами с развевающейся длинной пшеничной шевелюрой и коньячным загаром дикого моря. Он и, правда, всегда выглядел, как будто только что сошел с пиратского фрегата: обветренные губы, соль на волосах, запах кедровой смолы…
Он был дитя воды и ветра, лодок и парусов. Мы познакомились в Крыму, в студенческом походе, и он поразил тогда невероятной внутренней свободой и уверенностью в себе. Он сразу выделил меня из всех, взял за руку и больше не отпускал…
– Приеду, возьму билеты и приеду, – я приняла решение неожиданно быстро. В конце концов, необдуманные поступки украшают жизнь, а весь мой французский отдых изначально был большой авантюрой. Почему бы мне не продолжить двигаться в том же русле, к тому же обратный билет в Москву только через неделю? Может быть, вся моя поездка была предназначена для этой встречи с Петькой, и как веревочка не вейся, случится то, что обязательно должно случиться.
Весь следующий день я решила посвятить шопингу. Мысли нужно было разложить по местам, чувства отправить на время проветриваться, обиды стараться не вспоминать, а если не получается, то засунуть в самый дальний угол, ну и вообще, к встрече нужно подготовиться. Лучшего лекарства, чем шопинг для восстановления гармонии и баланса между душой и телом, я не знала. И еще, я хотела выглядеть на все сто, так, чтобы он увидел меня и снова погиб, только теперь уже навсегда. Воображение быстренько стало рисовать отрывки из нашей будущей совместной и обязательно счастливой жизни, нервозность куда-то ушла, ничто не травмировало мою психику муками относительно правильности принятого решения, настроение было великолепным. Все-таки богатые фантазии – еще один неиссякаемый источник удовольствия!
Я помню свое потрясение, когда впервые услышала, как он поет. Костер, палатки, горы, съедобный воздух, сияющие жизнью глаза Петьки и его песни под гитару… Сплошная романтика! У меня, как у человека с хорошим музыкальным слухом, начинало сжиматься сердце от нереального тембра его голоса и от точного попадания в ноты. Его песни напоминали невесомые акварельные наброски, необычные, притягивающие и трогающие душу. Одновременно с этим в них была какая-то шершавая терпкая нота, напоминающая несладкий пряный имбирный чай. Его песни, пробивающие до мозга костей и взрывающие душу, я могла слушать бесконечно. Это было как прогулки по осеннему прохладному лесу, как свежий ветер после сильной жары, как переливающаяся на солнце семицветная радуга над полем подсолнухов.
Я бродила по бутикам и местным лавчонкам, тщательно подбирая гардероб, соответствующий состоянию моей души. Мне хотелось соединить комфорт для автобуса с гламурной женщиной-мечтой для Петьки. Мне хотелось представить себя ему независимой и самодостаточной, не потерявшей своего шарма, имеющей на все свою точку зрения и свои милые привычки. Пусть видит, что я не цепляюсь за прошлое, так как достигла всех своих целей в настоящем. И никакой небрежности в одежде, что бы не было никаких ассоциаций с беспорядком в душе… А дальше будь как будет.
Я выбрала симпатичный бордовый сарафан с большими, вышитыми стразами, карманами и белую дизайнерскую рубашку, открывающую руки в нужных местах. К ним я добавила ажурные серьги с жемчужинками в центре, большую кремовую сумку и шляпку такого же цвета, украшенную милыми бордовыми цветочками. Шляпка была слегка тесновата в объеме, но уж слишком здорово гармонировала с сумкой. Ради такого убойного сочетания можно и потерпеть. Нас, русских женщин, умеющих останавливать коней на скаку, такая мелочь остановить не может. В одном из бутиков рука потянулась к бордовым босоножкам с каблуками-убийцами. Они были настолько хороши, что я не могла и не стала с собой спорить и противостоять желанию приобрести их немедленно. На всякий случай, из чувства самосохранения, некстати вспомнив про свои «пятьдесят плюс», я купила белые кеды на толстой подошве. «Пусть будет легкая одежда, пусть будет легкая надежда!» – пробормотала я себе под нос и увидела доброжелательную понимающую улыбку продавщицы, которая тут же быстрым движением рук вытащила откуда-то роскошный шарф-парео, повторяющий цвет моего сарафана и «убийственных» босоножек с белыми разводами в тон кедам. На чисто русском языке она предложила мне его примерить, как дополнение к уже приобретенной обуви. За ее улыбку, за родной язык, за понимание и просто за необыкновенную атмосферу солнечного утра, я забрала шарф без раздумий и впала в состояние абсолютного счастья от всего происходящего со мной.
Больше никаких сомнений, никаких лишних волнений, только удовольствие от предвкушения встречи. «Частенько именно от него, от предвкушения, получаешь больше удовольствия, чем от самого удовольствия», – предательски мелькнуло в голове, мелькнуло и исчезло, а я решительно вошла в отдел женского белья. Мысль о том, что одеваться надо так, чтобы было не стыдно раздеваться, чередовалась с мыслью о недопустимых глупостях, которые бесконечно лезли в мою голову. В конце концов, чтобы быть уж совсем честной с самой собой, я полностью осознала, что нахожусь уже в том возрасте, когда глупости творят продуманно, и отметилась покупкой роскошного ажурного бюстгальтера цвета топленого молока. Уже сидя в автобусе, я поняла, что бюстгальтер жестковат, «кусается» и слегка царапается в области застежки, но это была такая ерунда по сравнению с предстоящей встречей, призванной встряхнуть и изменить всю мою жизнь. Автобус набирал скорость. Где-то в прекрасном испанском городке меня ждал Петька с потрясающей программой, которая точно не даст мне соскучиться. За окнами проплывали лавандовые поля и виноградники, хрустально-прозрачные небольшие речки, оливковые рощи и крохотные деревушки, затерявшиеся среди лугов с сочной зеленой травой. Я прикрыла глаза и погрузилась в воспоминания.
Петька был студентом 5 курса медицинского института из далекого Иркутска, я – первокурсницей консерватории из Москвы. Все его рассказы были об анестезиологии и анестезиологах, о мечтах, связанных с этой профессией. Я не очень соображала в медицинских вопросах и даже осмелилась уточнить у Петьки, тот ли это доктор, который в моем понимании делает пациенту снотворный укол перед операцией, чем вызвала шквал негодования с его стороны.
– Ты ничего не понимаешь! Если анестезиолог хороший, то во время операции пациент ничего не чувствует, ну совсем ничего. Это самая важная профессия на мой взгляд. Разве смог бы хирург оперировать, если бы не было рядом анестезиолога? Это плохую операцию можно переделать, а плохой наркоз никогда! А что такое реанимация, знаешь? Это грань между двумя мирами! Это место, где с того света возвращают. А кто это делает? Бог, конечно, но делает это он руками врача анестезиолога-реаниматолога.
