Леньку я увидела не сразу. Он стоял в стороне от остальных детей и смотрел на нас открыто и безмятежно. Во мне как будто что-то щелкнуло, и я повернула голову в сторону мужа, буквально споткнувшись о его взгляд. Да, да, да, решение было принято нами мгновенно, единогласно и без долгих обсуждений. Леньке было пять лет. Темноволосый, вихрастый, улыбчивый, беззлобный, он производил впечатление домашнего ребенка. Где-то еще болталась его непутевая мать, лишенная родительских прав, но нас заверили, что с ней проблем не будет. Между Ленькой и мужем сразу установилась какая-то неуловимая связь. Он не сводил глаз с будущего отца и внимательно слушал каждое его слово. А папа таял. Каждый наш приезд был шагом к обоюдному счастью.

Наступил момент, когда мы впервые привезли Леньку к нам в гости. Это было как раз перед Новым годом. Елка, мандарины, сладости, подарки – все было готово. От всего этого изобилия ребенок беспомощно крутил головой и улыбался. Глядя на него, муж сиял. Ленька сразу стал называть нас мамой и папой. В доме пахло пирогами, уютом и впервые за долгие годы спокойствием.

«Как это едят?» – Ленька стоял передо мной и крутил в руке пузатый мандарин. У меня даже горло перехватило от нахлынувших эмоций. – «Попробуй, это очень вкусно. Мы обязательно тебя всему научим. Всему-всему, ведь мы теперь твои мама и папа», – говорила я, старательно очищая мандарин.

Ленька был в восторге и от мандаринов, и от пирогов, и от всей моей готовки. Они с папой сначала пытались мне помогать и пробовали очень вкусно порезать колбасу, а потом под общий хохот заявили, что у них гораздо лучше получается все это вкусно съесть. Вечер закончился безумными забегами и играми с котом. Так они и уснули вместе, почти в обнимку, Ленька и кот.

А ночью началось какое-то безумие. Ребенок исчесывал себя до крови. Он весь покрылся красными волдырями и бегал с криками по комнате. Таблетки от аллергии облегчения не приносили. Мы обтирали Леньку водой, водкой, мазали каким-то кремом, махали на него полотенцами. Лучше не становилось. Казалось, что эта ночь ада никогда не закончится. Ребенок уснул только под утро. Знакомый врач, внимательно выслушав наш рассказ, сказал, что от кота нужно срочно избавляться.

Легко сказать, «избавляться». Как? Куда? Существо, которое мы обожали, которое буквально вытащило нас в сложный период жизни. Леньку мы взяли повторно к себе через неделю. Квартира к этому моменту по совету доктора была отдраена до блеска, включая стены и мебель. Мы по нескольку раз прошли тряпками каждый квадратный сантиметр, где мог притаиться затерявшийся клочок шерсти. Ничего не понимающий кот, был изолирован в ванной комнате, однако, никакого облегчения это не принесло. Кот орал, а Ленька продолжал чесаться.

Тогда я попросила свою подругу взять кота на выходные. Вечером она позвонила и сообщила, что кот лежит за батареей, не ест, не пьет и не выходит. На следующий день ситуация не изменилась. Мы отвезли Леньку в детский дом и помчались за котом. От нашего предательства кот приходил в себя неделю. Мы делали еще пару попыток и привозили ребенка. Ленька капризничал, бегал кругами и, как специально, задевал кота.

Нам нужно было делать выбор и принимать решение, но никто из нас не мог взять на себя ответственность за него. Мы не могли думать и говорить ни о чем другом. Ребенок или кот? Звучит ужасно, просто дикость какая-то. Но у ребенка есть шансы на хороших родителей, а для кота это означает смерть. И кот с нами уже очень давно, он как член семьи, а ребенок как будто еще и не появился в нашей жизни, и мы к нему еще не привыкли, и он к нам еще не успел привыкнуть. Кот или ребенок? С котом все ясно и спокойно, он не подведет. А чего ждать от ребенка, особенно в переходный возраст, неизвестно. Все дети из детских домов рано или поздно начинают искать своих биологических родителей. И впереди всегда пугающая неизвестность. А может быть на Земле есть другой замечательный ребенок, у которого нет аллергии на котов и нам нужно просто получше поискать?

Я где-то слышала, что, когда эмоции не могут перехлестнуть через край, они сдвигают крышу. От перенапряжения моя крыша свое место покинула. Внутри зрела мысль, что мы не справимся и что для ребенка лучше, если у него будут молодые родители. Кот приползал и мурчал на груди, как будто чувствовал, что решается его судьба. И так каждую ночь. Мы совсем перестали спать. Наши ночи превратились в бесконечные дебаты с соплями, слезами, взаимными обвинениями и примирениями. Под утро мы засыпали совершенно обессиленные, с гибельной пустотой внутри, а потом наступало пробуждение, и все те же мысли возвращались вновь и роились в голове, как пчелы, кусая и взрывая мозг.

В тот последний Ленькин приезд я окончательно поняла, что шансов на совместное проживание у нас нет. Провожая его, я со слезами на глазах сказала, что больше мы не увидимся, так как нас отправляют в длительную командировку на Крайний Север. Ленька очень внимательно посмотрел на меня своими грустными серьезными глазами, обнял, вытер ладошкой мои слезы и очень по-взрослому сказал: «Не нужно расстраиваться, просто аист снова ошибся и принес меня не к той маме. Уже во второй раз».

Я думала, что муж от всего этого умрет. Он не умер, он просто ушел к другой женщине. Сказал, что впервые полюбил по-настоящему. У него теперь другая жизнь, другая семья, другой ребенок и даже кот другой.

А Ленька… Я его больше никогда не видела. Он очень похож на того паренька, который только что прошел мимо нас со своей мамой. Я почти уверена, что это он, вырос только. Значит, аист наконец-то сделал правильный выбор…

Люси замолчала, съежилась, мне показалось – даже уменьшилась в размерах. Она задержалась за столиком, отвернувшись к окну, а я вышла на улицу, захватив с собой мандарины, оставшиеся на столе после ужина.

Мальчишки строили из снега крепость и готовились играть в снежки.

– Эй, пацаны, хотите подкрепиться? – крикнула я и предложила им фрукты.

– Мне нельзя, у меня аллергия, еще с детства, – Ленька был единственным, кто не двинулся в мою сторону.

– На кошек? – на автомате вырвалось у меня.

– Почему на кошек? На мандарины! – мальчик посмотрел на меня, и на его лице появилась искренняя безмятежная улыбка.

АНЕСТЕЗИЯ

Мне пятьдесят пять, уже пятьдесят пять. Вчера было двадцать, а сегодня пятьдесят пять. Вот так, жизнь прожита, все основные ошибки сделаны, цели достигнуты. Мне не семьдесят, не восемьдесят, а только пятьдесят пять, и пусть нелепо говорить, что все еще впереди, но почему-то именно сейчас появилась необходимость наслаждаться каждой секундой, загадывать невероятные вещи и ждать их исполнения, строить планы и слушать прежде всего себя, а не своих домочадцев, упорно считающих, что свой самый лучший отпуск я могу провести исключительно в саду и в окружении внуков.

Неожиданно для себя, да и для всех окружающих я улетела отдыхать во Францию, подчинившись, наконец, своим внутренним желаниям-мечтам, и лихо махнув рукой на финансовую отягощающую часть моих замыслов…

Я сидела на берегу Средиземного моря на пляже Ниццы, перебирала руками крупную гальку, любовалась закатом, дышала воздухом, пропитанным солью, и кидала в синюю гладь мелкие камушки. Блаженное состояние покоя накрывало, море убаюкивало. Заканчивался третий день моего восхитительного пребывания на Лазурном берегу, и я, находясь в утомленной расслабленности, лениво размышляла о планах на завтрашний день. С английским у меня, как у большинства соотечественников моего поколения, было неважно, но я нашла по интернету отличного гида-переводчика и, благодаря его активному участию в моем отдыхе, с удовольствием изучала местные достопримечательности, наслаждаясь утонченностью местных красот, курортной неспешностью и потрясающей средиземноморской едой, полностью отвечающей всем запросам моего здорового образа жизни.

Звонок мобильного телефона вернул меня в реальность, и на свое «алло» я услышала голос, от которого по коже побежали мурашки. Этот голос я не слышала много лет, но узнала по первым звукам, потому, что забыть его было невозможно.