– Как говорится: первый блин комом.

– Какой блин?

– Да Рим этот и все его прелести… Я хотела попробовать все, а вышло мне это боком…

– Комом, боком – ничего не пойму. Объясните по-человечески. Вы ведь, вроде, гулять ходили и обедать собирались.

– Да, да, – начала она энергично, – прогулка была чудесной. Я многое успела увидеть из того, что хотела, разве что на Ватикан времени не хватило. Ну ничего, в следующий раз… – она запнулась и потупила взгляд, – если он будет. Я гуляла два часа и очень проголодалась. А здесь во всех этих тесных запутанных улочках – на каждом шагу пиццерии, ресторанчики, магазинчики, – в общем, множество всяких искушений. Я сначала поела пасты с морепродуктами, потом в другом месте попробовала очень вкусный пирог с кофе, а потом… потом увидела в одной витрине… – она сглотнула и замолчала.

– И что же вы увидели?

– Вооот такую колбасу, – она широко развела руки, чуть не стукнув меня по носу, – и вооот такой нож рядом с ней. Я сначала подумала, что колбасу эту не продают, что это просто декорация, аттракция для туристов. И надо было пройти мимо, да черт дернул зайти и спросить, почем колбаса. Я ее даже сфотографировала, только фотоаппарат в гостинице остался.

– Ну не важно, и что дальше было?!

Светлана вздохнула:

– Они такие любезные, итальянские продавцы, сразу мне отрезали большой кусочек этим невероятно длинным ножом и стали просить попробовать во что бы то ни стало. Я уже тогда чувствовала, что чуток переела, но колбаса эта меня просто добила. Я же из вежливости не хотела им отказывать. Ела, хвалила, что вкусно, улыбалась. А она, зараза, острая и довольно тяжелая. Думаю, в ней куча всего было намешано: и мясо, и печень, и острый перец, и маслины, и черт знает что еще. До гостиницы я уже еле дошла. В номере увидела, что лицо у меня зеленого цвета. Понимаете? Это какое-то пищевое отравление – ну не привык мой организм к таким различным вкусам, да еще в таком количестве. У меня был уголь, мне принесли еще какие-то таблетки – и через час они подействовали. Сейчас мне уже легче. Но ужинать я не буду! – категорично завершила она рассказ.

Я дослушал ее, стараясь сохранять спокойствие и серьезное выражение лица.

– Светлана, должен вам напомнить, что мы едем на деловой ужин, и этикет требует…

– Что вы, Александр Романович, – перебила она меня, – что вы! Ужинать я точно не смогу! – она энергично замотала головой, потом тихо добавила: – Я еще от обеда полностью не освободилась.

Сердиться мне не позволяла комичность ситуации, смеяться – чувство такта.

– М-да… хорошо, там видно будет, – сказал я. – Что-нибудь придумаем. Это не так страшно. Гораздо важнее, чтобы вы не болтали с ними о всякой ерунде – как утром. Мы идем выяснить, что они решили по нашему сотрудничеству. Хотя мне это уже и так ясно, но бизнес-этикет требует, чтобы мы пошли и узнали ответ в любом случае. Поэтому ужин у нас должен быть спокойным, деловым, без всяких этих ваших штучек с историей Рима, культурой и уж тем более – с перееданием. Не вздумайте им все это рассказать.

– Да, я поняла. Я еще утром все поняла. Это уж точно не повторится, обещаю.

– Вот и хорошо, – я внимательно посмотрел на нее. – Вы действительно себя нормально чувствуете?

– Отлично. Только есть не хочу. Совершенно.

Я улыбнулся.

– Ладно, тогда пейте вино, лучше белое, но немного – и побольше воды! А то переели, а еще и перепьете… Так вы возьмете да и останетесь в Риме – вылететь не сможете.

Она вздохнула, посмотрела в окно и тихо сказала:

– Я бы осталась с удовольствием. Рим мне очень понравился. И этих двух сегодняшних ошибок я больше не повторю.

Мои несостоявшиеся партнеры сидели совсем как у себя в офисе: в тех же позах, только уже без сигар – наслаждались сонатой Бетховена, которую в глубине зала играла молодая пианистка в черном.

Они предложили выпить виски. Спросили, каковы мои предпочтения. Я любил хороший виски и предложил марку, которая обычно нравится всем. Итальянцы моим выбором тоже остались довольны. Улыбаясь, они весело переглянулись, хотя истинного их настроения я не мог определить. Создавалось впечатление, что они и в самом деле просто пригласили нас на ужин, а не на обсуждение делового вопроса. Спросить их, что ли, напрямую? Нет, тогда они поймут, что я нервничаю. Придется ждать, пока они заговорят первыми.

По очереди они рассказывали анекдоты о виски, о выпивке и о связанных с этим различных национальных традициях. Светлана с серьезным видом переводила. Вместе с виски нам принесли аперитив. Он был столь обильным, что вполне мог сойти за легкий ужин. В то же время нас спросили, готовы ли мы с выбором блюд. Мы еще не были готовы. И тут, когда официант удалился и мы, посмеявшись над очередным анекдотом, подняли бокалы, для меня как гром среди ясного неба прозвучал тост англоговорящего итальянца: «Выпьем за наше партнерство!» То же самое, широко улыбаясь, произнес второй брат на итальянском. Светлана все так же серьезно перевела.

Я посмотрел на нее, затем медленно перевел взгляд на расплывшихся в улыбках братьев. Они, без сомнения, наслаждались произведенным эффектом. А точнее, отсутствием всякой реакции с моей стороны в первые мгновения. В предыдущие дни я настолько сумел убедить себя, что сделка не состоится, что теперь их положительное решение застало меня совершенно неподготовленным. Не в силах поверить в услышанное, но стараясь не показать до конца, насколько меня эта новость поразила, я услышал свой голос: «За наше партнерство!»

Виски был превосходен! Или это неожиданный сюрприз сделал его таким? Это не имело значения. Внутренне я ликовал. Уму непостижимо было, как, почему и зачем это случилось. Но это произошло. Ура! Это была настоящая победа, хоть и абсолютно неожиданная.

Казалось, они прочли мои мысли, потому что сразу же стали объяснять свое решение. Снова говорили один за другим, на итальянском и английском вперемешку, но Светлана быстро все переводила. Надо отдать ей должное: она удивительно хорошо справлялась с синхронными многоязычными переводами.

Оказалось, что факторов, повлиявших на выбор меня, а не моего партнера с действительно более выгодным финансовым предложением, было два. Как личность, как потенциальный партнер я понравился им больше. И факт, что не я, а меня предали, тоже говорил в мою пользу. Видимо, они навели о нас справки, но я не хотел в это углубляться. Все-таки в бизнес среде у нас могло быть немало общих, пусть и не прямых, знакомых, а я всегда старался поддерживать свою репутацию безупречной – насколько это было возможно.

Англоговорящий брат достал из внутреннего кармана пиджака маленький темно-коричневый футляр и протянул его мне, сказав: «Господин Фортье, это небольшой подарок для вас в честь нашего будущего партнерства. Надеемся, он вам будет достойно служить сто лет». «Сто лет!» – тут же подхватил другой.

Я открыл футляр. Внутри находился старый «Паркер Дуофолд» – редчайший коллекционный экземпляр невероятно насыщенной янтарной расцветки, – именно такой, какой я искал уже несколько месяцев. Осведомленность братьев Лучиано шла гораздо дальше, чем я предполагал, раз уж они знали о моей страсти к коллекционированию ручек. Это был еще один приятный и неожиданный сюрприз сегодня. Как начался день и как закончился!

Выбор ужина мои новые партнеры предложили предоставить им. Я только уточнил, что предпочитаю телятину. Они поинтересовались кулинарными предпочтениями Светланы. Она ответила, что не голодна. Итальянцы удивленно подняли брови, но Светлана, явно вспомнив мои наставления, сделала серьезное лицо и опустила глаза. Это должно было мне показать, что она придерживается моих инструкций и избегает лишних разговоров. А я в этот момент думал, что все это не важно теперь: деловая часть прошла, причем великолепно, и в этот вечер ничего другого не оставалось, как просто расслабиться и вести светскую беседу. Конечно, какие-то общие детали мы могли бы обсудить и сейчас, но, зная итальянский темперамент и их отношение к удовольствиям, я в такой возможности сильно сомневался.