Посвящается моему любимому человеку, мужу и другу Леониду

Имена персонажей изменены. Любые совпадения с реально живущими или жившими людьми являются случайными.

«Жизнь даётся человеку один раз и прожить её нужно так,

Чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы,

Чтобы не жёг позор за подленькое прошлое.

Умей жить и тогда, когда жизнь становится невыносимой.

Сделай её полезной.»

Н. Островский

Я, Баженова Ирина Анатольевна (в девичестве Разина) родилась 28 ноября 1955 года в городе Нижний Тагил Свердловской области. Моя мама – Фирсанова–Снопкова-Разина Валентина Фёдоровна – москвичка. Папа – Разин Анатолий Васильевич – ленинградец. Поэтому моё рождение в Нижнем Тагиле на Урале выглядит, по крайней мере, неожиданно. Папа закончил Ленинградское артиллеристское училище и в 23 года, будучи лейтенантом, получил назначение на Урал. Надо сказать, что до этого он успел побывать в Корее, где принимал участие в боевых действиях. Беременная мной мама взяла академический отпуск в Московском институте иностранных языков и поехала к любимому. Там же через три года (2 года 10 месяцев) родилась моя сестра Наташа.

Мои родители ждали мальчика. Для меня уже было готово имя – Андрей. Это ожидание наложило отпечаток на мой характер. Он был в большой степени мальчишеский, а это в сочетании с женственностью даёт необычный эффект.

Первые пробуждения сознания в те далёкие времена эпизодичны. В основном, помню это время по фотографиям и рассказам мамы. Когда мне было около года (ходить я начала в 9 месяцев) на меня хотела с крыши упасть льдина, но мама переставила меня на другое место за секунду до её падения.

Ирина 3,5 мес.

Ирина 3,5 мес. с папой

Ирина 1 год с мамой

Ирина 1 год 9 мес.

Папа служил, мама вела факультатив английского языка. Я всегда присутствовала на этих занятиях. В 1959 году мы покинули гостеприимный Урал, где жили в маленьком деревянном доме без отопления и воды. А в 1960 году папа поступил в Военную командную академию противовоздушной обороны при генеральном штабе, которая находилась в городе Калинине (теперь Тверь). В 1965 году он окончил её по командно-инженерной специальности, то есть стал командиром – инженером войск ПВО (по боевому применению и эксплуатации зенитной ракетной техники). Часто после учёбы папа с друзьями играл в баскетбол. А все дети слушателей академии приходили болеть за пап. В офицерском клубе были концерты, кино и.т.д.

Сначала мы жили в частном деревянном доме без холодной и горячей воды, с печным отоплением. Была уже Наташа, и мне около шести лет. Мама мыла нас в металлическом корыте. Приходилось непросто – сначала натаскать воды, потом её вскипятить.

Мама происходила из околодипломатической Московской среды. Её отчим служил в консульстве в Сан-Франциско. Мама была избалованной девочкой и довольно слабой физически. В первый год войны, когда ей было 9 лет, они с сестрой попали в детский дом в эвакуации.

Ирина 4 года и Наташа 1 год 9 мес.

Настали тяжёлые времена, старшие мальчишки отбирали у детей хлеб, и поэтому малыши вынуждены были есть жмых (семена, из которых выжали масло.) В 1942-м году чужая женщина по просьбе матери девочек (Вали и Нины) привезла их в Москву. В дороге эта женщина кормила свою дочь, а девочек, естественно, нет, просто было нечем. Но они всё-таки благополучно добрались до города. И деда отправили в командировку в Сан-Франциско. Семья на корабле из Владивостока отправилась в Америку. Во время путешествия их судно бомбили японцы. Валя заболела малярией. Путь был неблизкий и очень тяжёлый. По прибытии в Сан-Франциско всё изменилось. Надо сказать, что перед отъездом из Москвы, моих деда с бабой отозвали с завода, где они работали. Моя бабка – Аграфена Кирилловна Фирсанова, дед – Снопков Максим Родионович. Бабушка вышла за него замуж с двумя детьми. Первый муж Фёдор оказался неблагополучным человеком. Всю семью перед путешествием приодели, купили новую одежду и обувь. Дед был демобилизован с фронта из-за ранения (он был танкистом).

В США маленькую маму поразил толстый развесной шоколад, который продавался в магазинах, забитых различной снедью. Дома семья колола шоколад острым шилом. Жили они при консульстве, где их отец работал водителем и писарем, а мама – горничной. Валя быстро выучила язык, а её сестра Нина, к сожалению, могла только здороваться и прощаться по-английски. Характер у моей мамули – сверхобщительный (я и моя Манька очень похожи на неё). Если её просили, она могла спеть и сплясать прямо на улице, в чужом городе, в чужой стране. Никогда никого не стесняясь.

Мамочка вспоминала, как к ним приезжал Молотов и Константин Симонов. У меня хранится английская книжка сказок «Streets and Roads», с дарственной надписью: «Самой храброй девочке в Сан-Франциско». К. Симонов. 19 мая 1946 год. Дети устроили гостям тёплый приём: концерт, чаепитие.

Первые воспоминания о жизни в Твери довольно смутные, но кое-что помню очень хорошо. Мы спим с родителями в одной комнате, среди ночи просыпаюсь от страшного воя. Это учебная тревога для папы. Мама с папой встают, мама помогает папе собраться. Вижу, как он кладёт пистолет в кобуру. Иногда он играет со мной этим пистолетом, показывает, как он разбирается, как стреляет. Желание иметь сына осталось, а возможность вряд ли! Нас уже двое, а жизнь непростая. Даже своей квартиры нет. Ещё воспоминание. Меня послали в магазин за хлебом и навязали двухлетнюю сестру Наташу. Приходим в булочную, а сестра начинает хватать хлеб и булки, которые может достать. Булочная самообслуживания. Я уже взрослая, пятилетняя, знаю, что брать хлеб руками нельзя. Вырываю у неё из рук хлеб, она бросается на пол в истерике и орёт. Я слишком мала, чтобы её поднять. Бабки вокруг стыдят нас, в общем, тихий ужас. Как мы ушли оттуда и купили ли хлеб – не помню.

Ещё случай из детства. Иду в магазин за сахаром. Велено купить кило сахара. Играю монетками, они вырываются из рук и закатываются в окно подвала дома. Возвращаюсь домой, рассказываю печальную историю, получаю ещё деньги на сахар. В магазине на витрине вижу круглые сахарные шарики, разноцветные конфеты-драже. Они выглядят так вкусно и красиво. Спрашиваю у продавца: «Сколько стоит один килограмм конфет?». Оказывается, столько же, сколько один килограмм сахара. Я покупаю конфеты и, прижав к груди огромный бумажный пакет, тащу их домой. У родителей моя покупка восторга не вызвала, зато мы очень долго пили чай с конфетами вместо сахара.

В раннем детстве я была очень стеснительной, и мама старалась меня раскомплексовать. Например, посылала к соседке тёте Лере за солью. Дома я раз десять повторяла текст, который надо сказать тёте: «Тётя Лера, здравствуйте, мама просила, если возможно, немного соли. Спасибо. До свидания.»

Однажды, когда мы были в Москве у бабушки Грани, мы зачем-то оказались в аэропорту. Я и мама. Был летний солнечный день. Внешне я была привлекательном ребёнком, которого мама любила красиво наряжать. В те далёкие времена только в Москве можно было купить приличные детские вещи, даже колготки. Помню, в первом классе мои одноклассницы сверкали трусиками и чулками, а между трусиками и чулками белели голые ноги. А я между тем щеголяла в колготках, которые присылала бабушка. Так вот мы в аэропорту. К маме подходят два иностранца (мужчина и женщина) необычайной красоты и высоты. В детстве все люди кажутся очень высокими. Они спрашивают маму на ломанном русском, как проехать в центр Москвы. Мама на чистом английском им отвечает, они в восторге. Наклоняются ко мне и спрашивают: ”What's your name?”. Я онемела, так они от меня ничего и не добились. Хотя в возрасте пяти лет я могла уже кое-что рассказать про себя по-английски.