Все вдруг разом замолчали, задумавшись, признавая, что Фаня в основном говорит правильные вещи. И тут Фаня поняла, что она скорее всего выиграла этот бой. Для себя. Вывод, ею сделанный, был оптимально верным. Она, как всегда, оказалась инициатором новых действий, но это не только не испугало её, а скорее вдохновило на очередной шаг. Больше на эту тему в тот день никто не заговаривал. Все понимали, что решение уехать стало окончательным. Потому все последующие дни как-то сразу выбились из монотонной обыденности, принимая новый оборот, странно трансформируясь в стадию реальности. Также выявилось, что образовавшийся отрезок времени оказался неожиданно коротким, в пределах которого ей необходимо было решить несколько формальных вопросов типа окончательного увольнения с работы, получения визы на въезд в другую страну. Ну и главное, суметь избежать вполне реального конфликта с мужем, если ему каким-то образом станет известно о её планируемом отъезде.

На все сборы у неё ушло не больше полутора месяцев. Фаня почувствовала, как всё свершается с безумно невероятной скоростью. Чрезвычайные события в Европе подсказывали, что надо торопиться. Германия уже успела напасть на Польшу. Франция и Англия, согласно своим обязательствам защищать эту страну, в ответ объявили войну Германии. Не остановившись на этих военных операциях, Германия атаковала также и Данию, за ней последовала Норвегия. Италия вступила в войну и, став союзником Германии, вторглась в Южную Францию. Того и гляди перекроют границу и что тогда? Как поступят с евреями, которых и так не признают за полноценных людей? С каждым днём их притесняют всё сильнее и сильнее. Погромы захватили уже достаточно большие территории, вспыхивая в разных уголках страны. Легионеры из Железной гвардии, чувствуя безнаказанность, стали свирепствовать ещё больше. Доходило до того, что независимо от занимаемого положения в обществе, еврея могли запросто убить. Пошли слухи, что людей находят разрезанными на отдельные куски мяса, которые вывешивают в витринах магазинов, словно это какой-то обычный скот. Оставалось только зажарить мясо к столу. Зато СССР заключил пакт о ненападении с Германией. Русские постоянно твердили, что в войну ввязываться не намерены. И в этом смысле можно было не опасаться. Территориальные конфликты либо с Финляндией, либо с Польшей не афишировались, и потому люди не придавали им особого значения.

Также подстёгивал факт, что муж Фима мог в любую минуту приехать за ней. Она слышала, что евреев-специалистов такого плана, каким был он, бесцеремонно освобождают от работы без права трудиться где бы то ни было по той или иной схожей специальности. Евреев прекратили брать в армию, давая им понять, что они больше стране не нужны. Не исключался вариант, что Фима может изъявить желание уехать за границу, как и она.

По совершенно неумышленному совпадению, 26 июня 1940 года, закончив все официальные дела, Фаня взяла билет на поезд и укатила в Одессу. Родителям и сёстрам она наказала мужу о её отбытии в СССР по возможности постараться не говорить. Ввиду того, что адреса у неё пока на самом деле не было, в этом плане она была относительно спокойна, надеясь, что он её так просто не найдёт.

– Предъявляем документы, паспорта, билеты, – внезапно раздался командирский голос, и перед Фаней вырос широкоплечий пограничник в военной форме с собакой. Второго пограничника, чуть пониже ростом и с не такими широкими плечами, Фаня сразу и не приметила. Люди в купе тут же засуетились, стали рыться в личных вещах, готовые беспрекословно выполнить команду пограничников.

– Ваши документы, – скомандовал высокий солдат, теперь уже непосредственно обращаясь к ней. Смуглый, с серо-стальными моментально пронизывающими всё нутро холодными глазами, он уставился на Фаню, не моргая, словно робот, заранее кем-то заведенный. Фаня чуть дрожащей рукой протянула имеющиеся при ней бумаги, искоса поглядывая на овчарку.

– Румынская поданная? Куда едем? – громко спросил солдат, внимательно разглядывая молодую женщину, сверяя её лицо с фотографией на паспорте.

Фаня спохватилась, что забыла дать мандатное удостоверение, указывающее на разрешение въезда в СССР, выданное на её имя в Советском консульстве в Бухаресте. В частности, в нём говорилось, что «сей документ выдан в ответ на ходатайство Фаины Михайловны Мейдман, урождённой гор. Аккерман, получить вид на постоянное место жительства в пределах СССР».

– Причина переезда, – не обращая внимания на официальную бумагу, продолжал резко допрашивать пограничник, однако всё же уставившись в содержимое документа. На самом деле его смутило совпадение выезда молодой женщины из враждебной по его понятиям страны, собственно, в тот день, когда товарищ В. Молотов, Председатель Совета народных комиссаров, вручил румынскому послу в Москве заявление с требованием вернуть Бессарабию и часть Буковины СССР, как незаконно оккупированных Румынией в 1918. Об этом событии им буквально сегодня утром объявили на кратком политическом собрании, ежедневно и в обязательном порядке проводимых во всех пограничных войсках Советского Союза.

Фаня попыталась чётко сформулировать, как она слушала радио у себя в Румынии и как ей нравилось то, что она слышит, и вот в итоге решилась на этот шаг. Она хотела звучать убедительно, но сама понимала, что ни её тон, ни слова не звучали так, как ей бы хотелось. Даже собака начала нервничать.

– Вещи есть?

Фаня утвердительно кивнула головой, рукой указывая на чемодан.

– Показывайте, что везёте, – грубо, чуть не со злобой приказал солдат.

Фаня вытащила чемодан, укладывая его на кушетку, дрожащей рукой пытаясь отщелкнуть не поддающуюся сразу задвижку замка.

Пограничник терпеливо ждал, не произнося ни слова. Воздух почти звенел, накалённый до предела от вдруг создавшегося напряжения. Когда защёлка наконец-то сдвинулась с места, Фаня откинула крышку чемодана, тут же отошла в сторону. Высокий, видимо, старший, кивнул головой своему напарнику, оброня одно слово: «Проверяй».

Младший пограничник поначалу осторожно, потом всё смелее стал вынимать блузочки, юбки, нижнее бельё, довольно беспорядочно раскидывая вещи по обе стороны чемодана.

– Смелее. У нас ещё много работы, – раздражённо сделал замечание младшему старший пограничник, поправляя рукой винтовку, висевшую со стороны спины.

Фаня с испугом наблюдала, как небрежно разбрасывается тщательно уложенная одежда, и ей неожиданно закралась в голову странно неприятная мысль: «А не совершила ли она непоправимую ошибку?» Правда, она тут же отогнала её, украдкой наблюдая за движениями военного. Когда пограничники наконец закончили досмотр и пошли дальше, Фаня молча, ни на кого не глядя, стала складывать вещи обратно в чемодан.

Устроить свой быт в незнакомой стране оказалось далеко не просто. Учитывая все непонятные зацепки, поход по разным инстанциям, бесконечные растолковывания государственным работникам цель своего приезда и желание работать и жить в стране строящегося социализма вымотало Фаню так, что она вскоре почувствовала себя почти на грани срыва. Мысль о том, что, может быть, лучше было бы вернуться домой, приходила всё чаще и чаще. Однако, судя по письмам от родных, назад ей пути уже не было. Сразу после её отъезда в стране была объявлена всеобщая мобилизация, связанная с выставленным ультиматумом со стороны СССР вернуть территории Молдавии и Бессарабии, которые Румыния, по их понятию, незаконно захватила в 1918 году. Обстановка становилась с каждым днём всё более напряжённой. Стали поговаривать о возможном начале войны с СССР. Но, буквально в течение одного дня после переговоров с Германией и Италией, румынский король неожиданно принял решение удовлетворить требования Советского Союза, отдав им Северную Буковину и Бессарабию. Таким образом Аккерман вновь стал советским, теперь уже войдя в состав Украинской ССР. Жители города автоматически перешли в статус советских граждан. Однако большинство румын расценило поведение короля как предательское. Назначенный на пост премьер-министра национального легионерского правительства генерал Ион Антонеску публично опротестовал решение короля. В результате 4 сентября 1940 года И. Антонеску предложил королю страны, представителю династии Гогенцоллернов, отречься от престола. В том же месяце легион Железной гвардии под руководством нового лидера Хория Сима заключил союз с правительством маршала Антонеску, в результате чего Железную гвардию признали единственно законной партией. Хория Сима избрали вице-премьером. А 27 сентября 1940 сроком на 10 лет был заключён Тройственный договор между Германией, Италией и Японией. Суть договора заключалась в том, что указанные страны при полном взаимоуважении и сотрудничестве согласны создать новый мировой порядок с конкретно установленными зонами влияния в Европе и Азии. Румыния, опасаясь пересмотра территориальных владений не в свою пользу, поспешила наладить отношения с гитлеровской Германией. В результате был подписан Берлинский пакт и Румыния присоединилась к странам «ОСИ», то есть Германии, Италии и Японии.